Страница 38 из 41
Будучи членом парламента при Георгиосе Папандреу, который привлек ее по партийному списку, Елена действительно голосовала за первый «спасительный» кредит, однако она всегда заявляла, что не верит в чудодейственность этой «помощи» и в то, что благодаря оной Греция вскоре твердо встанет на ноги. Мне она признавалась, что проголосовала «за» вследствие сильного психологического давления со стороны самого Папандреу и его соратников. К ее чести, следует отметить, что впоследствии Елена сделалась одним из наиболее последовательных критиков планов по «спасению». В знаменательный момент парламентского спектакля, на решающем заседании кредитного комитета в 2011 году, она встала и, на своем фирменном греческом (который, к слову, не являлся ее родным языком), дрожащим от волнения голосом, что называется, сполна обложила министров правительства за их молчаливое согласие на превращение Греции в долговую колонию[117]. Потому, встретившись с нею снова за несколько дней до выборов, я нисколько не колебался и попросил ее присоединиться к моей команде, ибо никто не превзойдет в соперничестве с дьяволом того человека, кто ранее служил нечистому и, обретя сей опыт, стал его заклятым врагом.
То же самое относилось к Наташе Арванити, бывшей участнице магистерской программы по экономике, которую мы с Николасом Теокаракисом запустили в 2003 году в Афинском университете. С тех пор Наташа успела поработать на государственной службе и потрудиться в Брюсселе на благо «Тройки». Как представителя Европейской комиссии, ее направили в Никосию, чтобы навязать Кипру «спасительный» кредит. Увидев воочию те разрушения, которые повсюду оставляла за собой «Тройка», Наташа охотно согласилась примкнуть к моей команде и стала ее весьма желанным пополнением. С такими людьми, как она и Елена, я мог более точно расшифровывать настроения и сигналы «Тройки» и соответствующим образом планировать нашу тактику ведения переговоров.
Недостатком всех новобранцев было то обстоятельство, что в СИРИЗА и в близком кругу Алексиса у моих противников появилось полным-полно поводов утверждать, будто я своими действиями готовлю капитуляцию Греции.
– У нас будут проблемы с партией, Янис, – предупредил меня однажды Алексис. – Вам и вправду нужны такие люди, как Елена и Наташа? Они запятнали себя своей причастностью к кредитам. Наши люди вне себя от ярости.
– Алексис, вы отдаете себе отчет в том, насколько ожесточенным будет наше противостояние с «Тройкой»? – вопросом на вопрос ответил я. – Эти люди не берут пленных. Мне нужно, чтобы в моей команде были те, кто их знает, кто осведомлен об их уловках, те, кого они признают достойными соперниками.
Также я объяснил, что доверяю Елене и Наташе, поскольку, в отличие от наших сопартийцев, они испытывали угрызения совести. Они своими глазами наблюдали унижение и разорение, чинимое «Тройкой», прозрели и ожесточились – и по этой причине, как я был уверен, почти наверняка не купятся на сладкие посулы оппонентов, чего никак не скажешь о некоторых записных партийных «тройкоборцах».
Не заботясь о душевном комфорте Алексиса, я продолжал заручаться помощью других перебежчиков из «Тройки», в том числе из-за рубежа. Одним из последних стал Гленн Ким, пришедший ко мне по рекомендации моего союзника в СМИ. Гленн был банкиром, участвовал во многих крупных сделках с облигациями между Грецией, еврозоной и Германией, а затем работал по контрактам на различные европейские правительства. Мне охарактеризовали его как «толкового эксперта» по гособлигациям, выпуск которых я намеревался предложить в рамках своего плана по реструктуризации греческого долга. Я немедля связался с Гленном.
Несколько дней спустя, за десять дней до выборов, мы с Гленном пили кофе в кафе, расположенном совсем рядом с греческим центробанком, где властвовал Стурнарас. Гленн признался, что сыграл ведущую роль в разработке не только стратегии кредитования Греции, но и в составлении схемы распределения финансовой помощи в границах еврозоны, в том числе по указаниям министерства финансов Германии[118].
– То, что мы сотворили с Грецией в 2011 и 2012 годах, было ужасно, – честно сказал он.
Я спросил, чем он занимается в настоящее время. Гленн ответил, что работает на правительство Исландии, помогает реструктурировать государственный долг страны и снять ограничения на движение капитала, наложенные после финансового краха Исландии в 2008 году.
– Ваша идея выпуска гособлигаций разумна, – прибавил он. – Думаю, я смогу помочь вам навести на нее лоск. Этим я постараюсь загладить тот немалый ущерб, который такие люди, как я сам, нанесли Греции.
Не относясь к тем, кто привык пересчитывать зубы дареным коням, я согласился и попросил его быть готовым приехать в Афины 26 января, если мы выиграем выборы накануне.
Циник наверняка скажет, что профессионалы вроде Гленна приходят в любой проект ради денег и ради своих карьерных целей. Возможно, это правда. Но наличие рядом со мною таких людей, как Гленн, знающих, где прячутся все скелеты в шкафах, наделяло нас поистине бесценным преимуществом. (Когда представители «Тройки» увидели его имя в моей команде, у них чуть не случился инсульт.) Еще я подозревал, что в случае Гленна могу полагаться не только на его профессионализм, но и на кое-что другое сверх просвещенного эгоизма. За два дня до выборов Гленн словно нарочно постарался убедить меня в этом своим электронным письмом, где говорилось: «Янис, если все пойдет по плану, народ Греции (а фактически – все народы Европы) проложит новый курс в будущее… Размышляя на этих выходных, я вспомнил слова Гомера: «Εἱς οἰωνὸς ἄριστος, ἀμύνεσθαι περὶ πάτρης». Эту цитату из «Илиады» можно перевести так, что нет лучшего жребия, чем борьба за родину[119].
Другим иностранным союзником, предложившим нам свои услуги, стал французский инвестиционный банк «Лазар» во главе с Даниэлем Коэном и Матье Пигассом. Подобно Гленну Киму, банк «Лазар» выступал в качестве консультанта и посредника при выделении Греции второго кредита – и взял с одержимого конвульсиями греческого государства десятки миллионов евро за свои услуги. Поэтому, когда Даниэль и Матье попросили меня о встрече, моей первой реакцией были недоумение, настороженность и недоверие. Но они покорили меня откровенным рассказом о причастности банка к этой афере, столь же откровенными извинениями и предложением помочь Греции встать на ноги, причем pro bono[120].
С этакими крепкими перебежчиками на нашей стороне техническая экспертиза моей команды достигла невиданных высот. Никто в СИРИЗА и среди сторонников партии не обладал подобным опытом. Перебежчикам предстояло стать моей крупнокалиберной артиллерией. Разумеется, мои контакты с ними постарались использовать для того, чтобы обвинить меня во всевозможных грехах. Не случайно в тот же день, когда Гленн шокировал «Тройку» своим присутствием в Брюсселе, некий оппозиционер в парламенте задался вопросом, зачем в составе греческого правительства понадобился «кореец» и каковы его отношения со мной (имелись в виду некие «грязные» контакты с американскими, азиатскими и прочими темными силами)[121]. Между тем партийцы СИРИЗА, благонамеренные и искренние в своих убеждениях, старались донести до своих сторонников, что я, дескать, намерен заключить фаустовскую сделку с «Тройкой».
На самом же деле Елена, Наташа, Гленн и руководство банка «Лазар», как выяснилось, продолжали противостоять «Тройке», даже когда отступили юные зелоты СИРИЗА. Вместе с рядом бывших студентов и выпускников магистерской программы Афинского университета эти перебежчики самоотверженно поддерживали наше дело, строили великолепные экономические модели, неутомимо участвовали в переговорах и оказывали огромную моральную поддержку перед каждой встречей с Еврогруппой, будь то в Максимосе или в любом другом помещении, где взрослые вели себя очень, очень плохо.
117
По срокам это приблизительно совпало с моим занесением в черный список государственного радио и телевидения, поэтому я не удивился, когда обнаружилось, что видеоролик с ее выступлением быстро удалили с веб-сайта парламента.
118
Этими институтами являлись ЕФФС и его преемник ЕМС, к разработке уставов и сводов правил которых приложил руку Гленн Ким.
119
Il. XII, 243: «Знаменье лучшее всех – за отечество храбро сражаться!» (пер. Н. Гнедича).
120
Зд. безвозмездно (лат.).
121
Расизм в кругах греческого истеблишмента практически не принято скрывать. Гленн – такой же кореец, как Барак Обама – кениец.