Страница 30 из 37
С другой стороны, Милль показывал, что в силу различных психологических причин поведение простых граждан, не являющихся профессиональными коммерсантами, часто отличается от тех абстрактных моделей, которые обычно строили экономисты[259], что оправдывает некоторые отступления от принципа laissez-faire в отношении договоров коммерсантов с обывателями. Так, например, Милль отстаивал идею об утилитарной обоснованности введения законодательного максимума рабочего времени. Такой патернализм Милль считал допустимым, так как он способствует защите долгосрочных экономических интересов рабочих и работодателей[260]. Милль также допускал прямые ограничения свободы договора там, где стороны принимают на себя обязательства на долгосрочную перспективу (например, по контрактам пожизненного найма или многолетним договорам оказания услуг), но не оговаривают при этом каких-либо возможностей для отказа от исполнения договора. Этот патернализм, как считал Милль, оправдывается тем, что человеку достаточно сложно предвидеть свои интересы в отдаленном будущем. Здесь государство может отойти от идеи о том, что человек является лучшим оценщиком своих собственных интересов, и проявить ограниченный патернализм[261].
При этом Миль одним из первых обратил внимание на то, что устранение государства из сферы договорных отношений в принципе невозможно хотя бы потому, что суды вынуждены защищать права кредиторов при нарушении договоров и рассматривать споры между контрагентами. И если практику судов по приведению в исполнение договорных обязательств еще можно объяснить тем, что суды проводят в жизнь волю сторон, то неизбежное участие судов и законодателей в создании правил, которые могли бы применяться при отсутствии уговора сторон на тот или иной случай, в установлении необходимых формальностей, в определении тех типов сделок, которые будут признаваться судами, демонстрирует куда более важную и активную роль, которую государство вынуждено играть в обеспечении свободного экономического оборота. Иначе говоря, государство обязано не только проводить в жизнь волю участников сделки, но и формировать условия и способствовать реализации свободного экономического обмена, а также в ряде случаев и ограничивать оный в ситуации, когда иные соображения в отношении общего блага того требуют[262].
Таким образом, де-факто Милль возвращался к изначальной идее Смита о невмешательстве государства в свободу экономического оборота как некой презумпции, отступление от которой может быть оправданно в отдельных случаях. Эту идею он выразил достаточно четко: «Из сказанного достаточно ясно, что общепризнанные функции государственной власти простираются далеко за пределы любых ограничительных барьеров, и функциям этим вряд ли можно найти некое единое обоснование и оправдание, помимо соображений практической целесообразности. Нельзя также отыскать какое-то единое правило для ограничения сферы вмешательства правительства, за исключением простого, но расплывчатого положения о том, что вмешательство это следует допустить исключительно при наличии особо веских соображений практической целесообразности»[263]. В другом месте он выразил эту крайне важную идею еще более лаконично. Милль писал, что «laissez-faire должно быть общим правилом» и «всякое отступление от него будет очевидным злом», если только оно не оправдывается «какой-либо громадной пользой»[264].
Но некоторые из сторонников данного направления зачастую отступали от умеренности взглядов Смита и Милля и нередко пытались доводить идею о государственном невмешательстве до абсолюта. Одним из таких авторов был знаменитый английский философ и социолог Герберт Спенсер. В своей известной книге «Социальная статика»[265], вышедшей в 1851 г. и часто ассоциирующейся с идеей об абсолютизации доктрины laissez-faire, он попытался продемонстрировать, что человеческое развитие осуществляется эволюционным путем. Еще до публикации «Происхождения видов» Дарвина Спенсер начал развивать разрабатываемую ранее рядом философов теорию, которая впоследствии стала известна как социальный дарвинизм. Согласно данной теории социальная эволюция и развитие происходят только в условиях, когда выживает сильнейший и наиболее приспособленный. Тотальная конкуренция приводит к закреплению наиболее успешных и адаптированных к текущим условиям практик и успеху наиболее предприимчивых и сильных, а также к отмиранию неудачных решений и проигрышу менее способных участников конкурентной борьбы. В результате ничто не может так помешать прогрессу, как вмешательство государства в свободу экономического оборота и патернализм, которые препятствуют социально-экономической эволюции и отменяют результаты свободной конкуренции.
В теории Спенсера свобода договора является центральным механизмом, обеспечивающим экономический порядок и прогресс, разумным компромиссом между полной анархией и тотальной тиранией. Согласно мнению Спенсера попытки государства ограничивать свободу экономической деятельности, сколь бы благородные цели они ни преследовали, формируют условия для все новых и новых ограничений, приводя в конечном счете к полноценному рабству[266]. При этом Спенсер допускал ограничение свободы договора, но только в двух случаях – в отношении сделок об обращении в рабство и сделок, заключенных в условиях военного времени. В остальных случаях справедливость, коей он считал обеспечение полной свободы, ограниченной равной свободой других людей, не допускает ограничение государством договорной свободы[267]. Как мы видим, в теории Спенсера сфера свободы договора расширялась, а ее ограничения допускались намного реже, чем то предполагали воззрения Смита или Милля. Благодаря стараниям представителей классической экономической школы и успехам британской экономической политики, во многом основанной на их рекомендациях, либеральная экономическая теория и доктрина laissez-faire к 1830–1850-м гг. достигли своего апогея. Как пишет Альфред Маршалл, «изменения, которые до этого происходили медленно и последовательно, внезапно стали стремительными и резкими… Свободная конкуренция… свобода производства и предпринимательства получили возможность ринуться вперед, подобно исполинскому дикому чудовищу, не разбирая дороги»[268]. Как язвительно отмечает Карл Поланьи, в тот период «экономический либерализм загорелся энтузиазмом крестоносного движения, а laissez-faire стал символом воинствующей веры»[269].
Либертарианские экономические воззрения из Англии и США постепенно, хотя и не без труда, проникали на Континент, завоевывая там сторонников среди экономистов (например, во Франции – Жан Батист Сэй[270], Клод Фредерик Бастия[271] и др.) и политиков. Повсюду звучали голоса рассуждавших о свободе экономической деятельности и обмена, необходимости устранения государства от вмешательства в экономику, об отмене протекционистских мер, о разрушении всех средневековых барьеров для свободного предпринимательства и снятии средневековых ограничений договорной свободы. Более того, во многих наиболее развитых странах эти призывы не только определяли интеллектуальный фон, но и реально влияли на экономическую политику.
При этом не стоит питать иллюзии. Гегемония идеологии laissez-faire нигде не была абсолютной. Эксцессы необоснованного государственного вторжения в свободный экономический оборот случались постоянно. Поэтому было бы ошибкой думать, что XIX в. в западных странах был веком чистого либерализма. Как верно замечал Людвиг фон Мизес, либеральная программа нигде и никогда не была реализована полностью[272]. То, что характеризовало XIX в. в истории экономик наиболее развитых стран, – это существенное и отчасти даже взрывное расширение экономической свободы.
259
Там же. Т. 2. С. 178.
260
Подробнее см.: Rosenfeld M. Contract and Justice: The Relation Between Classical Contract Law and Social Contract Theory // 70 Iowa Law Review. 1984–1985. P. 802.
261
Милль Дж. С. Основы политической экономии. В 3 т. Т. 3. М., 1981. С. 362.
262
Милль Дж. С. Основы политической экономии. В 3 т. Т. 3. С. 148–152.
263
Там же. С. 151, 152.
264
Там же. С. 350.
265
Спенсер Г. Социальная статика: Изложение социальных законов, обуславливающих счастье человечества. СПб., 1906. Английское издание данной книги (Spencer H. Social Statics, or The Conditions Essential to Happiness Specified and the First of Them Developed. 1851) доступно в Интернете на сайтах: www.archive.org и http://oll.libertyfund.org) См. также: Спенсер Г. Справедливость. СПб., 1898 (доступно в Интернете на сайте: www.oldlawbook. narod.ru). Развитие взглядов Спенсера в отношении необходимости устранения государства из экономики см.: Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. Минск, 1999. С. 1150–1203.
266
См.: Спенсер Г. Личность и государство. СПб., 1908.
267
Спенсер Г. Справедливость. СПб., 1898. С. 111–115.
268
Маршалл А. Основы экономической науки. М., 2008. С. 66, 67.
269
Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. СПб., 2002. С. 154.
270
См.: Сэй Ж.-Б. Трактат по политической экономии // Idem. Трактат по политической экономии; Фредерик Бастиа. Экономические софизмы. Экономические гармонии. М., 2000. С. 7–88.
271
См., напр.: Бастиа Ф. Грабеж по закону. Челябинск, 2006.
272
Фон Мизес Л. Либерализм. М., 2001. С. 7.