Герой женского общества

- Подожди-подожди, то есть, ключ от шкафа с отчётами ты не держала при себе всегда?

- Нет…

- Не уносила домой?

- Никогда! Он всегда лежал в верхнем ящике моего стола, - подтвердила девушка. – Зачем я его буду брать, это же не моё, это принадлежит вашей компании, и в ней должно оставаться.

- Вот уж правда, простота – хуже воровства, - вздохнул Намджун. Круглые глаза Чжихё ждали объяснений, не понимая, к чему он клонит. – Значит, его мог брать, кто угодно, исправлять цифры или подтасовывать результаты?

- Да как же? Я же первая приходила, и уходила последняя, не помню, чтобы хоть раз после меня кто-нибудь остался.

- Это с твоей точки зрения, но чисто теоретически, пока ты не видела, кто угодно ведь мог его взять, и переписать данные, чтобы слить сумму в двадцать тысяч?

- Теоретически – могли, - признала Чжихё.

- А кто знал, что ключ остаётся в ящике?

- Да все… я не думала, что это тайна, мы же один коллектив, все трудимся для того, чтобы правильно составлять отчёты и не подводить вас и вашего отца. Разве могла я подумать о том, что кто-то захочет воспользоваться им? - Намджун поднялся, хотя ему навстречу как раз вошла Сынён с подносом и чашками. Идя, она очень призывно виляла бёдрами.

- Кажется, я узнал то, что было нужно. – Он посмотрел сверху вниз на Чжихё и та, опомнившись, встала рядом. – Я попытаюсь кое-что проверить, похоже, что, действительно, кто-то мог тебя подставить. Типичный бабский серпентарий… Ты не плачь больше, успокаивайся. Я разузнаю всё хорошенько, и, думаю, если ты невиновна, то настоящий преступник будет выведен на чистую воду. Твоё честное имя не пострадает. И ты вернёшься на работу. – Чжихё, шмыгая носом, достала платок, ещё раз этот розовый нос вытерла и, слабо улыбнувшись, как преданный котёнок уставилась на Намджуна.

- Правда?

- Да, но только после поимки виновного, а пока развейся, прогуляйся. А мне нужно идти.

- А как же чай? – замерла Сынён, вычерчивая мимикой благородную обиду.

- В другой раз, хорошо? До свидания, Чонён! – крикнул он. – Мой дозор окончен!

- До свидания, господин Ким! Заглядывайте! – отозвалась она из-за стенки.

Намджун обулся и вышел, раздражаясь от того, что вместо наслаждения от свидания, он сейчас будет ломать голову над тем, как провести расследование. Однако встреча с Соа вот-вот настанет, и это скрашивало его мытарства.

Комментарий к Глава №5

* коронная фраза-опознаватель, фраза-приветствие для поклонников творчества Джорджа Мартина, его серии книг «Песнь льда и пламени» и сериалом по ним «Игра престолов»

** фраза-ответ на предыдущую

========== Глава №6 ==========

Первым пришедшим в голову решением было проверить камеры наружного слежения, которые показывали, кто приходил и уходил, но возникало множество сложностей. Документы, затребованные отцом, проверялись раз в квартал, а это значило, что следует просмотреть движение сотрудников за три месяца. Естественно, столько записи видеонаблюдения не хранятся и удаляются. Можно было бы отправить носители на восстановление информации бесценному специалисту в Нью-Йорк, но ведь и задержка на работе или раннее на ней появление не послужат поводом для обвинения, это не улика и доказательство, а всего лишь источник подозрения. Тем более, в таком положении могут обнаружиться несколько женщин из бухгалтерии, и как из них вычислять преступницу? Так что методика технического разоблачения отметается. Остаётся два выхода: допросить под пытками всех или применить химический анализ отпечатков пальцев. Хм, какой сложный выбор, дыба и испанский сапог так и зовут. Намджун усмехнулся про себя, понимая, что никаких собеседований с угрозами проводить не будет, потому что не собирается применять силу к женщинам, а без неё они все заядлые лгуньи. Не гипнотизёра же звать на такую ораву? Итак, последняя возможность, снять отпечатки с папки, которую точно кто-то брал, а потом добыть отпечатки всех сотрудниц. К счастью, после разборок с Чжихё вчера, он не вернул отчёты на место, и они по-прежнему лежали в его кабинете, где они с Чонён провели сегодня много часов. Так что любые отпечатки, кроме его и Чжихё, наверняка принадлежат истинной мошеннице. Но снимаются ли отпечатки с листов бумаги? Намджун не был профессионалом в криминалистике, но знал, что с этим разберётся имеющийся товарищ-химик, владеющий собственной лабораторией. Как хорошо, что среди друзей есть все необходимые для жизни и возникающих в ней проблем специалисты! И медики, и хакеры, и адвокаты. Бабы только нет. Намджун покосился на едущую рядом с ним в ресторан Соа и немного успокоился, прекращая думать о делах. Баба, то есть, дама, в процессе. Удочку закинул, осталось притаиться, изредка подкидывая прикорм, если клевать не будет. А если и прикорм не сработает? Гарпун? Сетями? Глушить динамитом?

Открыв Соа дверцу и выпустив её на морозный холод, Намджун подал руку, помогая девушке не навернуться на каблуках. Не застёгнутая, а запахнутая и придерживаемая пальцами шубка открывала вид на шею и ключицы, на которых покоилось золотое колье, мерцающее из-под меха. Причёска забрана и уложена, с одним выпущенным накрученным локоном, в ушах не менее драгоценные, чем колье, серьги. Намджун расправил плечи, ведя спутницу к заказанному столику. Уже месяца три он не был в компании леди одного с собой уровня, чтобы они смотрелись парой, в основном посещал бордель, и последнее его свидание, не закончившееся ничем, кроме безрадостного утра после одноразового секса, произошло где-то за недели три-четыре до Нового года.

Приняв верхнюю одежду и повесив её, Намджун выдвинул стул для девушки, подождал, когда она подберёт подол платья и сядет, задвинул стул, разве что не кружась уселся напротив Соа. Она была роскошна, сияла и восхищала, такая грациозная, ухоженная, изящная, ею хотелось любоваться, вести с ней поэтические беседы без всякой пошлости, смотреть ей в глаза и держаться за руки, положив их на столовое серебро и прикрываясь случайным выбором одной и той же вилки. Соа уже не была той испуганной юной девочкой, которую он когда-то приютил у себя, в машине они болтали на равных, смеялись и шутили, обсуждая нейтральное, чтобы пока не затрагивать друг друга. На личности лучше переходить после двух-трёх бокалов вина. Намджун рассчитывал выпить тоже и поехать отсюда на такси, а уж в разные стороны или одну – это должно будет решиться по тому, как продвинутся дела в течение вечера. С одной стороны торопиться не хотелось, ведь серьёзные отношения не строятся на скорую руку, а с другой стороны хотелось поскорее узнать, согласна ли Соа с ним вообще на столь далеко идущие отношения, чтобы допустить в свою постель? Он уже наслушался сегодня от Чонён о том, как девушки водят за нос, разводят на подарки, принимают ухаживания с разных сторон, не в силах определиться. И что потом говорят в своё оправдание? Парни плохо ухаживают! Как бы ему понять, как ухаживать правильно и хорошо?

Они с Соа продолжали вспоминать детство, рассказывать о родителях, девушка спросила его о Джинни, и он добрых двадцать минут вещал о том, как учится его сестра, по каким предметам лучше занимается, в каких понимает плохо, о неугомонном характере Джинни и её не желающей вызревать подростковой взбалмошности.

- А ты вспоминал меня за эти годы? – вдруг спросила Соа, когда он замолчал, и сама же неловко опустила взгляд к ножке бокала, которую вертела двумя пальцами. Намджун уставился туда же, глядя, как каруселит искры света хрусталь, пропуская его через себя и красиво гармонируя с розовым лаком на ногтях девушки. Вспоминал ли он? Столько лет прошло… Когда отец отправил его в буддийский монастырь, ему было девятнадцать, он был выбит из колеи и страшно потерян, оказавшись на какой-то захудалой горе среди толпы примерно своих ровесников, диких, ошарашенных, по большей части необщительных, Намджун пытался в первую очередь прийти в себя, смириться, обжиться, приспособиться, не сломаться. Ему вообще не было дела до чего-то определенного, он страдал по потерянному комфорту, женскому телу, как одному общему явлению, по сексу, музыке, вкусной еде, гулянкам, выпивке, клубам, отсутствию ответственности. Он сожалел о том, что провинился перед отцом и хотел вернуть свою богатенькую и беззаботную жизнь, но постепенно всё менялось, ему открывались другие ценности, приходило раскаяние, он образумился, уяснил для себя многое, познал и осознал важное, любовь к выпивке и гулянкам превратилась в отвращение к ним и переворот всех приоритетов с ног на голову. Намджун определился, что никогда больше не попробует наркотики, из-за которых его и наказал отец, никогда не вернётся в прежнюю компанию, показавшуюся с высоты монастыря тупой и опустившейся до скотства. Молодой человек совладал со своими безудержными инстинктами, приучился к чтению, которое полюбил, стал заботиться о себе сам, помогал другим: готовить, стирать, убираться, заправлять постель, выхаживать заболевших братьев-адептов. Это была огромная школа жизни, временами крайне суровая, но от того лишь более значимая. Бывали ли там мысли конкретно о Соа? Ни разу. А после монастыря Намджун отслужил в армии, вернулся домой, обнаружил неполадки с сердцем, которому не рекомендовались большие нагрузки, и осел с семьёй, занявшись помощью отцу и их бизнесом. К тому времени всё, что было до Тигриного лога, исправительной буддийской обители, вылетело из памяти. Но не сказать же вот так девушке, у которой был первым, что не придавал этому значения много лет, и не попадись она ему случайно, он бы о ней и не вспомнил? Врать совершенно не хотелось, но обидеть не хотелось тем более.