Жнец у ворот

Это уже стоило нам потерянной деревни. Целью нынешнего рейда было найти что-нибудь, что можно использовать против Керис. Нам это не удалось. Маркус будет недоволен, и свое недовольство он выместит на моей сестре.

– Когда я подавлена и расстроена, – продолжаю я, – то иду в заведение Хиры. Это помогает. Так что сходи туда – или не ходи, если не хочешь, мне плевать. Но довольно принимать мрачный вид! Хватит быть настолько бесполезным. У меня уже нет терпения это выносить.

Декс наконец-то уезжает от нас, и Харпер снова приближается.

– Ты правда часто бываешь у Хиры? – В его голосе звучит удивление, но не только.

– Ты что, снова читаешь по губам?

– Только по твоим, Сорокопут, – взгляд зеленых глаз Харпера падает на мои губы – так стремительно, что я едва успеваю это заметить. – Прости, что спросил. Я просто подумал, что тебе незачем ходить по заведениям. Всегда найдутся желающие добровольно удовлетворить твои… нужды. Главный помощник предыдущего Сорокопута порой обеспечивал ему проституток, и если тебе нужно, я мог бы…

К щекам приливает кровь, когда я представляю себе подобный вид услуг.

– Заткнись, Харпер, – говорю я. – И следуй за мной.

Мы скачем по городу прямиком ко дворцу – к сверкающему белому зданию, за прекрасным фасадом которого скрывается насилие и жестокость. У внешних ворот в этот час дня собрались целые толпы – патриции и торговцы любыми путями пытаются попасть внутрь, на аудиенцию к Императору, чтобы выпросить у него ту или иную милость.

– Нападение на Маринн может стать началом очередного…

– Флот уже собирается…

– Витурия без труда сокрушит их…

Я сдерживаю вздох – махинациям Отцов кланов нет и не предвидится конца. Моему отцу, помнится, было трудно с этим смириться. При виде меня патриции мигом умолкают. От этого я испытываю мрачное удовольствие.

Мы с Харпером проходим сквозь толпу, как нож сквозь масло. Мужчины в длинных, подбитых мехом плащах шарахаются в стороны от брызг грязи из-под копыт моего скакуна. Женщины, разодетые согласно придворному этикету, провожают нас подозрительными взглядами. Никто не решается встретиться со мной взглядом.

Свиньи. Ни один из них не написал ни строчки соболезнований после гибели моей семьи от рук Маркуса. Не было официальных писем, никто со мной даже словом не обмолвился об этом трагическом событии.

Мои отец, мать и сестра были казнены как предатели, прошлого не вернуть. Маркус хотел вызвать у меня жгучее чувство вины – но я не испытываю его. Отец отдал жизнь за спасение Империи, и однажды это станет известно всем. Но сейчас они ведут себя так, будто моей семьи никогда не было, а вся жизнь близких мне людей лишь мираж.

Единственным человеком, посмевшим заговорить со мной о погибших родителях, была Лайя – девчонка-книжница. В последний раз я видела ее несколько недель назад. Ее голова должна была болтаться сейчас в мешке у луки моего седла.

Я слышу гул голосов в тронном зале раньше, чем приближаюсь к его дверям. Все солдаты салютуют мне. Теперь им хорошо известно, что происходит с теми, кто этого не делает.

Маркус сидит на троне, сжав руками подлокотники и неестественно выпрямив спину. Его кроваво-красная мантия ниспадает широкими складками, посеребренные доспехи бросают отблески на великолепные одежды. У бедра Императора острый, как бритва, меч. На фоне этого великолепия отцы патрицианских кланов выглядят довольно скромно и безобидно.

Коменданта в зале нет. Но зато есть Ливия – она занимает меньший трон рядом с Маркусом. Лицо ее бесстрастно, как лицо Маски. Я не могу смириться с тем, что она должна занимать это место, однако чувствую облегчение: главное – моя сестра жива. Она великолепно выглядит в роскошном лавандовом платье с золотой вышивкой.

Сестра сидит на троне очень прямо. Лицо густо покрыто пудрой, чтобы скрыть синяк на щеке. Придворные дамы – желтоглазые кузины Маркуса – толпятся в нескольких футах от нее. Они плебейки, привезенные моей сестрой из деревни в знак уважения Маркусу и его семье. Я подозреваю, что при дворе они чувствуют себя более чем неуютно.

Внимание Маркуса сосредотачивается на мне. Он словно забывает про посла Мореходов, который стоит напротив него и очень волнуется. По мере моего приближения плечи Императора каменеют, он явно напряжен.

– Незачем меня предупреждать, черт тебя дери, – бормочет он. Посол изумленно поднимает брови, но я понимаю, что эти слова адресованы вовсе не ему. Маркус говорит сам с собой и неожиданно, к полному замешательству посла, резко привлекает его к себе.

– Скажи своему трусливому королю, что ему нечего бояться, – говорит Маркус. – Империи нет никакого дела до вашего народца. Если нужен знак нашего благоволения, пусть твой король пришлет мне список своих врагов, а я в подарок вышлю ему их головы.

Побледневший посол, отпрянув, смешивается с толпой. Маркус знаком велит мне приблизиться.

Я не приветствую Ливию. Пусть придворные думают, что мы с ней вовсе не близки. Достаточно того, что больше половины этих стервятников стараются использовать ее, чтобы подобраться ко мне.

– Мой Император, – я преклоняю колени и опускаю голову. Мне приходится делать это на протяжении многих месяцев, но легче от этого не становится. За моей спиной на колени опускается Харпер.

– Очистить зал! – рычит Маркус придворным. Но патриции, по его мнению, уходят недостаточно быстро, поэтому он подкрепляет приказ броском кинжала в ближайшего из них.

Стража выпихивает патрициев в двери, подталкивает в спины – большинство из них не способно передвигаться с большой скоростью. Маркуса забавляет это зрелище. Он смеется, и его жестокий смех еще больше нагнетает напряжение в зале.

Ливия поднимается и изящным движением подбирает края платья. «Скорее, сестра, – лихорадочно думаю я, – уходи отсюда». Но не успела она сделать и шага вниз по ступеням трона, как Маркус хватает ее за запястье.

– Нет, ты останься, – он толкает ее обратно на трон. Сестра на мгновение встречается со мной взглядом. Я не чувствую в нем страха, только предостережение. Авитас отступает на шаг – безмолвный свидетель происходящего.

Маркус вытаскивает свиток пергамента и бросает его мне. На печати сверкает герб, и я сразу узнаю эту литеру К над скрещенными мечами. Это печать Коменданта.

– Читай, – приказывает он. Из-за его плеча на меня смотрят глаза Ливии – очень встревоженные, хотя держать лицо она научилась просто великолепно.

«Государь Император!

Карконский колдун Гриммар опустошает Навиум набегами. Нам нужно больше людей. Половины легиона пока будет достаточно. Отцы кланов Навиума согласны со мной, ниже они прилагают свои печати.

Верность долгу до самой смерти!

– У нее там уже целый легион, – говорю я, дочитав письмо. – С пятью тысячами человек она могла бы подавить целое восстание варваров.

– И все же, – Маркус извлекает из-под доспехов еще один свиток и кидает его мне, потом еще один, и еще… – Отцы кланов подтверждают просьбу о помощи. Эквитиус, Татиус, Аргус, Модиус, Висселиус и все остальные. Они считают, что помощь прислать необходимо. С тех пор, как пришло послание Керис, их приспешники здесь, в Антиуме, атакуют меня просьбами. Погибло уже триста человек, к тому же флот этих собак-варваров приближается к нашему порту. Кто бы ни был этот Гримарр, он действительно намерен взять проклятый город.

– Но Керис наверняка может…

– Она что-то замышляет, тупая ты сука! – Рев Маркуса раскатывается эхом по всему залу. Он делает пару шагов в мою сторону и нависает надо мной. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего. Харпер напрягается, Ливия привстает с трона. Я чуть качаю головой, подавая сестре знак. «Не стоит, сестренка, я сама могу справиться».

Маркус гневно стучит костяшками пальцев по моей голове.

– Когда наконец я вколочу это в твою пустую башку? Если бы ты позаботилась о Керис, как я тебя просил, всего этого сейчас не было бы. Заткнись, я кому сказал!