Страница 37 из 41
Мой совет следующему министру финансов [Греции] таков: если ЕЦБ пригрозит закрыть национальные банки страны, нужно немедленно отреагировать на это обесцениванием греческих облигаций на балансе ЕЦБ. Они по-прежнему действуют согласно греческому законодательству, поэтому ЕЦБ придется судиться с Грецией в греческих судах, а не в Лондоне или Люксембурге. Одновременно министру следует внедрить платежную систему, которая будет функционировать параллельно банкам, дабы создать привязанную к евро внутреннюю ликвидность и, что важнее, позволить экономике работать даже при закрытии банков по указанию ЕЦБ.
Как мне было суждено узнать позднее, мое сообщение услышали. Войска выстроились перед боем[112].
Глава 5
Не давая погаснуть свету[113]
Чем ближе становились выборы, тем сильнее меня одолевало чувство сопричастности – в странной комбинации с ощущением собственного одиночества. На улицах, на партийных заседаниях, в такси и в штаб-квартире СИРИЗА, где мы встречались с Алексисом и остальными членами команды, я ощущал солидарность, товарищество, сочувствие и огромную поддержку. Но, глубоко внутри себя, я сознавал, что остаюсь, так сказать, институционально изолированным, что мои ресурсы невелики и что в целом я сам по себе. Прежде я никогда не избирался в парламент, никогда не состоял в какой-либо партии, а предыдущие три года прожил в Остине; вследствие того у меня попросту не было опоры на родине, как справедливо подметил Алексис.
Мои коллеги, стремившиеся войти в правительство, располагали секретарями, водителями, личными кабинетами и важными связями. Я же обладал всего-навсего моральной поддержкой Данаи, мотоциклом и нашей квартирой у подножия Акрополя; в этой квартире я давал интервью, проводил встречи, из нее вел блог и занимался всеми вопросами предвыборной кампании. Как-то мне позвонили из штаба СИРИЗА и сообщили, что по закону от кандидата в депутаты требуется открыть специальный банковский счет, на который будут поступать взносы на кампанию и с которого станут финансироваться все расходы на нее. Я открыл счет, так как это полагалось сделать по закону, однако он пустовал, поскольку я не добивался и не получал никаких взносов, не нанимал помощников и ничего не тратил на рекламу. Моим единственным средством агитации являлся личный блог на греческом языке, который я вел самостоятельно, на бесплатной блог-платформе, в дополнение к уже существовавшему блогу на английском языке, – не более того.
Пускай у меня не было необходимости в типовых атрибутах стандартной политической кампании по собственному избранию, перспектива оказаться во главе министерства финансов без своей команды изрядно беспокоила. Ведь это означало, что придется целиком полагаться на чиновников, которые прежде хранили верность Подкормистану, и на дополнительный персонал, предоставленный – исключительно с благими помыслами – Драгасакисом и партийным штабом. Поэтому я использовал несколько недель в преддверии выборов на то, чтобы собрать лучшую, насколько позволяли возможности, команду сторонников.
Дабы определиться с фигурой на пост заместителя министра финансов (это ключевая должность, в обязанности которой входит надзор за казначейством), я выпил кофе с Алекосом Пападопулосом, бывшим министром финансов от ПАСОК, человеком 1990-х, с которым водил знакомство уже много лет, доверял его суждениям – и считал его единственным министром финансов Греции, действительно следившим за финансовым «пульсом» страны в срок пребывания у власти. Алекос оставался убежденным противником СИРИЗА, но по-человечески меня поддерживал и пообещал подумать над кандидатурой. Той же ночью он прислал мне эсэмэс с именем Димитриса Мардаса; раньше я не слышал об этом человеке, но мой опытный друг рекомендовал его как весьма способного управленца. На следующее утро я позвонил Мардасу и сделал тому предложение, которого он никак не ожидал[114].
Еще более важным виделся пост председателя совета экономических консультантов. В еврозоне главы правительств не способны достичь реальных результатов без тесного сотрудничества и лояльности министров финансов, которые представляют соответствующие страны в Еврогруппе. А сами министры финансов не в состоянии добиваться успехов в своей деятельности без не менее тесных отношений с главами советов экономических консультантов при министерствах (эти фигуры представляют соответствующие страны в так называемой рабочей группе Еврогруппы). Предположительно, именно они обеспечивают подготовку заседаний Еврогруппы, но на самом деле это своего рода теневой «кабинет», формирующий планы и политику «Тройки».
Выяснилось, что Драгасакис заполнил эту вакансию (от моего имени) еще прежде, чем я ступил на греческую почву. Он выбрал Йоргоса Хулиаракиса, тридцатилетнего экономиста, который преподавал в Манчестерском университете, а затем очутился на службе в центральном банке Греции. «Это умный парень, он готовит почву для нас, неофициально сотрудничая с советом экономических консультантов», – поведал мне Драгасакис, когда мы встретились в первый раз после моего возвращения в Грецию, за несколько недель до выборов. Мой близкий друг Вассилис, с неизменным скептицизмом воспринимавший все шаги Драгасакиса, не одобрил эту кандидатуру, но я откровенно порадовался тому, что кто-то уже действует заблаговременно.
После встречи с Хулиаракисом я проникся к нему расположением, несмотря на его очевидное стремление избегать чрезмерно тесного сотрудничества и на не менее очевидную склонность прятать, как говорится, тузов в рукаве. Мои опасения почти окончательно развеялись, когда он рассказал, что в магистратуре Афинского университета его наставниками были два прогрессивных профессора-интеллектуала – экономисты, дорогие моему сердцу, в том числе мой близкий друг и коллега Николас Теокаракис, член академического «квартета», что сформировался сразу же после моего прихода в университет в 2000 году (в этот «квартет», напомню, входил также и Стурнарас)[115]. Эта информация ободряла, особенно с учетом моего плана назначить Теокаракиса ответственным за разработку и проведение фискальной политики.
Собирая свою команду, я терзался мыслью о том, что никто из них не имел никакого реального опыта взаимодействия с «Тройкой», то есть с теми технократами, которые наезжали в Афины с полномочиями от ЕС, ЕЦБ и МВФ, вламывались в греческие министерства, учиняли настоящие допросы государственным министрам и навязывали тем свою волю, подобно судебным приставам. Впрочем, такой «невинности» вполне следовало ожидать от людей, никогда не служивших Подкормистану, от тех, в ком ранее греческие чиновники и представители «Тройки» видели смертельных врагов. К счастью, однажды мне посчастливилось столкнуться с Еленой Панарити, которая владела языком «Тройки» и была сведуща в ее modus operandi[116].
Елена много лет проработала в Вашингтоне, прежде всего во Всемирном банке, сумела наладить прочные отношения с влиятельными людьми, которые были связаны с институтами так называемого «Вашингтонского консенсуса» (это пакет реформ, которые США «прописывали» кризисным экономикам), в том числе с бывшим министром финансов США Ларри Саммерсом, кому она впоследствии меня представила (вспомним главу 1), и с Дэвидом Липтоном, второй по значимости фигурой в руководстве МВФ. Работа в Перу по линии Всемирного банка и сотрудничество с деспотическим режимом президента Фухимори сделали Елену жупелом для левых Греции и других стран. Сама она обычно отвечала, что, с кем бы ни приходилось работать, важнее всего было дело: когда побуждаешь людей, живущих в трущобах и лачугах, изменить взгляд на жизнь, начать инвестировать в эти жилища, обрести душевное спокойствие – и использовать это жилье как актив, позволяющий официально выходить на рынок.
112
Не понимали даже проницательные представители частного сектора. Через день после этого интервью Би-би-си (трансляция состоялась 13 января 2015 года), уж не знаю, по следам моего выступления или независимо, Мохамед Эль-Эриан, тогдашний главный экономический советник «Альянц» и генеральный директор «Пимко», опубликовал следующее заявление в своей колонке на сайте агентства «Блумберг»:
Готовясь к возможному приходу к власти, СИРИЗА должна дополнить свое стремление к упорядочению экономического управления в еврозоне закулисными усилиями по проработке варианта с выходом из еврозоны, если таковой окажется неизбежным. Помимо тщательной и детальной подготовки плана Б по внедрению альтернативной валюты, это потребует четкой формулировки альтернативных экономических перспектив для страны.
Желая однозначно дать понять, что наше правительство не планирует «Грексит» и не собирается дрожать от страха, если такая угроза будет озвучена, я ответил Эль-Эриану в своем блоге: разъяснил, что наш альтернативный режим предусматривает введение не параллельной валюты, а параллельной платежной системы, которая обеспечит нам пространство для переговоров о справедливой сделке в рамках еврозоны. Да, мы готовы представить альтернативную экономическую перспективу, которая опирается на прекращение политики жесткой экономии, на ликвидацию хронического дефицита государственного бюджета в сочетании со снижением налоговых ставок для бизнеса и граждан и создание банка развития для генерирования новых инвестиций, а также государственного банка «плохих кредитов» – и в сочетании с системным решением проблем нищеты и отчаяния.
113
Парафраз строки-рефрена из стихотворения английского поэта Д. Томаса «Не уходи безропотно во тьму»: «Отец, с высот проклятий и скорбей // Благослови всей яростью твоей – // Не уходи безропотно во тьму! // Не дай погаснуть свету своему!» (пер. В. Бетаки).
114
Алекос Пападопулос был близок с моей матерью, убежденной сторонницей ПАСОК, занимавшей когда-то должность заместителя главы нашего муниципалитета в южных Афинах. Весь свой замечательный потенциал по привлечению голосов на парламентских выборах она неоднократно использовала для того, чтобы поддержать Алекоса, о чем он любил вспоминать. Мама ценила Алекоса и доверяла ему задолго до того, как я с ним познакомился и стал сотрудничать. Наши отношения окрепли, когда, запершись в министерстве иностранных дел на трое суток, мы лихорадочно составляли платформу ПАСОК для избирательной кампании в апреле 2004 года – в тщетной попытке помочь Георгиосу Папандреу разработать хотя бы отчасти здравый экономический план. Никто из нас на самом деле не верил в то, что это возможно, но мы воспринимали происходящее как важное и необходимое действие.
К сожалению, как оказалось впоследствии, мне пришлось пожалеть о своей рекомендации назначить его заместителем министра, отвечающим за казначейство. Уже примерно через месяц после его назначения я понял, что он лишен способности разбираться в уловках казначейских чиновников, которых должен был курировать, а еще меня изрядно встревожила его явная заинтересованность во влиянии на подбор кандидатур на престижные позиции в государственных или контролируемых государством учреждениях.
115
См. главу 3. Другой человек, о котором идет речь, – получивший образование в Германии теоретик развития, который в начале 1990-х годов стал предлагать мне перебраться из Сиднея в Афинский университет.
116
Образе действий (лат.).