Страница 5 из 7
Настала ночь. Несчастный, утомленный Альфонс заснул с вечера. Родители его и друзья удостоверясь, что он успокоился, оставили его одного. Краток был сон его. Он открыл глаза. В ту же минуту спальня его осветилась каким-то томным блеском, с помощью которого увидел он близ себя юную деву в белой окровавленной одежде.
Привидение распахнуло покрывало, и Альфонс узнал Юлию. Она подошла к самой его постели.
– Боже милосердный! – вскричал он, – ты ли это, Юлия!?
– Так, – отвечало привидение, – я пришла из области смерти чтобы увидеть тебя и сказать тебе: живи и сохраняй жизнь твою, дарованную тебе небом.
– Как могу я жить без тебя, дражайшая Юлия?
– Ты должен жить непременно, не подражай моей преступной смерти; живи для умоления разгневанного мною милосердного Бога; живи и молись, чтобы Он простил смертный грех мой; я, – Юлия, твоя, любящая тебя Юлия, заклинаю тебя исполнить мои просьбы.
Призрак исчез. Альфонс был неподвижен. Ему мечтается еще слышать голос обожаемой им Юлии; но скоро он опомнился и удостоверился, что Юлии более нет для него.
Горе снова лишило его чувств.
Поутру родители и друзья нашли его уже спокойнее; но он был так слаб, что ежеминутно ожидали конца его жизни. Призванный доктор дал ему нисколько капель лекарства и, казалось, они имели желаемое действие; доктор однако же сомневался в его жизни.
В наступающую ночь Юлия опять явилась у одра болящего, сама влила ему в рот несколько капель эликсира. Альфонс почувствовал обновление сил.
– Любезный Альфонс! Прошу и заклинаю тебя, живи и умоляй обо мне милосердного Бога, которого огорчила я моим смертоубийством.
– Повинуюсь, дражайшая Юлия, но не хочу более видеть людей, хочу посвятить себя Богу. Хочу молиться далеко от людей.
– Я могу это сделать, – сказала Юлия, – следуй за мною. – Она подала руку больному; он получил новые силы, встал и пошёл за Юлией.
Двери отворялись и затворялись сами собою. Настал день: родители не нашли своего сына, погоревали и включили его в число умерших, ибо полагали, что он ушел в горячке и где-нибудь погиб.
Через несколько лет узнали, что Альфонс поселился далеко от Лангедока, жил в пустыне и избегал людей. Там молился он за Юлию, и когда мера молитв его исполнилась, тогда Юлия в светлой одежде предстала страдальцу и объявила ему, что грех её разрешён милосердным Богом.
Альфонс обрадовался и умер на руках своей любезной. Тело Альфонса так и не было найдено в его пустыне.
IV. Весёлый мертвец
Один студент маленького городка Вилетты, что в полумиле от города Арсиса, будучи уже в престарелых летах[3], женился на одной молоденькой крестьянке. Прошел один год и один день после его свадьбы, как Агриппина, так звалась его жена, умерла родами, произведя на свет довольно хорошее дитя.
Студент был уже слаб, и женился, собственно сказать, для того, чтобы только иметь кого-либо для товарищества и для того, чтобы кто-нибудь мог прислужить ему. Соседи это знали, и злоречивые из них поговаривали на стороне, будто бы родившееся дитя не принадлежало Студенту, прибавляя к тому, что часто видели покойную Агриппину с каким-тo высоким мужчиной, одетым в чёрное платье, и что таковые их свидания бывали всегда скрытны. Слухи эти дошли и до Студента, сердце его облилось кровно, но как он был почтителен к памяти всех умерших, то потому и молчал, показывая будто ничего такого не подозревает.
В девятый вечер после похорон, он, прочтя обыкновенную вечернюю молитву, лег спать; ему представилось, что люди говорят правду, и что его покойная Агриппина точно была не целомудренна, он начал сердиться; в это время дитя, которое он старался укачать в колыбели, не засыпало и кричало, чем еще более расстраивало смутный дух старого Студента, он с сердцем закричал, приподнявшись на постели.
– Да уснёшь ли ты, неугомонное дитя! Замолчи и дай по крайней мере мне заснуть, или чёрт тебя возьми и с твоей проклятой матерью!
Только успел он выговорить это, как услышал будто что-то покатилось на подволоке, потом раздался глухой шум и наконец время от время слышался какой-то странный крик, которого он не мог разобрать.
Студент задрожал от страха; сердце его хотело выскочить из груди. Он ясно видел, что несправедливость его обидела душу покойной его Агриппины, кусал себе губы, втайне проклинал свою нескромность; но его раскаяние не помогало, шум на подволоке, стук и крик не уменьшались. Старый Студент не знал что делать, он не мог ни кричать, ни встать с постели.
Ночь эта показалась ему веком. Он не думал уже и пережить ее, приготовлялся отдать душу свою Богу и от чистого сердца молился об упокоении души жены его Агриппины, обещаясь отслужить по ней 9 панихид сряду.
Настало утро, шум умолк и наш старик поспешил, встав с постели, и весь покрытый холодным потом, отправился к дьячку и пономарю их приходской церкви.
Они со вниманием выслушали странное его приключение и решительно уверяли, что это была душа покойницы, которая требует поминовения для очищения ее как можно скорее от очистительного огня и что, если не удовлетворится её требование, то она не преминет прийти и выдернуть у неблагодарного мужа её ноги своими холодными костяными руками, чему было множество примеров.
У старого студента волосы поднялись дыбом. Он тотчас побежал к священнику, и заказал ему девять панихид.
К вечеру он возвратился домой нисколько спокойнее духом; но вообразите же страх его, когда в сумерках на подволоке поднялся такой же шум и крик, как в прошлую ночь. Студент испугался пуще прежнего и стремглав бросился к дьячку, жившему с ним по соседству.
Благоразумный дьячок, тотчас рассудил, что двум человекам невозможно идти к мертвецам и одолеть их, а потому пригласил с собою двух молодых здоровых парней, которые, узнав причину, хвалились, что готовы попробовать силу свою и с самим сатаною.
Студент обрадовался и все четверо бодро пошли в дом, где шумел мертвец, однако ж жар их простыл, когда услышали они, что там, на подволоке, кто-то кидает что-то тяжелое, что кто-то крепко стучит в потолок; а потом, когда услышали крик, похожий на визг, то побледнели и решительно сказали, что кто хочет быть жив, тот, конечно, не должен оставаться в сём гнездилище мертвецов и чертей.
В это время пришел к Студенту за каким-то делом крестьянин по имени Симон, мужик здоровый, твердый и бесстрашный. Хозяин чрезвычайно обрадовался его приходу и тотчас рассказал ему про своё несчастье. Симон спокойно уселся на скамейке и захотел послушать повнимательнее шум и крик производимые мертвецами.
Посидев около четверти часа, отважный Симон предложил слазить на подволоку и посмотреть что там такое.
Все ужаснулись.
– Как, дядя Симон, – сказал дьячок, – неужели ты осмелишься посмотреть на мертвеца, которой может, если только дотронется до тебя пальцем, сделать тебя уродом – помнишь ли ты тетку Орину, которую так избил мертвец, что она не могла и встать? А Большого Жака, которого мой дедушка знал еще тогда когда он был мальчиком; помнишь ли как он захотел узнать мертвеца; которой ломал у него в доме разные вещи; помнишь ли что с ним случилось? Мертвец дал ему такую плюху, что у него половина зубов выпали. Нет по-моему, так лучше идти к батюшке-священнику, да посоветоваться или уж совсем бросить этот дом.
– Оно-то хорошо! – сказал Симон. – А между тем всё лучше сходить на подволоку да посмотреть, что там и как. Вот эти двое парней пусть пойдут со мною, а ты с хозяином останешься внизу.
Симон дал одному из парней в руки свечу, другого вооружил вилами и сам пошел впереди них, взяв в левую руку полено, а в правую – зачерпнув горсть пыли с намерением, если мертвец или кто другой нападёт на него, то засыпать ему глаза и тогда начать управляться.
Твердо спупил Симон на подволоку; товарищи следовали за ним не очень близко и беспрестанно озираясь. Едва лишь Симон ступил наверх, как шум умолк. Смельчак и его товарищи долго ходили по чердаку, но не могли увидеть мертвеца и сошли долой.
3
В средние века учились порой до старости лет, пока была охота (прим. ред.).