Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!

– Я не могу больше молчать, – сказал он. – Если я погиб, значит, погиб. Если я не заговорю, это сделают другие.

Он посмотрел на лорда Пастерна, на Эдварда Мэнкса и на Хэна.

– Если это должно выйти на свет, – сказал Эдвард, – говорите, конечно. Будет только честно.

– Что должно выйти на свет? – спросил Аллейн.

– Пожалуйста, мистер Мэнкс. Скажите лучше вы.

– Ладно, Цезарь. Я думаю, – сказал он медленно, поворачиваясь к Аллейну, – вам следует узнать, что произошло до того, как прибыла полиция. Я сам только-только переступил порог внутренней комнаты. Тело лежало там, где вы его видели. – Он помедлил. Морри пристально наблюдал за ним, но Мэнкс не смотрел на Морри. – Происходила какая-то борьба. Морено скорчился на полу возле Риверы, а остальные старались его оттащить.

– Чертовски неприлично, – благонравно вставил лорд Пастерн, – обшаривать карманы покойного.

Морри заскулил.

– Если вы не против, мне бы хотелось услышать подробности. Когда именно это имело место? – спросил Аллейн.

Цезарь и Хэн заговорили разом, но Аллейн их остановил:

– Давайте попробуем проследить события с того момента, как мистера Риверу вынесли из ресторана.

Начал он с опроса четырех официантов, которые выносили тело. Они не заметили ничего необычного. И вообще они с ног сбились из-за путаницы, по какому варианту должно пойти представление и кого им выносить со сцены. Под конец они получили столько противоречивых распоряжений, что просто наблюдали, кто упадет, а когда он упал, подхватили носилки и вынесли тело. Грудь лежавшего покрывал венок. Когда они подняли его на носилки, Морри быстро сказал:

– Он ранен. Уносите его.

Они понесли прямо в офис. Когда они опускали носилки, то услышали, как он издал странный звук – резкое такое дребезжание. Присмотревшись поближе, они обнаружили, что он мертв. Они позвали Цезаря Бонна и Хэна, а затем перетащили тело во внутреннюю комнату. Потом Цезарь приказал им возвращаться в ресторан и чтобы кто-нибудь из них привел доктора Оллингтона.

Затем взялся рассказывать лорд Пастерн и сообщил, что после выноса Риверы, когда они были еще на сцене, Морри подошел к нему и озабоченно зашептал: «Бога ради, играйте. Что-то стряслось с Карлосом». Пианист Хэппи Харт сказал, что по пути Морри остановился у рояля и шепотом велел ему продолжать как ни в чем не бывало.

Дальше опять рассказывал Цезарь. Морри и лорд Пастерн пришли во внутреннюю комнату. Морри был в жутком состоянии, говорил, что видел кровь на Ривере, когда клал ему на грудь венок. Постояв вокруг Риверы, они поаккуратнее уложили тело на пол. Морри все лопотал про кровь, а когда увидел труп, отвернулся к стене, рыгая и обшаривая свой смокинг в поисках таблетки, и жаловался, что ему конец. Никто ничем ему не помог, и он ушел в уборную при внутреннем офисе, они слышали, как его там стошнило. Когда он вернулся, вид у него был ужасный, и он все бормотал о том, как ему скверно. Тут Цезаря прервал Морри:

– Я им сказал! – визгливо взвыл он. – Я им говорил! Это ужасный был для меня шок, когда он упал. Это был шок для нас всех, правда, мальчики?

«Мальчики» шевельнулись и забормотали хором, мол, это был очень большой шок.

– Когда он упал? – быстро спросил Аллейн. – Значит, он определенно не должен был упасть?

Все бросились объяснять разом и с большой готовностью. Репетировали два варианта, и было много споров, по какому играть. До самого конца ни лорд Пастерн, ни Ривера не могли решить, какой кто предпочитает. В одном варианте лорд Пастерн должен был четырежды выстрелить в Риверу, который бы только улыбался и продолжал терзать аккордеон. При каждом выстреле один из оркестрантов должен был сыграть ноту на тон ниже предыдущего и изобразить, что убит. Затем Ривера откланялся бы, и все пошло бы так, как видела сегодня публика в зале, вот только под конец лорд Пастерн для виду упал бы замертво. Морри положил бы на него венок, и его бы унесли. Во втором варианте падать должен был Ривера. Карлосу, объясняли «Мальчики», не нравилась идея падать на свой инструмент, так что в последний момент был принят первоначальный план.

– Когда я увидел, что он падает, – лепетал Морри, – я был адски потрясен. Я думал, он решил подложить нам свинью. Такой уж был человек наш бедный Карлос. Самую малость такой. Ему не хотелось падать, но и не нравилось, что весь успех достанется его светлости. Он в этом странный был. Такой шок для нас всех.

– Так что под конец вышла импровизация?

– Не совсем, – важно объяснил лорд Пастерн. – Я, разумеется, сохранил голову на плечах и следовал нужному варианту. Сложновато пришлось, но так уж положено, да? Официанты увидели, что Карлос упал, и, по счастью, у них хватило ума принести носилки. Чертовски неловко было бы, если бы они этого не сделали, учитывая, как все обернулось. Чертовски неловко. Я опорожнил магазин, как было условлено, и остальные «Мальчики» послушно попадали. Тогда я передал пушку Морри, он ею щелкнул, потом открыл магазин. Я всегда думал, что моя начальная идея, ну… пристрелить Карлоса – самая разумная. Хотя, конечно, понимаю, что это меня надо было бы выносить.

– А я думал, – сказал Морри, – что лучше бы мне возложить чертов венок на Карлоса, как мы изначально договаривались. Поэтому и возложил. – Его голос сорвался на фальцет. – Когда я увидел кровь, то сначала подумал, мне мерещится. А потом венок обо что-то зацепился. Честное слово, вы не поверите, но я подумал: «Господи помилуй, я вешаю его на крючок!» А потом я увидел. Я всем вам это говорил! Всем! Вы не можете утверждать, что я не говорил.

– Конечно, ты нам сказал, – согласился Цезарь, нервно глядя на него. – В офисе.

Морри издал обиженный визг и снова скорчился на стуле. Цезарь тем временем поспешил сообщить, что перед тем, как они услышали в главном офисе голос доктора Оллингтона, Морри метнулся к телу и, присев перед ним, откинул полу смокинга и запустил руку в нагрудный карман. Он сказал: «Я должен их получить. Они обязательно при нем», или что-то в таком духе. Всех его поведение страшно шокировало. Они с Хэном оттащили Морри, и с тем случился припадок. В этот момент объявился Эдвард Мэнкс.

– Вы согласны с их словами, мистер Морено? Случившееся изложено верно? – спросил, помолчав, Аллейн.

Пару секунд казалось, что какой-то ответ он все-таки получит. Морри смотрел на него исключительно сосредоточенно. Потом повернул голову так, словно у него затекла шея. Еще секунду спустя он кивнул.

– Что вы надеялись найти в карманах покойного? – спросил Аллейн.

Губы Морри растянулись в обычной его манекеновой улыбке. Глаза были пусты. Он поднял руки, пальцы дрожали.

– Ну же, – повторил Аллейн, – что вы надеялись найти?

– О боже! – раздраженно выдохнул лорд Пастерн. – Сейчас он снова заведет.

Это было еще мягко сказано. С Морри случилась форменная истерика. Он выкрикивал невразумительные протесты или мольбы, разразился бурным смехом и пошатываясь направился к выходу. У двери его задержал констебль в форме.

– Будет, будет, – сказал полицейский. – Полегче, сэр, полегче.

Из офиса пришел доктор Кертис и задумчиво уставился на Морри. Аллейн кивнул и приблизился к дирижеру.

– Доктор! Доктор! – рыдал Морри. – Послушайте. – Он обнял доктора Кертиса тяжелой рукой за плечи и таинственно заскулил ему в ухо.

– Думаю, Аллейн?.. – сказал доктор Кертис.

– Да, – согласился Аллейн, – в офисе, будьте добры.

Когда дверь за ними закрылась, Аллейн посмотрел на «Мальчиков Морри».

– Кто-нибудь из вас может сказать, как давно он принимает наркотики?

II

Надув щеки, лорд Пастерн произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Полгода.

– Вы об этом знали, милорд? – вскинулся Фокс, и лорд Пастерн свирепо ему ухмыльнулся.

– Не будучи детективом полиции, – сказал он, – я не должен ждать, пока наркоман устроит истерику и вырубится, чтобы понять, что с ним неладно.

Он самодовольно покачался на пятках, поглаживая затылок.