Страница 108 из 128
Она радовалась передышке. Пусть пройдет время. Может, через день неловкость в отношениях исчезнет?
До дачи добрались без приключений. После автобуса Яра чувствовала себя оглушенной. Кто-то из пассажиров постоянно говорил по телефону, обсуждая смету и поставщиков, кто-то слушал музыку так громко, что не спасали даже наушники, чей-то ребенок то визжал, то орал, как резаный: «Мама, сматли, мафинка!» Так как «мафинок», то есть машинок, на дороге было много, орал он практически без передыху.
В дачном поселке – блаженная тишина. Эмма Петровна вела на поводке Чапу и катила чемодан на колесиках. Яра тащила две сумки с продуктами и свой рюкзачок. От автобусной остановки идти оказалось недалеко, через небольшой лесок, по утопающей в зелени улочке, к деревянной даче, выкрашенной в голубой и белый цвет.
«Такая же беднота», - вздохнула про себя Яра, рассматривая маленький дом в два этажа. Стеклянная веранда, кухня и комната внизу, две наверху – вот и вся дача. В саду росли яблони и вишни, стояла теплица с огурцами и помидорами, рядом с верандой – цветник, чуть поодаль – грядки с зеленью.
Эмма Петровна тут же пристроила Яру к делу – вручила лейку, показала бочки с дождевой водой и отправила в огород.
День обещал быть жарким, солнечным. Чапа с удовольствием носилась по саду. Эмма Петровна, разобрав вещи, устроилась в тени с книжкой и целым кувшином домашнего кваса. Квас она нашла в холодильнике.
Яра набирала воду ковшиком из бочки. Целую лейку она унести не могла, наливала половину. Эмма Петровна показала, как поливать – «не поверхностно, а побольше воды в одно место». К тому же вручила маленькие грабли, рыхлить землю там, где она стала твердой, «иначе вода не попадет к корням».
Яра быстро устала. Солнце поднялось выше, стало припекать. Мышцы, не привыкшие к тяжелой работе, болели. На ладонях вздулись волдыри. Однако Эмма Петровна заявила, что не может помочь, у нее разболелась голова.
- Детка, мы приехали сюда работать, а не отдыхать, - заявила она и ушла в дом, готовить обед.
Через пару часов Яра в изнеможении опустилась на ступеньки крыльца. Она изгваздалась в грязи, все тело ломило, плечи и лицо пекло, в голове гудело. Вдобавок ко всему ее искусали комары. Если бы ей поручили еще какое-нибудь дело, она даже не встала бы с места.
Эмма Петровна, выйдя на крыльцо, всплеснула руками и стала ругать Яру за то, что та не покрыла голову и плечи, а еще измазалась, как поросенок.
- Обгорела же вся, - причитала она. – Иди к колонке, ноги мой. А потом обедать.
На кухне Эмма Петровна щедро намазала обгоревшую на солнце кожу сметаной, и жечь стало чуть меньше. Яра так устала, что не запомнила, как ела. Едва добравшись до дивана в комнате, она уснула.
- Детка, нельзя же столько спать!
Недовольный голос Эммы Петровны зудел над самым ухом. Почему нельзя оставить ее в покое? Она же только что прилегла!
Яра с трудом села, поморщившись от боли.
- Эмма Петровна, я все равно не смогу больше ничего поливать и рыхлить, - в отчаянии призналась она. – У меня все болит. Абсолютно все! И… вот… - она показала ей ладони.
- Яра, пойдем пить чай, - вздохнула она.
Солнце еще не село, но темнело тут поздно, а часы уже показывали семь вечера. Чай пили на веранде, за круглым столом, покрытым кружевной скатертью. Эмма Петровна выглядела слегка виноватой и ухаживала за Ярой, как обычно за Леней, – и чашку подала, и пирожок на тарелку положила, и конфет отсыпала. Ужинали под телевизор – тут он тоже был.
Позвонил Леня: интересовался, все ли у них в порядке. Заботливый…
Яру слегка знобило, и от горячего чая стало полегче. Если она когда-нибудь расскажет Лисе, как трудилась на огороде, та ни за что ей не поверит. Она и сама с трудом верила. Княжна Орлова? Яра планировала выйти в свет этой осенью. Майя обещала, ее траур по мужу закончился. Яра мечтала о балах и поклонниках. Она тщательно продумала наряды. Она точно знала, какого мужа она выберет. Конечно, она будет выбирать! Все мужчины просто попадают, сраженные ее красотой и очарованием.
Княжна Орлова… Смешно. Яра разглядывала мозоли на ладонях. Вместо балов она будет прислуживать Эмме Петровне и Лене, чтобы те не выгнали ее из дома.
Странно, но о балах Яра не сожалела. Больше печалилась о сестрах и тосковала о родном доме. Поняла бы она когда-нибудь, как обижала Василису своими выходками, если бы не попала в это измерение? А сколько обидных слов она ей сказала! Презирала сестру за то, что она трудится, как прислуга…
От грустных мыслей ее отвлекла Эмма Петровна. Она сама вымыла посуду и убрала со стола.