Непрощенная

   - Отпусти меня! – с рыданием…жалобно. Понимая, что он уводит меня все дальше и дальше в чащу. Мне никогда уже не выйти оттуда самой, и меня никто не найдет здесь. – Пожалуйста. Отпусти. Зачем я тебе?

   Не оборачивается, идет вперед, оставляя кровавые следы на снегу, слегка прихрамывая на израненную лапу. Такой огромный и жуткий, что, кажется, даже деревья не шевелят ветвями, когда он проходит мимо. Луна отбрасывает блики на снег, переливаясь искрами-драгоценными камнями, путаясь в его блестящей шерсти.

   Я смиренно иду за ним следом, потому что и так слишком далеко зашла и обратно мне не выйти, да и он не даст. Уверенно бежит впереди, уже не оборачиваясь на меня. Знает, что мне некуда деться. Умная тварь. Может быть, он ведет меня к своим, чтобы разделить трапезу. Я где-то читала, что волки живут стаями…Он же волк? Просто огромный и страшный…но волк. Он же не может быть кем-то другим. А там… у озера мне просто показалось. Потому что это слишком страшно, чтобы быть правдой. Если я начну в это верить, то сойду с ума.

   Волк остановился у массивной старой ели и потянул ветки, припорошенные снегом, у самого подножия, открывая лаз в глубокую берлогу, больше похожую на медвежью яму. Выжидающе смотрит на меня, а я отрицательно качаю головой, уже не сдерживая слез отчаяния. Мне из нее потом самой ни за что не выбраться.

   - НЕТ! Я не полезу туда!

   Легкий оскал и шаг ко мне. Заставляя сделать шаг назад.

   - Нет!

   Но я прекрасно осознавала, насколько беспомощна перед ним…а ещё и то, что моя плоть не жгла зверя. Теперь я совершенно безоружна и слаба, как слепой котенок. Но самое страшное - я не знала, как себя вести. Это не человек. Любое мое движение могло разозлить или раздразнить его, вызвать агрессию, и тогда я умру жуткой мучительной смертью. Как те баорды, которых он жрал при мне живьем. Волк приподнялся на дыбы и столкнул меня в мягкую насыпь из лап елей…Я даже закричать не успела. Тут же вскочила на ноги, оглядываясь по сторонам.

   От удивления замерла на секунду – яма не вырыта зверем. В ней явно побывал человек, либо именно человек ее и создал. Она вся выстелена медвежьими шкурами, и на стенах по бокам прибиты железными скобами факелы, а на полу следы от разведенного ранее костра. Да и слишком глубока она для звериного пристанища. Волк все ещё смотрел на меня сверху, а потом потянул за ветки, закрывая лаз. Он ушел…не знаю, стало ли мне от этого легче или ещё страшнее.

   Я медленно опустилась на шкуры, кутаясь в разодранный плащ и чувствуя, как дрожу то ли от пережитого ужаса, то ли от холода.

***

Не помню, как долго просидела там одна. Сквозь толстые лапы ели дневной свет почти не пробивался, и я, скорее, угадывала время суток, чем видела. Страх сменило какое-то оцепенение и прострация. Мой мозг отказывался что-либо воспринимать. У меня не было ни малейшего плана, как отсюда выбраться. Я пыталась. И ползти по стене, и натаскать шкур, складывая одну на другую, и бросить ветки, но только ободрала руки о мерзлую землю и выбилась из сил. Ближе к ночи мною овладело отчаяние. Я вздрагивала от каждого шороха наверху, от завывания ветра. Меня пугала каждая тень на стене и шелест падающего снега. Наверное, именно так люди сходят с ума - от безысходности и понимания, что к ним подкрадывается смерть, и самое страшное - у нее нет лица, нет оскала зверя…у нее даже нет запаха, она соткана из тишины и холода. Из полнейшего, ужасающего одиночества. Я бы кричала, но кто меня услышит здесь? А если и услышат, то это может быть кто угодно. Я слишком измотана и беспомощна сейчас. Надо немного поспать, набраться сил и потом думать, как выбираться отсюда. Должен быть выход. Он всегда есть. Так учил меня отец. Од Первый не верил в безвыходные ситуации. Говорил, что так считают лишь безмозглые идиоты или лентяи. Но я сейчас мало походила на велиарию Валласа, да и на воина тоже. В разодранной грязной одежде, израненная и замерзшая, я была просто женщиной. Слабой и испуганной. Загнанной в ловушку ужасным зверем, которому место только в легендах и поверьях лассаров.

***

Я замерзала и мне уже хотелось, чтобы он вернулся обратно. Пусть вернется и сожрет меня. Так будет правильно. Так, видимо, и должно было быть. Но волк не возвращался, а я лежала под шкурами и дрожала от холода и от паники. Когда совсем стемнело, я провалилась в сон. Тревожный, полный обрывочных кошмаров. Мне чудились тени, оскаленные пасти волков, жуткое лицо баордки, ее голос, с шипением выносящий мне приговор. Я просыпалась и мне хотелось кричать, но я боялась, что меня могут услышать. Те жуткие тени без плоти.

   Ближе к вечеру я подумала о том, что могу обрезать волосы и сплести из них веревку. Может быть, именно так мне удастся выбраться из ямы. Но когда отрезала первую прядь, вернулся волк.

    Вернулся неожиданно. Мягко спрыгнул вниз и опалил мне лицо горячим дыханием, заставив вскочить на шкурах и вжаться в стену, силясь разглядеть силуэт чудовища, склонившегося надо мной. От него пахло зверем и легким дымком от костра. Но именно с его появлением мне перестало казаться, что ко мне подкрадывается смерть. Может быть, потому что он сам и был ее олицетворением во плоти. Он тихо зарычал, глядя на кинжал в моих руках, и я медленно разжала пальцы. Красная прядь упала на пол, и волк склонил к ней морду, обнюхивая, а потом снова посмотрел на меня, заставляя поежиться и стиснуть пальцы в кулаки.

   Зверь швырнул мне в ноги какой-то сверток и выжидающе уставился на меня в темноте. Развернув тряпку, я обнаружила две фляги, мясо, завернутое в бумагу, и кожаную сумочку с кресалом, кремнием, льняным трутом и обрывками старых тряпок.

   Ледяными пальцами довольно трудно разжигать огонь, и мне это удалось далеко не сразу, но, когда удалось, я вскрикнула от радости.

   В яме стало светло, и я протянула руки к костру, согревая окоченевшие, ободранные пальцы. Волк просто наблюдал за мной. Не шевелясь. Словно статуя с пристальным взглядом убийцы. Возможно он мне не доверял так же, как и я ему.

   В одной из фляг оказался дамас, а в бумаге прожаренные куски свинины. Я совершенно не представляла, где он все это достал. Возможно, напал на кого-то из дозорных. На кресале я видела герб дас Даалов. Но мне сейчас было все равно. Я слишком проголодалась и замерзла, чтобы задумываться, кого сожрал этот зверь, чтобы принести мне поесть. Но сам факт, что он это сделал, вводил в ступор и подтверждал мысли о том, что это не просто волк. Только задумываться сейчас об этом не хотелось.

   Когда откусила мясо, застонав от наслаждения, бросила взгляд на хищника, продолжавшего смотреть на меня, и швырнула и ему кусок. Но он даже не шелохнулся. Мне показалось, что если бы он мог смеяться, то в этот момент, наверняка бы, оскалился в ухмылке.

   - Не ешь свинину? Человечина вкуснее? Ну и не надо. Мне больше достанется. Или ты уже наелся? Разодрал того несчастного, у которого отобрал все это? Что смотришь на меня? Думаешь я сошла с ума?

   Не знаю, почему я с ним разговаривала…наверное, это помогало мне не бояться его до истерической паники. Я отпила дамас и, глотнув воздух широко раскрытым ртом, с наслаждением почувствовала, как по телу разливается тепло. Вместе с ним приходило странное спокойствие. Если я все ещё жива, значит, мне пока везет. Несколько глотков дамаса добавили храбрости, и я опять заговорила со зверем.

   - Если ты решил меня съесть, сделай это когда я усну, хорошо? И сделай это быстро. После твоих когтей всё так болит и жжет. Надеюсь ты знаешь, что такое милосердие.

   Волк пошевелил ушами и шагнул ко мне, а я, расплескав дамас, снова вжалась в стену, бросая взгляды на кинжал. Волк приблизился настолько, что теперь опять ощущался его едкий звериный запах, от которого вставал дыбом каждый волосок на теле. Склонил голову и провел языком по моим ранам на груди, а я коротко всхлипывала, и от ожидания, что раздерет на ошметки, свело судорогой всё тело…но он не тронул, а раны перестали саднить и печь. Опустил морду ещё ниже и ткнулся ею в мои израненные пальцы. Лизнул шершавым языком… а я замерла, тяжело дыша и стараясь не дрожать.