Страница 10 из 35
Несомненным достижением новой редакции ГК РФ следует считать закрепление в п. 3 ст. 652 выработанного арбитражно-судебной практикой института восстановления корпоративного контроля (восстановления нарушенных корпоративных прав). Необходимость в нем обнаружилась в связи с распространением в отечественном предпринимательском обороте различных форм рейдерских захватов, связанных с неправомерным завладением пакетами акций (долей участия) хозяйственных обществ. Последующее их истребование управомоченными лицами в порядке виндикации (само по себе крайне сомнительное, ибо объектами таких вещных исков были не индивидуально определенные вещи, а обезличенные бездокументарные ценные бумаги, т. е. определенные права требования), как правило, не приводило к восстановлению нарушенных прав и интересов потерпевшего, ибо за период их нахождения у неуправомоченных лиц такие бумаги обесценивались или конвертировались в иные права, эмитировавшие их корпорации исчезали в порядке ликвидации или реорганизации и т. д.
Восстановление корпоративного контроля формально представляет собой частный случай такого способа защиты гражданских прав, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права (ст. 12 ГК РФ). Фактически же оно является комплексным способом защиты гражданских прав, который в зависимости от конкретной ситуации может включать в себя признание права собственности и одновременную виндикацию имущества; признание сделки недействительной и реституцию; защиту нарушенного преимущественного права покупки; признание недействительными корпоративных актов (решений общих собраний и/или других органов корпорации) и/или записей в ЕГРЮЛ; признание недействительными реорганизации юридического лица и его учредительных документов и т. д. Это делает возможной защиту корпоративных прав «наиболее прямым, коротким путем, в обход многостадийного, последовательного применения совокупности других способов защиты»[38]. Возможность восстановления по суду участником юридического лица утраченного корпоративного контроля была предусмотрена в Концепции развития гражданского законодательства РФ и в концепции развития законодательства о юридических лицах.
Известной победой здравого смысла можно считать сохранение правил о необходимости минимального уставного капитала для хозяйственных обществ. Требования его полной отмены со ссылкой на «устранение неоправданных барьеров для бизнеса» не учитывают того обстоятельства, что в англо-американском корпоративном праве (к опыту которого обычно апеллируют сторонники такого подхода) установлена не просто иная, а гораздо более жесткая система защиты интересов кредиторов и миноритариев предпринимательских корпораций, основанная на необходимости проверки состоятельности корпорации при любом «распределении» ее имущества (solvency test), возможности «прокалывания корпоративной маски» (piercing the corporate veil) в случае «недокапитализации» имущества корпорации и т. д. В европейском корпоративном праве появившееся недавно разрешение создавать общества с ограниченной ответственностью с символическим уставным капиталом обусловлено риском несения его участниками неограниченной личной ответственности по его долгам в случае неплатежеспособности такого общества[39].
В окончательной редакции п. 2 ст. 662 ГК РФ законодатель согласился с предложениями Концепции развития гражданского законодательства РФ об оплате минимального уставного капитала хозяйственного общества исключительно денежными средствами, а также об обязательной независимой оценке неденежного вклада в уставный капитал любого хозяйственного общества независимо от размера вклада и до некоторой степени ограничил характер имущества, вносимого в качестве такого вклада (ст. 661). Ранее закон позволял вносить в качестве вклада в уставный капитал практически любое, в том числе, мягко говоря, «неликвидное» имущество, что приводило к появлению в обороте откровенных «пустышек», широко использовавшихся для различных злоупотреблений. Однако он фактически не принял предложение о серьезном увеличении размера минимального уставного капитала хозяйственных обществ. Согласно п. 1 ст. 662 ГК РФ этот размер определяется законами о хозяйственных обществах. Поэтому ничто не помешает Минэкономразвития России при пересмотре этих законов предусмотреть в них еще более символический размер такого капитала с целью «содействия развитию бизнеса» и «повышения места России в международных рейтингах».
Именно с этой целью названным Министерством уже подготовлены получившие одобрение Правительства РФ законопроекты о возможности оплаты минимального уставного капитала обществ с ограниченной ответственностью в течение двух или даже четырех месяцев после их государственной регистрации (т. е., по сути, о разрешении откровенным «пустышкам» участвовать в имущественном обороте по меньшей мере в рамках указанного времени). Новое же правило абз. 2 п. 4 ст. 662 ГК РФ о субсидиарной ответственности участников (учредителей) хозяйственного общества по его долгам до момента полной оплаты ими уставного капитала следует понимать таким образом, что реальный размер названной ответственности в любом случае ограничивается размером невнесенного уставного капитала, который по-прежнему может оставаться символическим.
Положительным итогом работы над Законом № 99-ФЗ можно считать и появление достаточно безобидной (сугубо отсылочной) нормы об аффилированности и ее правовых последствиях (ст. 532 ГК РФ). При этом Минэкономразвития России и рабочая группа по созданию МФЦ на протяжении всей работы над законопроектом добивались включения в ГК РФ развернутых правил об аффилированности, призванных не только заменить малоэффективные, по их мнению, правила ст. 105 Кодекса о взаимоотношениях дочерних и материнских компаний, но и стать общими нормами, распространяющими свое действие даже на некоммерческие организации и физических лиц[40]. Отсутствие таких норм именно в ГК РФ, по мнению Минэкономразвития России, является также одним из главных препятствий на пути принятия России в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), при том что ни в одном из гражданских кодексов стран – участниц ОЭСР нет ни норм об аффилированности, ни даже такого понятия[41].
В результате многочисленных длительных споров, в том числе в правительственных и предпринимательских кругах, было принято окончательное решение ограничиться в ГК РФ отсылочной нормой, в соответствии с которой наличие и правовые последствия отношений аффилированности должны определяться не Кодексом, а специальным законом (законами), и сохранить правила ст. 105 ГК РФ (в нормах новой ст. 673). К сожалению, в окончательном тексте ст. 532 осталось упоминание об отношениях связанности (аффилированности) между лицами, а не только между корпорациями и их участниками, что сохраняет опасность последующего вывода этой категории далеко за рамки корпоративного права, где она традиционно используется.
Полезной новеллой для отечественного права является правило о возможности предусмотреть в уставе юридического лица наличие в нем нескольких лиц, наделенных полномочиями единоличного органа и действующих либо совместно, либо даже независимо друг от друга (абз. 3 п. 1 ст. 53 и абз. 1 п. 3 ст. 653 ГК РФ). Такое положение давно известно многим развитым зарубежным правопорядкам. Оно, например, делает возможным одновременное существование в обществе с ограниченной ответственностью двух равноправных руководителей (директоров), назначенных двумя его участниками, имеющими равные доли участия (в том числе когда один из них является иностранным лицом, а само общество – предприятием с иностранными инвестициями).
Новая редакция гл. 4 ГК РФ восприняла ряд практически важных положений Концепции развития гражданского законодательства РФ, дополняющих и улучшающих общие правила о реорганизации и ликвидации юридических лиц. В частности, прямо разрешена как реорганизация юридического лица с одновременным сочетанием ее различных форм (например, выделение с одновременным преобразованием), так и реорганизация с участием двух и более юридических лиц разных организационно-правовых форм, если законом допускается их взаимное преобразование, что главным образом касается хозяйственных обществ (новая редакция п. 1 ст. 57 ГК РФ). Этим прежде всего упрощаются процедуры диверсификации предпринимательской деятельности и реально расширяются ее границы. С целью ликвидации затяжек принудительной реорганизации юридического лица, проводимой по решению уполномоченного государственного органа, введена возможность судебного назначения арбитражного управляющего, осуществляющего такую реорганизацию (новая редакция абз. 2 п. 2 ст. 57 ГК РФ). Уточнено понятие преобразования юридического лица, при котором последнее, по существу, сохраняется, изменяется лишь его организационно-правовая форма. При этом никакого перехода прав и обязанностей (как указывалось ранее в п. 5 ст. 58 ГК РФ) в действительности не происходит, поскольку в зависимости от новой организационно-правовой формы могут измениться только права и обязанности этого юридического лица в отношении своих участников (учредителей). Отмеченное обстоятельство делает излишним применение к такому виду реорганизации правил ст. 60 ГК РФ о гарантиях прав кредиторов при реорганизации (новая редакция п. 5 ст. 58 ГК РФ).
38
Сарбаш С.В. Восстановление корпоративного контроля // Вестник гражданского права. 2008. № 4. С. 75.
39
Подробнее об этом см.: Суханов Е.А. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014. С. 152–168, 191–194.
40
Стоит напомнить, что Минэкономразвития России требовало включения в ГК РФ разработанных им норм об аффилированности еще в 2007-м, а затем в 2010 г., причем эти законопроекты не менее последовательно получали отрицательную экспертную оценку Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (см.: Вестник гражданского права. 2008. № 2; 2010. № 3).
41
Что напомнило аналогичную «страшилку» относительно невозможности вступления России в ВТО в случае консолидации в части четвертой ГК РФ норм отдельных законов об интеллектуальных правах.