Кровь Дракона

Как понять, что делать, если неверный выбор может привести к плачевным результатам? И почему именно тогда, когда Таргариен нужен совет лорда Тириона, Ланнистеры покинули столицу, дабы подготовится к вторжению? И если отъезду Джейме Ланнистера королева была только рада, то отсутствие Беса ее удручало. Не смотря на все просьбы лорда Вариса, Тирион уехал вместе со своим братом, который пугал Дейенерис до дрожи в коленках.

Цареубийца. Человек, убивший ее отца. Брат, убивший свою сестру. Сколько жизней он уже оборвал и сколько еще оборвет? Станет ли сама Дейенерис той, кто доведет счет убитых Ланнистером коронованных особ до трех? Признаться честно, Бурерожденная не желала этого знать.

— Что скажете, Ваша Милость? — обратился к ней Рендилл Тарли, а присутствующие терпеливо ждали ее решения.

Они хотят возложить все на меня, поняла Таргариен. Что бы не случилось потом, какую бы реакцию со стороны населения не вызвали ее действия, виноватой будет только она. Да, идею об использовании драконов предложил лорд Тарли, но именно королева будет той, кто решит, следовать этому совету или нет. Но она не абы кто. Она — Дейенерис Таргариен, Бурерожденная, Матерь Драконов. Ее не страшат решения, правильные они или нет.

— Драконы слушаются только меня, — наконец-то произнесла Таргариен. — Без меня они не будут ничего делать. Миссандея?

— Моя королева, — бывшая рабыня подошла ближе.

— Прикажи подготовить для меня одежды, — распорядилась Дейенерис. — Я лично отправлюсь к Перешейку. Пока я не увижу все своими глазами, я не приму решения.

— Ваша Милость, это может быть очень опасно, — принялась отговаривать ее Маргери Тирелл. Пока шел военный совет, девушка молчала, так в подобных вещах ничего не понимала. Но сейчас, увидев, насколько неразумный поступок хочет совершить королева, Маргери решила вмешаться. — Если с вами что-то случится…

— Я приняла решение, — Дейенерис прекратила спор, не дав ему начаться. Она уже знала все слова, что ей хотели сказать. И о том, что без нее драконы выйдут из подчинения. И о том, что у королевства нет наследника, который после нее сядет на трон. Все это девушка слышала уже не раз, и слушать снова не имела ни малейшего желания.

Проглотив слова, что рвались у нее с языка, Маргери отступила. В последнее время Тирелл чувствовала себя ненужной, даже забытой. Слугам королевы Дейенерис не было до нее никакого дела, Безупречные и вовсе смотрели на нее как на пустое место. Дотракийцы и вовсе вызывали чувство омерзения. Собственно, даже самой королеве не было особого дела до своей союзницы, и куда больше внимания она уделяла тем же Тарли. Неожиданно Маргери поймала себя на мысли, что даже в Винтерфелле её принимали куда теплее, пусть Старки и не были особо рады её видеть. Здесь же, в столице, в окружении толп людей, Маргери как никогда чувствовала себя брошенной и одинокой.

Глядя на то, как Дейенерис покидает зал, а советники тянутся следом за ней, Тирелл мысленно поклялась самой себе, что если ей удастся пережить войну, то она вернется в Хайгарден и больше никогда не приедет в столицу. Она пресытилась жизнью в Королевской Гавани и жить здесь дальше не собиралась. Розе Хайгардена место на Просторе, а не в зловонной яме, которую здесь именуют столицей.

Спустя несколько часов три дракона взмыли над столицей, и лишь самый зоркий глаз мог заметить крошечную фигурку в белом, сидевшей на черном драконе, самом большом из трех. Сделав круг над Королевской гаванью, монстры устремились на север.

Стоя на балконе и глядя на три удаляющиеся точки, Маргери Тирелл почему-то ощутила беспокойство. Девушке казалось, что должно произойти нечто непоправимое. Нечто настолько ужасное, что последствия будут чувствоваться даже сквозь века.

Джон упрямо шел вперед, бредя по сугробам, чувствуя за спиной пристальный взгляд Дюрневира. Там, впереди, была магия, которую не мог преодолеть даже древний дракон. Словно невидимый барьер, она встала на пути гостя из другого мира, а потому деваться было некуда, и дальнейший путь Джону предстояло пройти в одиночку, благо теперь он знал, куда идти. Он чувствовал древнюю магию, которая обжигала кожу. Магию, которая чем-то была ему знакома.

Впереди были скалы, между которыми виднелось нечто навроде прохода, и именно к нему держал свой путь Джон. Мороз здесь стоял совершенно лютый, казалось, что даже воздух звенел, но Король Севера упрямо шел вперед, не обращая на холод никакого внимания. Ему нужно было дойти, а о выживании речи уже не шло. Он с самого начала знал, что шансов выжить у него очень мало, но отвернуть Джон не мог: то противоречило как природе самого Джона, так и Довакина, который всегда упрямо пер вперед, не взирая ни на что. Каждая трудность, каждая преграда на его пути — не более чем досадные помехи, которые нужно было либо преодолеть, либо смести.

И он шел, пока не добрался до прохода, и в этом миг весь мир прекратил для него свое существование. Мороз перестал обжигать кожу, а ветра прекратили попытки пробраться к нему под одежду и содрать мясо с костей. Джон не знал, ждет ли его Дюрневир, и что вообще сейчас происходит, ведь впереди, в центре огромный чаши, образованной скалами, расположился алтарь из ледяных глыб. И теперь Джон знал, каким образом Белые Ходоки поднимали мертвых.

В уши мужчине впивались еле слышимые крики, стоны и ревы. Десятки тысяч голосов кричали, страдая от бесконечной муки, на которые их обрек Король Ночи. Тысячи и тысячи душ были заперты в ледяных глыбах, словно в гигантских камнях душ. Душа каждого живого существа, что умерло в Вестеросе, была заперта здесь, придавая Королю Ночи сил. Какая неведомая магия связывала древнего монстра с алтарем, Джону было неведомо, но теперь он знал, чего выжидал, Король Ночи.

Он ждал, когда люди сами дадут ему столько сил, сколько потребуется. Ему пришлось ждать веками, даже тысячелетиями, прежде чем восстановить силы и начать готовиться к вторжению. Спешить ему было некуда, ведь в его распоряжении было все время мироздания. Кто знает, что он делал все это время. Быть может, спал. А может занимался одними ему ведомыми делами. Король Ночи терпеливо ждал, и его ожидание подошло к концу, когда алтарь до краев наполнился душами и силой, а на земли Вестероса обрушилась самая долгая и лютая зима со времен Долгой Ночи.

Джон бродил между ледяными глыбами, вглядываясь в их поверхность, и он готов был поклясться, что видел в толще льда бесчисленные лица несчастных. И теперь он знал, что нет никакого посмертия, ведь тысячи и даже миллионы душ не блаженствуют на Семи Небесах и не страдают на Семи кругах Пекла. Нет, все они были здесь, запертые в толще льда, являясь источником силы Короля Ночи.

Быть может, именно поэтому Берик Дондаррион после каждого своего воскрешения что-то терял? Быть может, каждый раз после смерти и последующего воскрешения частица его души остается здесь, в месте, откуда даже Владыка Света не может забрать ее целиком, вынужденный оставить что-то здесь? Кто знает. Быть может, частица самого Джона также находится здесь. Одно он знал точно: все погибшие Старки, все одичалые и братья Ночного Дозора, все погибшие во время Восстания Баратеона — все они были здесь. Каждое живое существо — от мыши до великана — все они были здесь. В Землях Вечной Зимы, обреченные на муки в толще льда.

Джон извлек меч из ножен. Он собирался положить конец происходящему.

Показалось ему, или по кромке меча действительно пробежала огненная искра?

Джон подошел к первой глыбе, относительно небольшой, как если бы ее поставили здесь недавно. Перехватив меч и сжав рукоять обеими руками, он с размаху вонзил меч в лед, и в тот же миг чуть не оглох от крика сотен голосов. Глыба испустила яркий свет, а Джон усилил давление на рукоять, погружая Длинный Коготь все глубже, пока не уперся рукоять в ледяную поверхность. Крики не стихали ни на секунду, но глыба продолжала стоять, и Джон понял, что его усилий недостаточно, чтобы освободить души.