Страница 15 из 15
Наконец, я наткнулась на имя Элвис. Я преклонялась перед «королем рок-н-ролла» в детстве и слушала «Привет с Гавайев: через спутник» так часто, что могла пропеть и проговорить весь альбом наизусть. К тому же мне вспомнилось, что в приюте на ярлычке с кличкой собаки было написано «АРОН» – среднее имя Пресли, и я подумала, что, наверное, называть его как-то иначе, чем Элвис, было бы все равно что грозить судьбе кулаком.
Собака была бы спасением для моих уикендов, слишком часто одиноких, решением для вечного проклятия походов в одиночку. Я могла бы отправиться, куда только захочу, – и спутник гарантирован.
Впервые влюбившись до самых печенок, я поняла, что совсем пропала, вскорости после того, как привезла его домой, – в тот день, когда увидела, как лапы Элвиса загребают туда-сюда, пока он спал, и из его груди рвется тоненький булькающий скулеж. Я протянула руку и нежно опустила ему на голову, думая о том, каково ему было одному в приютском вольере.
– Все в порядке, – проговорила я.
В отсутствие обнесенного оградой двора за Элвисом приходилось следить, когда он был на улице: он просто не желал оставаться подле дома – урок, который я усвоила, когда однажды уехала на работу. Сосед выпустил его пописать, и Элвис убежал в метель. Девять часов спустя, когда я вернулась домой, температура упала ниже десяти мороза, и на земле лежал слой свежего снега глубиной в фут. Я безостановочно ездила по дороге, окружавшей Голд-Хилл, высунув голову в окно, плача и выкрикивая имя Элвиса. (Он пробыл у меня меньше трех месяцев.) На четвертом кругу я все-таки нашла его, примерно в полутора милях от дома, на противоположном конце шоссейной петли, чуть ниже городка; он бегал с четырьмя другими собаками. Элвис издал характерный для хаски пронзительный лай и запрыгнул на сиденье моего пикапа «Тойота», словно говоря: «Где ты была?» С его груди и живота, точно подвески люстры, свисали сосульки. Он робко подступился ко мне и положил голову на мое плечо, прислонившись всем своим весом.
Год спустя мы с Элвисом переехали в дом на Джим-Крик в Джеймстауне. Мне было тридцать три, Элвису – два. В отличие от Голд-Хилла – достаточно глухого местечка, где зимой надо было держать в багажнике пикапа три сотни фунтов песка в мешках и надевать цепи на все четыре колеса в снежные бураны, чтобы преодолеть последние четыре мили до дома по грунтовке, – от дома на Уорд-стрит было всего тридцать ярдов до асфальтового покрытия.
Мы с Элвисом поселились вместе с моей подругой Джулией, ее собакой Тиккой и лектором Колорадского университета, которого звали Тимом. Джулия была ландшафтным дизайнером, и мы вместе сажали овощи и цветы в трех садах с видом на ручей – поток, который пенился и ревел весной и тихо шептал подо льдом зимой. Каждую неделю мы устраивали семейные ужины, готовя еду по очереди. Наш дом стоял на том конце Джеймстауна, что вверх по каньону, на редконаселенной проселочной дороге, которая петляла и тянулась многие мили мимо шахты и узкоколеек в лес.
Не догадываясь об осложнениях, которые ждали меня впереди, я взяла домой красивого, дружелюбно настроенного пса.
В «Мерке» я познакомилась с парой джеймстаунских персонажей: с мужчиной, которого мы называли Эль Патрон, завсегдатаем; его дом был собран с миру по нитке: там были типи и коновязь, ложный флигель с прорезью в форме полумесяца, пара рогов над дверью, пара винтажных «Фордов» модели «А», белый флаг капитуляции и надгробие, отмечавшее дату массового убийства на Сэнд-Крик; с Джоджо, который носил на шляпной ленте косточку из пениса енота; и с Томом Рэббитом, человеком настолько беспечным, настолько увлеченным всякой несусветной чушью, что, когда ему поставили раковый диагноз, который, по словам доктора, должен был убить его, он выжил. Ему просто в голову не приходило, что он может умереть. Том жил в одном доме с Джоуи, своим лучшим другом, и женой Джоуи Сюзи, неряшливой женщиной с вороньим гнездом на голове и усталыми, но красивыми хрустально-голубыми глазами; Сюзи и принадлежал «Мерк». По воскресеньям очередь за ее фирменным бранчем выстраивалась аж на улице.
Карен Зи слыла в городе «чокнутой собачницей». Она знала имена и особенности характера всех городских четвероногих, но редко бывала дружна с их владельцами. Мы познакомились после того, как Тим сообщил, что «моя подруга» останавливалась у дома; он описал Карен с ее салонной стрижкой и очками в проволочной оправе; как оказалось, она стояла у ворот и принимала поцелуи от Элвиса. Я призналась Тиму, что понятия не имею, о ком он говорит.
– Ну, давай пригласим ее на семейный обед, – предложил он.
Карен редко готовила сама. Проблема заключалась в том, что кухонька «на одну задницу» в ее крохотной хижине была похоронена под кипами газет, стопками тарелок и кучами позабытых мешков с продуктами. Зато она с радостью поставляла вино для наших ужинов, так что мы часто ее приглашали.
Нашим утренним ритуалом стали прогулки по Уорд-стрит вместе с нашими собаками. Я приезжала к хижине Карен, почти последней в ряду домов, там, где дорога уступала место лесу, с Элвисом и термокружкой кофе; собака Карен, София, гавкала и бежала к нам трусцой через однопутный мостик над ручьем – подъездную дорожку моей подруги. София, смесок черного ньюфаундленда, была настолько умная и добропорядочная, что я прозвала ее «Святой Софией», она была Шерифом для элвисова Сандэнса Кида[27]. Казалось, само ее присутствие удерживало Элвиса на тропе и в лагере, не давая сбегать. Во время нашего первого похода с Элвисом он закопал сперва свою еду, а потом принялся за мою – я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он ухватил со стола багет и принялся носом зарывать его в землю. Но когда мы с Карен отправились с рюкзаками на пять дней в Гранд-Галч и Элвис снова принялся нагребать землю и палки поверх миски с едой, именно София, с энтузиазмом заглатывавшая собственный ужин, наконец убедила его съесть свой. В этом же походе Элвис ввинчивался между мной и Карен третьим телом в палатке на троих и роскошно, по-человечески вытягивался на спине, в то время как София лежала, свернувшись в идеальный черный шар, снаружи.
С самого начала Элвис обладал явными качествами трикстера. Он умел казаться большим и внушительным, а мог свернуться в самый что ни на есть тугой клубок. Однажды, когда мы путешествовали одни и жили в палатке в одном из глухих уголков Колорадо, Элвис поднялся во весь рост, шерсть на его загривке встала дыбом, и в сторону одинокого мужчины с рюкзаком, который приблизился к нам, полетел глубокий грудной рык. Мой пес выглядел внушительно, как волк. До этого случая я всегда шутила, что он такой милый и так любит людей – готов расцеловать любого грабителя, который попытается вломиться к нам в дом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
27
Сандэнс Кид (1867–1908) – известный американский преступник, вместе с Бутчем Кэссиди организовавший «Дикую банду», члены которой долгое время грабили банки и поезда.