Страница 11 из 13
Девочка пошла к противоположной стене и взяла плетеную корзину, где лежали глиняные тюбики и разнообразные куски, напоминающие мыло.
«Она что, решила меня мыть? Как-нибудь без посторонней помощи обойдусь. Пока в состоянии делать это самостоятельно».
– Спасибо. Дальше я сама, – корректно предупредила ее, и поразилась, видя панический ужас в ее глазах.
Ничего не понимая, подошла к ней и ласково спросила:
– Чего ты боишься, милая?
В глазах стояли слезы, но она все же ответила:
– Жена предводителя накажет меня, если я не угожу вам.
«Ого, а у нее ко мне внезапная любовь проснулась?»
– Думаю, ты ошибаешься.
– Нет. После того… как она нажаловалась на вас, проклятую шанару, посмевшую покушаться на ее жизнь, Тарлан пригрозил ей наказанием, если она обидит гостью до совета.
«Да неужели… уже гостья? Как интересно у них гостей встречают, а после совета, как я понимаю, можно будет уже обижать?!»
Ладно, потом узнаю. Один важный вопрос не давал покоя, и я тихо спросила:
– А как она тебя наказывает?
Девочка округлила глаза, а через секунду стала дрожать и всхлипывать. Не ожидала… совсем. Не думала, что получу такую реакцию. Довели малышку… сволочи.
Притянула к себе и обняла, тихо успокаивая:
– Тихо, тихо. Успокойся. Если тяжело, не говори. И не бойся, что тебя из-за меня накажут. Посиди на лавочке, пока я помоюсь, а потом мы нормально поговорим. Хорошо?
Девочка кивнула, но продолжала всхлипывать, отчего я не отходила от нее, ожидая, когда она успокоится. Через некоторое время усадила ее на банкетку, и предложила отдохнуть. Сама отошла в сторонку и, взяв плетеную корзинку с непонятным содержанием, поинтересовалась:
– Ты только достань на свой вкус мне мыло, или что там у вас, чтобы помыть тело и волосы.
Услышав мои слова, она улыбнулась и, подойдя ближе, выбрала банку с серой смесью и зеленый кусок мыла, довольно вручив все мне. Подождала, пока она сядет и, раздевшись, залезла в чан, отмечая высокую температуру воды, но мое тело совершенно не замечало разницы.
«Как бы не свариться…»
Удивление… огромное и невообразимое, когда в отражении воды я увидела себя. Красные длинные волосы, нежное юное лицо и розоватые тонкие губы. Хмм… даже красавица. Зеленые огромные глаза – единственное, что осталось мне от моей прежней внешности. Вот и я…
Конечно, я знала, что помолодела, но не настолько же! Лет восемнадцать, не больше, и то с натяжкой. Разочарование с горьким привкусом обиды. Вот честно.
Наверное, нужно радоваться, что молодость и все такое, но вот как-то не было триумфа. Возможно потому, что я прошла этот этап, и мне было неинтересно, тем более в этом суровом мире. Нет во мне безумного адреналина, требующего прыгать как горной козе по скалам в поисках неприятностей, радуясь всему новому. Да и как по-другому воспринимать, если смотрю на эту забитую девочку, совсем на чуть-чуть младше меня, и воспринимаю ее как дочь. Не могу пересилить себя, ведь сознание осталось взрослой женщины.
Как только вылезла из чана, испытывая невероятное счастье от чистоты, переоделась в мягкое длинное платье молочного цвета. Рядом со мной тут же оказалась служанка с гребнем. Она скромно посмотрела на меня и тихо предложила:
– Можно мне?
Трудно отказать в такой маленькой просьбе, когда на тебя такими огромными невинными глазами смотрит ребенок, обиженный жизнью. Кивнула, и она тут же стала с заботой расчесывать мои длинные волосы.
– А почему ты в косынке? – спросила, не удержавшись от вопроса.
Тайхарка тяжело вздохнула и, замерев, прошептала:
– Харам отстригают волосы, как только ставят клеймо.
«Рабы… у них есть рабы, над которыми они издеваются! Нелюди! Звери!»
Молчала, пока моя помощница не закончила расчесывание, а потом все же поинтересовалась:
– Кто такие хары?
Девочка положила гребень в передник и, посмотрев на меня уставшими глазами, сообщила:
– Это те, кто остаются без кормильца и не могут обеспечить себя и свою семью. Они… идут к тем, кому нужна помощь по хозяйству, продавая себя за еду и жилье. Хозяева ставят клеймо принадлежности и безоговорочно распоряжаются их жизнью. Но… это лучше, чем смерть.
– То есть, у вас не заботятся о вдовах и детишках? – резко уточнила я, ненавидя всей душой злобных жестоких тайхаров. Бесчувственные чудовища, ничем не лучше ворхов.
Малышка грустно вздохнула и прошептала:
– Если бы я не стала харой, то мои брат и сестра умерли бы с голоду… Предводитель обеспечивает нас продуктами и защитой, а я служу его жене. В нашем мире нельзя без защиты, а еду в черных лесах могут добывать только мужчины.
Информация не укладывалась в голове, и я принялась ходить кругами по хентаю.
– А твои малыши, они сейчас одни живут в родительском доме?
– Да. Братик совсем мал, пятый годик, а сестре одиннадцать. Ночью хожу к ним, навещаю и приношу еду, а утром сюда. Я на все готова, чтобы им было хорошо. Ведь без еды они умрут…
– Так, понятно… а черные леса… где они находятся и что собой представляют?
– Это обширные территории Тайхары, находящиеся посреди огромной долины ворхов. Монстры только и ждут, когда наши воины пойдут на охоту, и тогда нападают.
Сглотнула и, замерев на месте, пытаясь не дергаться от разных мыслей и непонятной дрожи, произнесла:
– Теперь все понятно. Самая отвратительная жестокая беспощадная планета, на которую меня угораздило попасть, это Тайхара. Странно и обидно то, что я попала не к добрым эльфам, как в книгах, или феям, а именно сюда. В полное де… Ладно, нужно успокоиться. Что уж ныть… нужно дожить до собрания. Между прочим, что представляет собой совет?
Тайхарка недоуменно смотрела на меня с открытым ртом, не понимая слов. Отлично, я видно как-то не так спрашиваю. Попробую по-другому:
– Что будет на совете и как он происходит?
Она тут же улыбнулась и произнесла:
– На совете присутствует только ворай, предводитель тайхаров, и лероки, имеющие большую власть после Тарлана. Дери не допускают, только в том случае, если решается их участь.
Молчу и дальше слушаю. Как я поняла, ворай – Тарлан, а лероки – приближенные к предводителю. Подняла бровь и улыбнулась ей, давая понять, что я с нетерпением жду продолжения.
Совсем невинное создание задумчиво посмотрело на потолок, и я тоже, не видя там ничего интересного. Тут, кроме как помыться, вообще не на что посмотреть. Не то, что в русской бане, дыши деревом и считай зазубрины на досках, лежа на полке, когда тебя парят веничком.
Отец у меня очень любил русскую баньку, и поэтому мы часто ездили к его друзьям в Подмосковье, где он и его друг парились, а потом прыгали в озеро, а зимой в снег. Не подглядывала, но мама всегда громко волновалась за отца, что тот заболеет от переохлаждения.
Прервала свои теплые воспоминания, как только тайхарка продолжила:
– Если предводитель решит пойти против решения всех лероков, на что он имеет право, то спрашивает совета, подтверждения у магии Тайхары. Я не видела, какая она и что собой представляет, но слышала, что она меняет цвет. Если согласна, то синий, если нет – красный.
– Понятно. Спасибо. А как тебя зовут? – тут же поинтересовалась, чтобы знать, как обращаться к ней.
– Дихара, – промямлила девочка, поглядывая по сторонам, в страхе, что ее услышат. Совсем запугали ребенка!
– Отлично, тогда уже пойдем на совет или еще рано?
– Конечно, дери. Все теперь вас ждут. А можно вопрос, если не посчитаете оскорблением?
– Ну что ты, всегда пожалуйста, – с улыбкой произнесла я.
– Странно вы говорите, но ласково. Большую часть слов, правда, я не понимаю… – потупилась она.
– Мм-м, я постараюсь учесть… Задавай свой вопрос, Дихара.
Тайхарка крепко вцепилась в свое платье и, опустив голову вниз, очень тихо прошептала себе под нос, но я, что очень странно, даже услышала:
– А вы, правда, шанарка?
Улыбнулась и ответила: