Что сказал покойник

- Мне тоже, - согласилась я.

- А почему вы говорите о шефе в прошедшем времени? - поинтересовался полковник.

- Мне сообщили, что сегодня в шесть утра его задержали. При этом он застрелил полицейского, так что наверняка легко не отделается. Может быть, теперь уважаемая пани согласится совершить небольшую экскурсию?

Он склонился над фотографией карты и принялся ее изучать, используя полученные от меня данные.

- Я немного знаю эти края. Район труднодоступный, придется пользоваться вертолетами. Ведь это же очень интересно, неужели вам не хочется увидеть все самой?

Как видно, я уже немного отошла, и в моей измученной душе что-то шевельнулось.

- Не знаю... Может, и в самом деле? А по дороге я бы заскочила в Копенгаген - освободить Алицию от моих вещей и принести извинения начальнику на моей бывшей работе.

- Подумайте, подумайте, - подбодрил меня полковник. - Все выездные формальности улажены, ехать вы можете в любую минуту.

- Что-то уж очень хочется вам избавиться от меня. Прямо подозрительно... Впрочем, удивляться тут нечему. Ладно, я подумаю.

- Настоятельно рекомендую поехать, - полковник стоял на своем. - А теперь... Не хотелось бы быть невежливым и просить вас удалиться, но кажется мне, что вам хотят что-то сообщить наедине.

Пальмирский знакомый поднялся.

- Вы правы, мы не будем больше отнимать у вас времени, полковник. Большое спасибо за все. А вы, - он обратился ко мне, - вы смогли бы поехать со иной?

Глупый вопрос. Ясно, что смогла бы. Такое доверие внушал мне этот человек, что в его обществе я бы не только безропотно отправилась в Пиренеи за сокровищами, но и вообще на край света без всяких определенных целей. Уже целые века ни к кому не испытывала я такого доверяя и никто не внушал мне такого чувства безопасности, как этот, в сущности, совершенно посторонний человек.

Без колебаний приняла я его предложение отправиться в гостиницу, в которой он остановился. Было ясно, что еще не все сказано и что осталось еще что-то, касающееся только меня. Я молча наблюдала, как он достал микроскопический магнитофон, лента которого была похожа на сплющенную нитку. Потом сел рядом и посмотрел на меня.

- Я много слышал о вас. Повторяю это еще раз. Мне кажется, что я вас хорошо знаю и, пожалуй, не ошибусь, если скажу, что вы в любом случае предпочитаете правду?

- Предпочитаю, - подтвердила я и уже поняла, что последует за этим вступлением. - И даже самую горькую правду.

Он кивнул головой и достал сигарету.

- Вот я и подумал, что вы должны все знать. Миссия моя очень неблагодарна и нелегка. Весьма. По очень важным причинам мне бы хотелось, чтобы на моем месте оказался кто-нибудь другой. Очень хотелось бы, но вот так получается, что именно мне придется это вам сообщить.

Я смотрела на его худое лицо с неправильными чертами и темными живыми глазами. Какая у него хорошая улыбка! И эти полные сочувствия и понимания слова. Да, у этого человека есть душа. Душа! Я уже и не чаяла ее найти в мужчине...

- Минутку, - перебила я его. - По каким причинам?

Он посмотрел на меня, я посмотрела на него, и уже не было нужды в каких-либо объяснениях.

- В таком случае я, пожалуй, готова отказаться от правды, - я выпалила это прежде, чем поняла, что не следовало этого говорить.

На лице его вспыхнула улыбка.

- В таком случае у меня развеялись последние сомнения, что вам следует это сказать. Я рад, что вы именно такая.

Я не стала уточнять, какая именно, и не стала его разубеждать. Пусть думает, что я какая-то особенная, пусть не сразу разочаруется во мне. И чем дольше продлится его заблуждение, тем лучше.

- Ну, тогда я слушаю.

- Этот прибор, - сказал он, указывая на магнитофон, - был установлен в машине Мадлен. Он включался автоматически, когда водитель занимал место и когда одновременно с этим открывалась правая дверца. Мы руководствовались соображением, что пассажир, как правило, садится в машину через правую дверцу, а водитель, находясь в одиночестве, обычно не разговаривает. Тогда у нас еще не было контакта с вами и поэтому мы пытались таким путем получить информацию. Сами понимаете, здесь записаны только обрывки разговоров. Мадлен прибыла в Польшу сразу же после вашего бегства на яхте и немедленно установила связь с вашим... другом.

- Не уверена, что это слово сюда подходит, - заметила я.

- Я тоже не уверен. Так вот, ей поручили собрать все сведения о вас. Вы знаете, что никаких сведений не было. Как только вас обнаружили во Франции, ее отозвали, но она не сразу покинула Польшу. А задержалась здесь на свой страх и риск, вызывая тем самым недовольство шефа.

- А кем она, собственно, была? Любовницей шефа?

- И это тоже. Главная же ее роль в гангстерской шайке - выполнять задания, с которыми мужчина не справился бы. Во второй раз она прибыла сюда после вашего бегства из замка Шомон и оставалась до самого последнего времени. Она была уверена, что со своей внешностью добьется всего, но просчиталась. Вот эти записи относятся к самому последнему периоду. Хотите послушать?

- Хочу.

Он что-то покрутил в маленьком магнитофоне, раздался тихий щелчок, и послышался голос, слегка приглушенный шумом двигателя:

- Что случилось?

Вопрос был задан по-немецки. Голос принадлежал женщине.

- Я получил известие...

На сей раз говорил Дьявол. Тоже по-немецки.

- Какое известие? Говори же!

Пауза. Слышнее стал шум мотора.

- А что я получу?

- ...перестань! Получишь сразу все! Но сначала надо ее найти!

- Она нашлась. Что я получу за то, что сообщу, где она находится?

Пауза.

- Что хочешь?

Опять пауза.

- Десять тысяч. И подтверждение о перечислении суммы на мой счет.

Из-за шума мотора нельзя было расслышать, о чем они говорили дальше. Потом пробился голос Дьявола:

- ...хочу увидеть эти деньги.

- Хорошо. Завтра получишь подтверждение. Какой банк?

- Лионский кредит.

- Хорошо. Говори!

- Послезавтра... через границу в Колбаскове... бежевым "ягуаром" через Берлин...

- Это точно? Откуда ты узнал?

- Полчаса назад она звонила из Нанси...

Опять усилился шум мотора, трудно было разобрать отдельные слова. Из того, что удавалось понять, можно было сделать вывод, что в машине обсуждался вопрос, как добраться до Колбаскова. Кажется, они договорились ехать вместе на ее машине.