Калейдоскоп

Мордред

Я рожден на погибель в священный Бельтайнов день,Так волшебник изрёк, посмотрев на ночное светило,Всем своим существом на твой дом я бросаю тень,и лишь это одно навсегда мой исход предрешило.В прохудившемся судне – вода,и со всех сторон детский крик,Только эти уста, разомкнуться, увы, не в силах:молчаливы проклятья ребёнка.Хочу лишь, чтоб каждый миг,Помнил ты этот день, Артур, до само́й могилыжизнь да будет твоя пуста.Будет пресным хлеб, а вода – горька,пусть не знает силы твоя рука,а глаза твои да пребудут слепы.Пусть бездетной будет твоя жена,Да при всем при том, тебе неверна,Пусть любовь твоя превратится в пепел.Коль маячит Мордред в глазу бельмомпред светлейшим, «чистеньким» королём,Что, нашедши способ не быть отцом,предпочёл угрозу увидеть в том,Кто опорой стать мог ему потоми его надеждой.Пусть несметны будут его враги,но падёт Артур от моей руки,И, сомкнув его злые вежды,На его костях буду я плясать,И покоя Мордреду не видать,Коль не будет так, как посмел сказать.Кровь моя – договору сему печать!Месть, отныне, да станет моей одеждой!2017

«Я заточён в постылом подземелье…»

Я заточён в постылом подземельеволшебником, что скрывшись ото всехготовит в башне колдовские зелья,и разливает по бутылкам грех.Он запирает во флаконах зависть,в котле мешает похоть и любовь,А я лежу, перед собой уставясьи вспоминаю глушь родных лесов.Летал когда-то вольным я драконом,пугал собой доверчивых крестьян,А после – пировал в лесу зеленоми кости жертв забрасывал в тимьян.Но вот явился он,неопалённым – стоял в лазурной мантии своей,Так быстро оказался я плененными уведённым силой в мир людей.С тех пор прикован я массивной цепью,и всей свободы – ровно пять шагов,Лишь изредка, с определённой цельюменя освобождают от оков.Волшебник ищет философский камень,И, облетая множество земель верхом на мне,Он был однажды ранени не однажды попадал в метель.Я мог бы бросить этого безумцав горах его оставить замерзать,Но отчего-то предпочёл вернутьсяи принялся огнём отогревать,Который изрыгнул из страшной пасти,И был мой враг порядком удивлёнтаким внезапным, дружеским участьем,Ещё бы! Я ведь, всё-таки, дракон!За помощь даровал он мне свободу,вернувшись под защиту древних стен,Но я забыл звериную природуи ненароком полюбил свой плен.С тех пор живу в любимом подземельес волшебником, что скрывшись ото всех,готовит в башне колдовские зельяи разливает по бутылкам грех.Теперь питаюсь лишь окороками,что подаёт нам повар на обед,И пиво пью огромными глотками,И обожаю грушевый сорбет.Врасплох застали перемены эти,И оттого, немножечко смущён.Волшебник говорит, что в целом светеЯ – самый удивительный дракон.2018

«Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором ее презрительных насмешек»

(Айн Рэнд. «Источник»)

Мистеру Говарду Рорку в Нью-Йорк

Навещай меня, Говард,Только не слишком часто —Твоя жалость убьет,словно охотник волка —лучше сухо стучи телеграммами из Нью-Йоркаи талант, я молю, не растрачивай понапрасну.Отвечай же им нагло, Говард,Так нагло, как только можешь,Будь бельмом на глазу,Будто плешь у них на затылке,Измельчи в труху язвительные ухмылки,и не смей никогда притрагиваться к бутылке!Вспоминай меня, Говард,Только не слишком долго —Твоя жалость убьет,словно охотник волка —Лучше сухо стучи телеграммами из Нью-Йорка,а от грусти, мой мальчик, право, немного толку.Всё же я исчертился, Говард,и это правда!Мысли спутаны, линии все нечётки,Я на кухне, сестра мне чистит ботинки щеткой…Знаешь, Рорк, никто не годится тебе в подмётки.Г.К.2017

На картину "Большая Волна в Канагаве"

Художник: Кацусика Хокусай

В Канагаве швыряет лодчонки Большая Волна,Рыбаки за борта ухватились, взмолившись о чуде,Океан убивает – так было во все временаИсключеньем не станут и эти несчастные люди. В декорациях пены, как символ последней надежды, возвышается Фудзи, и склоны её холодны. И пускай далеко мы и разные носим одежды,Человечество вместе застыло на гребне волны… 2017