Страница 2 из 11
— Ты поэтому назвала его Адрианом?
— Да, прости…
— Да ничего, все в порядке. Тем более, что он действительно пошел в бабку.
Отец посмотрел на меня и пояснил:
— Твоя бабушка, моя мать, была берберийской львицей, она была темно-бурого цвета. Твой цвет шерсти мне не нравится, сын. Но тем не менее добро пожаловать в прайд.
Кроме Джерри у нас были три старшие сестры, две тёти, сестры матери. А у отца были еще три сестры, уф! Всего девять львиц, два льва и пятеро львят, считая нас двоих. Эти три девочки были дочерьми Милли, самой старшей львицы, — Сюзи, Мора и их младшая сестра Лузо. Лузо наша ровесница.
Я заметил, что Лузо очень худенькая и слабенькая, почему бы это?
А когда мать стала нас кормить, Лузо, пошатываясь от слабости, нерешительно подошла к нам, взгляд у неё был очень голодный…
Мать пригласила Лузо к нам. Робко протиснувшись между мной и Виллани, та стала жадно сосать…
Милли была очень стара и для последней дочери у неё не оказалось молока, слишком рано оно кончилось…
Лузо стала есть с нами, поправилась, стала веселой и подвижной уже через несколько дней.
====== Львиные будни ======
Наше новое логово располагалось в глубокой пещере среди скал, помните о горах, о которых я говорил ранее? Так вот, именно сюда, в Кенийские горы мать и привела нас, и здесь обитал наш прайд.
Ну что сказать, мне здесь нравится, хотя мне и сравнивать не с чем, мало я еще на свете пожил, чтоб судить.
Отец оказался прав, к концу восьмой недели я начал темнеть, приобретая цвет «мокрого песка».
Я чувствовал себя неуютно в своей новой шкуре, ведь другие львы просто сливались с желтой травой саванн, а я весь на виду, как термитник…
Но, как ни странно, взрослые львы никак не выделяли меня среди львят, и я успокоился. Я такой же, как и все.
Однажды мать повела меня, Виллани и Лузо на место охоты, там мы увидели тушу зебры, ну и что? Мать тихо фыркнула — ешьте. Я удивился — это можно есть?
Подошел к туше, сел и стал старательно наблюдать.
Вот Джерри: придерживая лапой ногу зебры, он рвал куски и глотал. Я подошел к нему, тот вежливо подвинулся, уступая мне место. Я сначала полизал кровь, ух ты! Как вкусно…
Так мы познакомились с мясной пищей, которая вскоре заменит нам материнское молоко. Несколько суток мы ели зебру, а когда она начала подванивать, мы вынуждены были оставить её, но, честно говоря, там от неё мало что осталось.
Мы ушли, а на остатки туши тут же слетелись грифы и марабу, главные падальщики саванны.
Время идет, нам уже по восемь месяцев, и мы перестали сосать мать.
От старости умерла тетя Милли.
За эти месяцы я перепробовал мясо множества животных: разные антилопы (гну, бейзы, канны), бородавочники, буйволы…
Встреча со слонами привела меня в трепет, они такие огро-о-омные!!! И жирафы, они даже выше слонов...
Очень люблю плавать, но один случай заставил меня быть поосторожней. Во время водопоя мы спокойно лакали воду, и тут из неё вынырнул крокодил, схватил за голову тетю Кинну и уволок под воду…
С тех пор я стал остерегаться «бревен» на воде.
Еще надо было опасаться гиен, они опасны для львят.
В четырнадцать месяцев у меня начали резаться клыки, а также расти первая грива.
О, эти зубы!.. Мне постоянно хотелось что-то грызть. И я грыз кости, палки, мамины уши…
Она давала мне оплеуху и уходила, дергая хвостом.
Потом я научился чревовещанию и стал помогать львицам на охоте.
Встану где-нибудь в низине, львицы притаятся в траве в засаде; пасутся зебры, я опускаю морду к земле и глухо рявкаю, мой рык раздается где-то позади зебр, и они несутся прямо в ловушку к охотницам. Иногда я рычал так, что мой голос раздавался сразу в трех местах.
Охотятся в основном львицы. Вот завалили канну, тяжелой рысью прибегает отец и, растолкав всех, принимается есть. Львицам и львятам достаются остатки «царской» трапезы. Именно на львицах держится весь прайд.
Лев же всего лишь производитель и страж семейства. В этом я не сомневался.
Однажды, во время сиесты, мой отец вдруг с кашлем вскочил, я насторожился.
К нам приближались два льва, самцы-одиночки. Отец, нервно зевая, пошел им навстречу. Львы встали нос к носу, а потом один из чужаков ударил отца лапой. Остальное скрыла пыль, поднятая грандиозной дракой.
Я не выдержал и поскакал к дерущимся. Отец отбивал свой прайд, но… Противников было двое. Мой отец упал от подлого удара, чужак поднял свою тяжелую лапу, собираясь обрушить её на шею, но тут подоспел я, с разбегу толкнув его в грудь. Мы покатились по земле. Чужой лев не ожидал нападения, и из-за его замешательства я ускользнул от него и встал плечом к плечу рядом с отцом. Теперь нас было двое против двух.
Мы стояли и рычали, а потом один лев заорал другому:
— Да что ты застрял? Это молокосос, гаси его! Прайд наш будет!.. Ой…
Он шарахнулся, не договорив, и было от чего. Со всех сторон ревели львы! Да, львы, рокочущим басом…
— М-мама!.. Что это? Б-бежим отсюда! Здесь целая стая львов!..
И они задали стрекача. Отец посмотрел на меня и сказал:
— Спасибо, сын. Ты хорошо имитируешь. Как ты догадался мне помочь?
Я раздраженно зевнул и буркнул:
— А никак, порода такая, берберийская…
Отец помолчал, а потом тихо проговорил:
— Ты не должен был вмешиваться, но… Ты спас наш прайд, ты смелый, Адриан.
Я приосанился и с невольным интересом спросил:
— А что было бы, если бы победили они?
— Они бы забрали себе львиц и убили всех львят.
— Ч-чего-о-о?! Да зачем же???
— Затем, чтобы львицы нарожали им своих львят, чужие дети им ни к чему.
Я призадумался. Вот оно что, надо поскорей подрастать, я тоже буду защищать наш прайд! Что-то я подзабыл… Ах, да! Джерри…
Вернувшись в прайд, я напустился на старшего брата:
— Ты лев или кто?! Ты почему не защищал прайд вместе с нами?
— Я-то тут при чем? Это дело отца, его прайд, вот и пусть защищает.
— Трус! — припечатал я.
Джерри обиделся:
— Ну, ну, полегче, смелый какой! Щас как дам, мало не покажется.
— Да-а? А ну попробуй, — ощерился я.
Мы пригнулись для прыжка, но между нами встала Сима, наша общая сестра.
— А ну-ка тихо! Адриан прав, а ты запомни, Джерри, для чужаков ты тоже лишний львенок, так что захлопни пасть и скажи спасибо Адриану за то, что вмешался и помог отцу.
Прошло еще четыре месяца, и я превратился в молодого черногривого льва.
Однажды я ушел довольно далеко от прайда, загулялся в глуби саванны, ну и проголодался, куда ж без этого… Сел и посмотрел на ближайшее смешанное стадо гну и зебр. Антилопку, что ли, съесть? Но сначала надо поймать… Как это делается? Я облизал нос и поймал ветер, он дул в мою сторону, так, с этим порядок. Лег и пополз к стаду, антилопы насторожились, я замер (зебры, кстати, продолжали мирно пастись, и откуда знают, что не на них охотятся?), переждал, снова пополз… Потом подвернул лапы подушечками внутрь и, осторожно раздвигая траву, подполз еще ближе. Высокая трава надежно скрывала мою темную шкуру. Так, теперь подобраться, напружиниться и…
Прыжок, стремительный полет и гну в моих когтях! Сначала я её придушил, после чего разорвал ей пах и с упоением стал есть свою первую добычу.
Вернувшись домой с набитым брюхом, я убедился, что сделал все правильно, члены прайда смотрели на меня с одобрением.
Ну, я тоже был доволен собой, а как же, совершенно самостоятельно поймал себе мясо.
Я и так любил бегать наперегонки с сестренками и вообще играть и резвиться, я был молод и полон сил с этой… энерги-ей, во.
Несколько раз я подкатывался к отцу с этим вопросом — «Почему ты не охотишься?», на что он сердито отрявкивался и отмахивался. Но я его достал.
— Да охотился я, Адриан! В молодости и в юности охотился, все, отстань.
А я расстроился, это что же, в старости я тоже перестану бегать? Вот неприятность…
Нет, охота — полезная и увлекательная штука, и я всегда буду охотиться, даже старым, вот.