Путешествие в Ятвягию

– Ясно, – кивнул Патрик, – корабли подняли?

– Нет. Если пан проповедник повернет голову, увидит, как мачта из воды торчит. А вон там и затока, где они пристали к берегу.

Корабельщик показал рукой. Стегинт приподнялся, чтобы лучше рассмотреть. Патрик переглянулся с ятвягом и обратился к кормчему:

– Пан капитан, можем ли мы сойти?

– Здесь? – кормчий с недоумением посмотрел на двух странных монахов.

Путники выбрались на берег, выжимая воду из намокших плащей, и без сил упали на теплый песок. Корабль продолжил путь.

– Я понял, – сказал мальчик, – ты хочешь, чтобы я нырнул.

Речные волны ярко блестели на солнце, но это был холодный металлический блеск, какой бывает в конце лета – начале осени. Стегинт снял одежду и неспешно вошел в реку по пояс. Потом легко оттолкнулся от песчаного дна и поплыл к тому месту, где виднелась верхушка мачты. Ухватившись за нее, он сделал глубокий вдох и, двигаясь вдоль скользкого ствола, ушел вниз. Сквозь желто-коричневую муть он различил лежащий на дне остов, похожий на большую рыбину. Ни следов товара, ни трупов. Стегинт проплыл вдоль бортов. Грудь начало распирать, и ятвяг вынырнул, чтобы отдышаться и опять уйти под воду. Края ладьи еще не успели покрыться ракушками и водорослями. Пальцы прикасались к палубным доскам, нащупывая то, что не могли увидеть глаза. Под руку попалась какая-то вещица. Стегинт всплыл, разжал пальцы – в ладони лежала орихалковая серьга.

Патрик осматривал берег. Разлапистые деревья клонились к реке. Четыре пепелища чернели на месте перегоревших костров. Зарубка на дереве – чей-то меч или секира повредили кору. Прежде срока пожухли листья на надломанной ветке кустарника.

Стегинт вышел из воды и упал без сил на прогретый песок.

– Все дно обыскал. Не могу найти второй корабль. Я продолжу, но отдохну сначала.

– Не нужно, – сказал Патрик, – ты его не найдешь. И знаешь, что я тебе скажу? Я уверен, что Конрад не виновен.

Патрик снял с нити красную бусину.

– Почему?

– Много, много доводов. Каждый из них в отдельности может казаться малым, но в совокупности они придают мне уверенности. Прежде всего мой разум все время говорит мне, что это слишком безумный поступок. Конрад окружен врагами. Его трон шатается под ним. А он находит себе еще одного врага там, где мог бы найти друга…

– А может, он очень храбрый.

– Это была бы не храбрость, Стегинт. Это следовало бы назвать дерзостью! Дерзостью, говорю я, алчностью и безумием. Как он мог, решившись на такое дело, даже не продумать заранее, кого обвинить перед Владимиром? Эта мысль тревожила меня все это время. И вот нашлись подтверждения. Старый настоятель ручается за Конрада.

– Что тут странного? Он защищает своего князя и сам боится войны.

– Я немножко разбираюсь в людях, братец. Я смотрел ему в глаза и видел – он мог ошибаться, но он не врал. Он был уверен в правдивости своих слов. Посмотри дальше. Люди Конрада хорошо знают свою землю, и у них был срок изготовиться – они, скорее всего, сделали бы засаду, а эти, если верить словам того гребца, шли по лесу, ожидая, когда ладьи станут у берега. Значит, они здесь чужаки. Наконец, на дне реки только один корабль, потому что второй – видели в Плоцке. В Плоцке сидит брат Конрада Болеслав.

– Значит, Болеслав? – хитро сузились глаза ятвяга.

– Многое указывает на него. Он мог совершить это и один, и в сговоре с кем-то – например, со своим дядей Болеславом Краковским или с Трой денем Литовским… – Патрик начал рисовать что-то на песке, – на следующее утро корабль в Плоцке уже никто не увидел. Так сказал настоятель. А что, если он просто прошел мимо – дальше вниз по течению? – Патрик потыкал пальцем в песок там, где заканчивалась начертанная им линия. – Здесь начинается власть тевтонских братьев. У нас осталось шестнадцать дней срока, который отпустил нам князь. Этот день клонится к вечеру. Заночуем здесь. Завтра с утра попробуем добраться пешком до Пултуска. Если повезет, наймем корабль до Плоцка, и если у нас еще останутся дни – спустимся по Висле посетить замки тевтонов.

Пока ирландец рассуждал, проголодавшийся ятвяг залез в суму и отломил кусок подсохшего белого хлеба. Его взгляд опять упал на книгу, но гордость не позволила напомнить Патрику о его обещании. Перекусив, он отошел, сел и тоже стал рисовать на песке, стараясь выглядеть, как Патрик. Пальцы выводили орнаменты и пытались изобразить фигурки и лица людей, но орнаменты получались лучше. Он достал серьгу, найденную в реке, повертел в руках и спрятал обратно.

Слово 6: Гаудемунда

Солнце клонилось к верхушкам леса, и проповедник окликнул Стегинта, чтобы тот помог устроить место для ночлега. Они сделали лежанку и шалаш из ветвей. Принесли хвороста, разожгли огонь и сели отдохнуть. Греясь у костра, ятвяг спросил:

– Не боишься ночевать в этом месте?

Патрик задумался:

– Остров, на котором я родился и жил, уже многие сотни… может, даже тысячи лет, населяют разные кланы. И все это время они враждуют, убивая друг друга ради власти, ради имущества и ради мести – ради мести, говорю я, хотя уже никто не помнит, кто кого убил первым. Думаю, на моем острове не осталось ни одного камня, не пропитанного кровью. Но я исходил этот остров вдоль и поперек, и нет края, который я любил бы больше. Поэтому отвечу на твой вопрос – нет. Я привык не бояться мертвецов, пока верю, что мой Бог не отвернулся от меня.

Ятвяг задумался, потом спросил:

– А тысяча, это сколько?

– Десять раз по сто.

– Много!

– Да.

– Наверно, на твоем острове тысячи деревьев, раз ты его так любишь?

Патрик ответил не сразу:

– На моем острове есть леса, но не такие густые и обильные, как здесь. В Ирландии много зеленых лугов, где пасут овец, вересковые пустоши, есть красивые горы на западе с плоскими вершинами. А когда ветер дует с моря, чувствуешь запах и привкус соли во рту. У нас небо чаще покрыто облаками и чаще идет дождь. Хижины выложены из камня, и в дождливую погоду в них приятно греться у очага. Зимой у нас мало снега. Если он выпадает, то не покрывает надолго землю. Но и лето прохладнее.

– У нас в Ятвягии тоже есть горы. На них обычно стоят крепости.

– Это не горы. Настоящие горы такие, что поднимаются до облаков.

– Андай!

– Не ругайся.

– Ты врешь!

– Нет, не вру.

– А море – какое оно? Брат рассказывал мне, что оно, как озеро, только такое большое, что берегов не видно.

– Вода в море соленая и другого цвета. Когда дует ветер, поднимаются волны выше человеческого роста, покрытые белой пеной. Они накатывают с силой и разбиваются о серые скалы.

– А за этим морем есть еще что-нибудь?

– В старые времена думали, что мой остров – последний край земли, но потом корабельщики из королевства Норвегия отправились в путешествие на полночный запад и обнаружили еще два острова[39]. Находясь в море, они несколько раз выпускали ворона, а он возвращался и садился на мачту, потому что не видел земли. А потом не вернулся, и скоро они поняли, что суша близко. Там холодно. Из-за нехватки леса поселенцы разводят огонь из костей рыб и животных, обмазывая их рыбьим жиром. У них принято иметь много овец и рогатый скот. Уже в наше время нашли третий остров. Он очень обширен и заселен людьми, но все они язычники. В морском и речном песке находят в больших количествах лучшее золото[40].

– Далеко этот остров?

– Некоторые из вернувшихся говорили, что плавание туда и обратно заняло у них пять лет.

– Как же велик свет!

– Воистину так. Я тоже когда-то дивился этому, но говорю тебе, как бы ни был велик свет, для Бога одна человеческая душа дороже целой вселенной.

39

Исландия и Гренландия.

40

Известный европейским мореплавателям и географам X–XIII вв. обширный «остров» (Винланд у Адама Бременского) на западе – это, вероятнее всего, Америка, впоследствии забытая европейцами и заново открытая X. Колумбом.