Страница 10 из 12
– А если она не захочет об этом говорить?
– Для начала скажи, что хочешь рассказать ей историю, которая произошла с тобой в молодости. Уверяю тебя, если во время вашей беседы ей не покажется, что ты ее обвиняешь, то она с удовольствием выслушает тебя. Как только она почувствует нападки, тут же прекратит разговор. Цель такой беседы именно проверить, что ты принимаешь, а что нет. После того как ты поделишься с ней тем, в чем ты обвиняла свою мать, станет проще увидеть, когда твоя дочь судит тебя и обвиняет в тех же вещах. Если ты признаешься, что обвиняла свою мать, она это почувствует и ей будет проще рассказать тебе о своих переживаниях по отношению к тебе. Не надо задаваться целью заставить Сандру одеваться по-другому. Только она сама может решить измениться. Это ее жизнь и последствия, с которыми ей разбираться.
– Кстати, о последствиях. Предположим, она не захочет меняться и забеременеет: тогда с последствиями придется разбираться нам с Марио, не так ли? Этого я больше всего и боюсь!
– Когда ты ей расскажешь, о чем мы сегодня говорили, было бы неплохо сказать ей, что тебе бы хотелось, чтоб она вела себя менее провокационно, так как это поможет тебе справиться с твоими страхами, но не ей разбираться с последствиями твоих страхов. Если она решит одеваться по-другому, то лишь по своей собственной воле – для того, чтобы сделать тебе приятное. Спроси ее, что она стала бы делать с последствиями, если бы вдруг забеременела, как ты этого боишься, – и не обязательно вследствие изнасилования. Сядьте спокойно и перечислите все возможные последствия; запишите их и подумайте, как вы можете справиться с каждым из них, особенно с самыми трудными.
– А Марио нужно участвовать в этом разговоре?
Не успела я рот открыть, как он восклицает:
– Вот уж нет! Даже думать не буду в это вмешиваться. Ты прекрасно знаешь, ей будет неловко говорить о таких вещах в моем присутствии. Это женские дела, ты так не думаешь? – прибавляет он, глядя на меня.
– Это действительно женские дела, но, если бы ты узнал, что твоя дочь беременна, это стало бы и твоим делом тоже. Я уверена, тебе не было бы все равно. Тем не менее я согласна, чтобы ты не принимал участия в разговоре Анны с Сандрой. Твой страх, что твоей дочери будет неловко, показывает, что тебе самому будет неловко говорить с ней о таких вещах, а это может ее задеть…
…Зато как ты смотришь на то, чтоб поучаствовать в составлении списка последствий? Как мужу и отцу, тебе наверняка придут в голову свежие мысли. Предлагаю тебе обдумать это, и если ты захочешь поговорить с дочерью с глазу на глаз после того, как увидишь, как все пройдет с Анной, ничто не сможет тебе помешать. Это чудесная возможность поделиться с Сандрой твоими страхами о ней и о том, как ты переживешь ее возможную беременность.
Относительно твоего страха, что ее изнасилуют, а ты выйдешь из себя, предлагаю тебе подумать до нашей следующей встречи и попытаться отыскать, откуда у тебя этот страх…
…В следующий раз мы с вами увидимся через две недели, так что у тебя, Анна, будет время побеседовать с твоей дочерью. Я вижу по глазам – ты сомневаешься, как все пройдет, однако ты знаешь лучше меня – если не приступить к делу, ничто и не изменится. Ты готова разобраться с этой ситуацией?
У нее в глазах стоят слезы, она смотрит на Марио, берет его за руку для поддержки и кивает головой в знак того, что сделает это.
– А ты, Марио? Ты говорил, у тебя какие-то проблемы с сыном. Хочешь сейчас об этом поговорить?
– Да. Спасибо, Лиз. Эти трудности с Дэвидом не дают мне спать. Ума не приложу, отчего это меня так задевает. Проблема в том, что я оплатил ему образование бухгалтера. Для этого мне пришлось от многого отказаться. Когда он закончил учиться, то сразу же нашел работу в большой компании, чему я был очень рад. Мой отец никогда не оплачивал мне высшее образование, поэтому я пообещал себе, что мой сын станет более образованным, чем я. Вот почему я так радовался: я достиг своей цели, мне казалось, что я выполнил свой долг отца, теперь Дэвид стал взрослым, у него стабильная и высокооплачиваемая профессия, жизнь станет легче и приятней…
…Никто не знает, что готовит нам будущее, правда? Через год после этого он решил, что эта профессия ему не нравится, и бросил работу, даже не зная, чем займется дальше. Его сыну едва исполнился годик, так что его жене пришлось снова пойти работать. А мне он даже не сказал о своем решении. Я обо всем узнал от одного из его коллег, когда позвонил в офис, чтобы поговорить с Дэвидом. Можешь себе представить, каково мне было, когда незнакомый человек сообщил, что мой сын уже два месяца как не работает там? Я не мог поверить своим ушам и даже настаивал, чтобы тот парень еще раз перепроверил. Я подумал, наверное, это новичок, который не всех знает в компании. И тогда он ответил мне сухо: «Мсье, перепроверять нет надобности. Я отлично знаю Дэвида, и можете мне поверить, он сам подал в отставку. Ему здесь было все хуже и хуже. Просто эта отрасль ему не подходит»…
…Два дня я был совершенно ошеломлен. Наконец я позвонил сыну и спросил, правда ли это. Он ответил утвердительно и добавил, что не осмеливался сказать мне об этом, так как боялся причинить мне боль. «Не понимаю, как ты раньше не замечал, что бухгалтерия тебе не нравится, пока учился? Ты хоть понимаешь, сколько времени ты потратил, чтобы стать бухгалтером, и сколько мне пришлось за тебя заплатить?» – спросил я его в ярости. Хорошо, что он был далеко, иначе не знаю, что бы я с ним сделал. Он уверял, что ему очень жаль, но работать бухгалтером в компании, целыми днями не вылезая из цифр, вовсе не то же самое, что ходить в университет. Видя мое состояние, он не захотел углубляться в детали, попросил меня успокоиться и пообещал приехать через два дня, чтобы обо всем поговорить…
…Я выслушал его историю и почувствовал, насколько эта ситуация расстраивает и его самого. Все это произошло четыре года назад. И знаешь, Лиз, чем он теперь занимается? Он официант в ресторане! Говорит, он счастлив, ему нравится шеф и коллеги и он хорошо зарабатывает. Он сказал мне: «Папа, почему ты не можешь смириться с тем, что в настоящий момент я хочу заниматься именно этим? Я работаю в четверг, пятницу и субботу и зарабатываю достаточно, чтобы мы хорошо жили. Это достаточно дорогой ресторан, поэтому мне дают хорошие чаевые. Эта работа позволяет мне проводить много времени с Николя, так я и на няне экономлю. К тому же Мишель согласна с моим выбором. Почему ты не можешь быть счастлив, если, уверяю тебя, я счастлив?»
…Я знаю, что он прав. Если он счастлив, то должен быть счастлив и я, но у меня не получается. Когда кто-то меня спрашивает, чем занимается мой сын, я даже не могу признаться, что он официант. Я отвечаю, что он бухгалтер, и меняю тему. Зачем он выбрал такую работу? Мне кажется, любой идиот ее может делать. Как он опустился! Если совсем честно, мне за него стыдно…
…Мы видимся все реже, ведь каждый раз я не могу удержаться от того, чтоб не спросить его, придумал ли он, чем хочет заниматься в будущем. Когда я видел его в последний раз, две недели назад, он сказал: «Хватит, папа: чем больше ты мне об этом твердишь, тем меньше мне хочется менять работу. Когда ты уже оставишь меня в покое? Ты же занимаешься, чем хочешь, и я тебя не трогаю. Если ты еще раз заговоришь об этом, клянусь, мы больше не увидимся. Ты говоришь мне это в последний раз, договорились? Если когда-нибудь я решу делать карьеру в другой области, я сам тебе об этом сообщу. Давай уясним это раз и навсегда». Как же мне принять его решение? Я уже столько раз повторял себе, что нужно забыть об этом, но ничего не выходит.
– То есть ты говоришь, тебе пришлось многим пожертвовать, чтобы оплатить учебу твоего сына, а он выбрал другую профессию. Похоже, тебя беспокоит несколько моментов: то, что ты заплатил большие деньги впустую; что твой сын не профессионал, как ты всегда мечтал; что он выбрал, как тебе кажется, позорную и примитивную работу; и он принял это решение, прекрасно зная, что оно тебе не понравится. Из всего перечисленного что тревожит тебя больше всего?