Страница 3 из 19
Лорд Лисберн тоже не обратил внимания на брезент. Он был слишком увлечен, разглядывая уходящую мисс Нуаро со спины, хотя до этого уже воспользовался возможностью понаблюдать за ней на расстоянии, а также в почтительной близости, пока она стояла перед Боттичелли, не замечая никого и ничего вокруг. Когда девушка обернулась и посмотрела на него, он чуть не споткнулся, решив, что боттичеллиевская Венера ожила: то же самое – или невероятно похожее! – лицо в форме сердечка, соблазнительный носик с небольшим изъяном… Загадочная улыбка, за которой могла скрываться как глубокая задумчивость, так и тяжелый опыт… И неожиданно решительный подбородок.
Его воображение уже готовилось разыграться и создать малоприличные фантазии, но тут в дело вмешались рефлексы. В одну секунду он оказался рядом с мисс Нуаро и одним мягким движением подхватил падавшую девушку, заключив ее в объятия.
За шесть лет, которые Саймон Блэр провел вне Англии, женские наряды в своей экстравагантности стали еще более причудливыми. Трудно было с уверенностью сказать, какая часть девичьей фигуры настоящая, а какая создана ради художественного эффекта. И хотя ему нравились художественные эффекты, он с радостью обнаружил, что чудесные формы этой девушки оказались искусственными в самой незначительной степени. Судя по теплу, которое ощущалось при прикосновении, тело у нее было щедро-округлым, как он и предполагал. И пахло от нее тоже очень приятно.
Лисберн увидел широко открытые глаза, синева которых могла бы затмить сапфиры и тосканское небо, и сочные пухлые губы.
– Теперь вы добились своего, – шепотом произнес он. – Все смотрят на вас.
Так оно и было, без преувеличения. Все остановились, прекратили разговаривать и смотрели на них, раскрыв рты. И кто стал бы винить их за это? Ведь не каждый день рыжая роскошная особа падает в объятия мужчины.
Возникшая суета привлекла людей из других залов.
Сегодняшний день становился не таким скучным, как обещал.
– Мисс Нуаро!
Суонтон заторопился к ним, проталкиваясь сквозь толпу своих обожательниц, по ходу дела пару раз наступив кому-то на ноги. Барышни последовали за ним. Даже кузины Лисберна – Клара и Глэдис Фэрфакс – тоже не остались в стороне. Хотя на их лицах не было заметно сильного беспокойства, а энтузиазма – и того меньше.
– Зевс Великий, что произошло? – всплеснул руками Суонтон.
– Даме стало дурно, – ответил маркиз.
Он знал, те несколько человек, кто смог оторваться от созерцания Суонтона, видели, что происходило на самом деле. Лисберн оглядел собравшихся, лениво предлагая свидетелям возразить ему. Никто не шевельнулся. Даже два отъявленных мерзавца Меффат и Тикер молчали. В кои-то веки!
Правда, леди Глэдис Фэрфакс фыркнула, но на нее никто не обратил внимания – кому же захочется превратиться в объект кровной мести. С другой стороны, она ведь тоже недавно вернулась в Лондон после нескольких лет отсутствия. Ее, конечно, никто не забыл, как не забывают эпидемию чумы, например, или Лондонский пожар, или приступ водобоязни.[3]
– Merci. – Мисс Нуаро поблагодарила его вполголоса по-французски. Лисберн не услышал ее, а скорее ощутил сказанное, в такой близости к его груди она находилась.
– Je vous en prie, – с готовностью ответил маркиз.[4]
– Это была мгновенная слабость, – уже более отчетливо сказала Леони. – Вы можете опустить меня на пол.
– Уверены, мадам? – спросил Суонтон. – Вы раскраснелись, что неудивительно. Эта ужасная духота! Ни глотка свежего воздуха сегодня. – Он бросил взгляд на небо за окном. Все сделали то же самое. – А солнце! Оно палит, словно перепутало Лондон с Сахарой. Кто-нибудь, будьте так любезны, подайте мадам стакан воды.
Мадам? Тут Лисберн вспомнил ее элегантную визитную карточку. На таких карточках портнихи, в особенности самые дорогие, именуются «мадам», вне зависимости от их семейного статуса.
Суонтон, оказывается, был знаком с ней. И ведь словом не обмолвился, подлец. Нет, подлость не в его характере. Скорее всего, им овладело очередное поэтическое вдохновение, и он просто забыл о мисс Нуаро, пока не увидел ее снова. Вполне типично для него.
Отец Суонтона погиб молодым при Ватерлоо, и тогда отец Лисберна принял мальчика в свой дом. Саймон стал ему старшим братом, его защитником и сохранял данное положение, пока Суонтон не стал Суонтоном.
– Милорд, вы слишком любезны, – сказала она. – Мне не нужно воды. Все в порядке. Это была минутная слабость. Лорд Лисберн, прошу вас, отпустите меня.
И начала изгибаться в его руках, что было забавно.
Будучи мужчиной отменного здоровья, у которого все части тела пребывали в рабочем состоянии, ему страшно не хотелось отпускать ее. Но так как последнее все равно пришлось бы сделать, Саймон решил продлить удовольствие и поэтому поставил девушку на пол с величайшей осторожностью, позволив ее телу проскользнуть вдоль своего, и не выпустил ее из объятий, пока она твердо не встала на ноги.
Прикрыв глаза, Леони тихо что-то сказала, потом снова открыла глаза. На губах заиграла улыбка, которая предназначалась только ему. Улыбка сияла, как и ее глаза. От двойного эффекта у Саймона даже немного закружилась голова.
– Мадам, если вы пришли в себя, может, позволите представить вам моих друзей? – встрял Суонтон. – Я знаю, они в полном нетерпении желают познакомиться с вами.
Джентльмены – да, вне всякого сомнения. Им только дай возможность завязать отношения с красивой женщиной, особенно в подобной ситуации, когда другие не обращают на них внимания и лишь вьются роем вокруг Суонтона.
Но дамы? Они что, желают быть представленными хозяйке модной лавки?
Почему бы и нет, решил Лисберн. Три сестры Нуаро завоевали себе известность. Недавно он слышал о них в Европе.
Саймон заметил, как ее улыбка и сияющий взгляд буквально обворожили аудиторию.
– Вы очень любезны, милорд, – сказала она. – Я и так уже доставила много беспокойства. Дамы знают, где меня найти – здесь, за углом, дом пятьдесят шесть по Сент-Джеймс-стрит. А дамы, как вам известно, моя главная забота.
Договорив, Леони бросила взгляд на кого-то в толпе. На кузину Клару? Потом сделала реверанс и направилась к выходу.
Оставшиеся вновь переключили внимание на Суонтона, женщины, разумеется, сделали это первыми. Тот продолжал поэтизировать или романтизировать, или чем он там занимался, и все перешли к «Юности между Добродетелью и Пороком» Веронезе.
Однако Лисберн продолжал смотреть вслед мисс Нуаро. Ему показалось, что девушка еще нетвердо держится на ногах, что движется не так грациозно и естественно, как раньше. В начале лестницы она положила руку на перила и поморщилась.
Ей не удалось уйти быстро.
Леони услышала шаги за спиной. Она поняла, кто это, даже не обернувшись. Наверняка из-за того, что маркиз несколько минут назад страстно прижимал ее к себе, а потом в высшей степени неприличным образом поставил на ноги. Леони дрожала всем телом до сих пор.
Или, может, он сообщил о себе неким импульсом, посланным через все помещение, как это делают некоторые божества, оповещая о своем приближении необычными сполохами огня, волшебными звуками, неземными ароматами.
– Мне кажется, вам все еще больно, – обратился к ней Лисберн. – Позвольте, я помогу вам.
– Я надеялась исчезнуть незаметно, – сказала она.
– Это нетрудно. Все столпились вокруг моего кузена. Суонтон сейчас разглагольствует по поводу «Добродетели и Порока», и им кажется, что он скажет нечто особенное. – Продолжая говорить, маркиз завладел ее левой рукой, закинул ее себе за шею и обнял Леони за талию.
Она затаила дыхание.
– Вам, наверное, чертовски больно, – заметил Лисберн. – Я подумал, может, лучше осмотреть вашу лодыжку, прежде чем мы двинемся дальше. Вдруг вы пострадали намного серьезнее, чем нам кажется.
3
Лондонский пожар, или Великий лондонский пожар, охватил центральные районы английской столицы и продолжался четыре дня (2–5 сентября 1666 г.).
4
Пожалуйста (фр.).