Страница 3 из 34
Вот за этими мыслями Ремус Люпин и провел остаток этого сумбурного дня, подспудно прикидывая, какими будут дальнейшие дни в компании маленького Гарри и его кошки, если её Лютер найдет, конечно.
Ох, Гарри, Гарри, как-то мы с тобой заживем?
====== Глава третья. Очень насыщенный день ======
На утро следующего дня в дверь раздалось тихое, деликатное постукивание. Удивленный Ремус открыл дверь и обнаружил на пороге невысокого, щупленького и смуглокожего человечка. Тот задрал голову, смерил Люпина цепким взглядом с ног до головы, откашлялся и тихо сказал:
— Мистер Люпин? Я Диего Рамона, меня прислал мистер Вейр, он сказал, что на вашем попечении находится раненный ребёнок. Могу я войти и взглянуть?
Ошарашенный Ремус только и смог, что молча кивнуть и посторониться, пропуская гостя в дом. Рамона вошел, и вместе с ним в дом проник запах лекарств, доносящийся из медицинского саквояжа. Прежде чем войти к маленькому пациенту, доктор надел халат и с разрешения Люпина вымыл руки с мылом.
Гарри удивился при виде белого халата и, полный любопытства, принялся гладить и трогать все, до чего смог дотянуться, не обращая внимания на странные манипуляции человека в белом, а Рамона тем временем быстро и сноровисто, очень профессионально осмотрел ребёнка, прослушал лёгкие, смерил температуру, проверил глаза-уши-нос-рот, ну и рану на лбу, конечно. Закончив и отдав Гарри на время стетоскоп поиграться, врач повернулся к Люпину, который все это время простоял на пороге комнаты и нервно обкусывал ногти.
— Мистер Люпин, у Гарри лёгкое недомогание, высокая температура и небольшая пневмония, по-видимому, мальчик где-то простыл.
Люпин вспомнил обледенелый порожек, сцепил зубы и кивнул. Все, старый хрыч, ты покойник, клянусь! А Рамона продолжал:
— Рана чистая, но на всякий случай её лучше обработать слабым раствором калия перманганат, сейчас мы этим и займёмся. Мистер Люпин, разрешите пройти в ванную.
И опять Люпин посторонился и молча наблюдал за дальнейшими действиями врача, чувствуя, что ещё немного и он разрыдается, ну не ожидал он помощи, не ожидал… Вообще никакой и ни от кого.
— Мистер Люпин? Мистер Люпин, вы меня слышите?
— Что? А, да-да, слушаю, простите, задумался…
— Мальчику понравился белый халат, будьте добры, купите ему в детском отделе маленький игрушечный белый халатик, пускай малыш поиграет в доктора, это очень увлекательно и познавательно. Там же можете купить игру «Набор юного врача», очень рекомендую.
— Э-эм, да, спасибо, а скажите, доктор, какие игрушки вообще сейчас можно Гарри?
— Мягкие плюшевые звери, с количеством не перебарщивайте, достаточно пяти-шести, а то знавал я одну семью, в которой ребёнку целую комнату игрушек напихали… Что и сказалось впоследствии на малыше. Так вот, добавим ещё развивающие игры, кубики, несложные конструкторы, пазлы детские, пластилины, краски. Вопросы?
— Да, пазлы... Вы сказали “детские”, а разве они не все для детей?
— Детские пазлы делают для детей, они специальные, содержат крупные детали и яркие краски, все остальные пазлы для людей разных возрастов. Чем старше человек, тем сложнее и мельче детали.
— Понял, спасибо, а что, э-э-э… с малышом случилось? Ну с тем, у которого полная комната игрушек?
— Да ничего страшного с ним не случилось, просто ребёнок заскучал, игрушки ему приелись и надоели, ну он и стал капризничать, вредничать, совсем его избаловали. В конце концов ребёнок превратился в сущий кошмар для своих родителей, все ему не нравится, это он видел, это скучное, а это неинтересное, у меня таких десять или двадцать… Вот так-то вот, мистер Люпин.
— О Боже, я уже боюсь за Дадлика.
— А это кто?
— Да так, сын моих знакомых, на днях я его видел в колясочке, супернавороченной, всякими финтифлюшками увешанная, Дадли почти не видно было из-за них. Постойте, ему полтора года и он УЖЕ капризничает, я видел, как он маму пинал за то, что она ему что-то не купила.
— Вот-вот, вы видели наглядный пример сверхизбалованного ребёнка, так что постарайтесь воспитать Гарри нормальным и адекватным.
После доктора нагрянули прочие посетители из разных спецструктур, и Люпину пришлось подписать целую стопку бумаг, чтобы, наконец, узаконить Гарри и получить над ним официальное опекунство.
В перерывах между посетителями Ремус ухитрялся переделать прочие домашние дела, сварить кашу, накормить Гарри, сменить ему описанные штанишки, постирать эти самые штанишки, опять накормить Гарри, почитать ему что-то из учебника по зоологии (ну нету у него сказок, нету!), срочно отобрать у Гарри ножницы, которые он непонятно откуда выудил, еще раз (в третий или четвёртый?) накормить Гарри, снять его с комода, на который он с кровати забрался (что-то надо отодвинуть — или комод, или кровать), завернуть конфорки на газовой плите, которые Гарри зачем-то открыл (хорошо, что огня не было!)...
В общем, к вечеру этого суматошного дня Ремус уже не знал, где его ноги, а где руки, единственное, что он понимал, это то, что Гарри слишком много. Или вернее, Гарри был везде. Или это одно и то же?
Особенно крепко запомнилась прогулка перед обедом. Ремус тепло одел Гарри, спешно оделся сам, в уме ставя галочку о том, что сначала должен одеться взрослый, потому что дети, оказывается, плохо переносят жару. Вышли на улицу. Гарри сначала стоял рядом, не решаясь отойти, потом, видимо, осмелел и стал ходить по дворику, долго кружил вокруг скамейки, что-то лопоча на своем детском языке. Ремус аж поплыл от умиления, чудо что такое! Пушистая от снега скамеечка, рядом кроха зеленоглазая в пуховичке и пушистой красненькой шапочке, стоит, улыбается во все свои четыре зубика, во всяком случае, столько зубиков виднеется, на самом деле их больше, конечно. Глазки сияют, щёчки разрумянились от лёгкого морозца, в рукавичках неумело скатанный снежный ком. Ремус прикинул влажность снега и решил, что из такого вполне можно слепить толкового снеговика. Слепили. И вот стоит он, кособокий, кривенький, но родной, только что созданный своими руками. Гарри назвал его Жек, до Люпина не сразу дошло, что по-детски это «Джек». Ну, Джек так Джек, симпатичное имя, в самый раз для снеговика.
А после ужина Гарри, накормленный картофельной пюрешкой, пристроился под боком Люпина и затих, явно собираясь заснуть, но… В дверь позвонили, мужчина тихо выругался и пошел открывать. Да сколько ещё сегодня посетителей?
Но это из Годриковой Впадины вернулся Лютер. Могучий тополь степенно вошел в гостиную, держа в руках пластиковый контейнер-переноску, присел на корточки и открыл сетчатую дверцу. Из его недр выглянула настороженная кошачья мордочка, окинула видимое пространство подозрительным взглядом.
Гарри медленно сполз с дивана, подошел и, сев на пол перед кошкой, с трепетом всмотрелся в коричневую, до боли знакомую и такую родную мордочку, знакомую до последней шерстинки, до мельчайшего пятнышка. Табита, замерев на месте, казалось, даже перестала дышать, в её огромных зеленых глазах плескалось чистейшее, незамутнённое изумление. В следующий миг кошка, издав громкий и какой-то странный, не кошачий крик, кинулась к мальчику, обняла за шею лапами и лихорадочно стала тереться мордочкой о лицо Гарри, и лизаться, лизаться…
Гарри зарылся пальчиками и личиком в густую шерсть и успокоенно затих. Таби… Таби вернулась… Таби здесь, с ним. Гарри ещё помнил кошку и искренне обрадовался её возвращению.
А Табита тоже была счастлива. Она успела похоронить и проводить в страшное небытие всю свою семью и уже не надеялась, не ждала, что кто-то вернется оттуда. Но случилось чудо. Из жуткого небытия, из безпамятного прошлого вернулся Гарри. Её маленький хозяин. Её любимый подопечный.
Лютер и Рем молча смотрели на эту трогательную встречу, потом переглянулись и кивнули друг другу, соглашаясь с одной-единственной мыслью: Гарри пора спать.
Уложив мальчика в постель, они, как и накануне, устроились в креслах в гостиной перед камином с бутылкой старого Огденского на двоих. Покачивая бокал и любуясь игрой света в вине, Лютер начал рассказ: