Ты моя собственность

Таум шагнул ко мне. Я покрепче вцепилась в первое попавшееся под руку полено и с бесшабашной яростью закрутила его над головой, представляя с каким удовольствием стукну мерзкого насильника, но он мгновенно перехватил мое запястье и несколько раз с силой ударил им об стену, пока полено не выпало из разжавшихся поневоле пальцев. От дикой боли перехватило дыхание, в глазах заплескалась темнота.

Я почувствовала, как в спину впиваются неровные торцы поленьев, как всей массой на меня наваливается потное немытое тело, а в живот упирается мужская восставшая плоть. Чужая рука жадно мяла мои груди, давила и стискивала, мокрый рот скользил по шее, посасывал ухо, обдавая смрадным горячим дыханием.

– Не-ет! – вместо крика получился лишь жалобный писк.

Меня мутило, голова кружилась, а тело от удара стало как ватное. Только бы не потерять сознание! Такой радости я им не доставлю!

Не встречая сопротивления, Таум расслабился, отпустил мою руку, и я тут же с наслаждением вцепилась ногтями в наглую рожу, нависшую надо мной. Он мотнул головой, но четыре глубоких кровавых полосы прочертили его щеку.

Взвыв от боли, Таум залепил мне звонкую оплеуху. Я почувствовала соленый привкус крови от прикушенной губы и, словно взбесившаяся кошка, набросилась на громилу. От неожиданности тот отшатнулся, я вывернулась и кинулась к выходу, оставив в лапах разбойника свое пальто. Выскочив в зал, я застыла как вкопанная: второй громила развалился на стуле, взгромоздив ноги на стол, тем самым совершенно перекрыв мне путь. Он лениво поигрывал ножиком, насмешливо глядя на меня сквозь прищур.

Вот как?! Страх придал мне сил, и на глазах у совершенно ошарашенного громилы я буквально взлетела на стол, едва коснувшись ногой лавки, спрыгнула с другой стороны и метнулась к лестнице. Шансов на спасение мало, но хоть что-то…Там много комнат, спрячусь, затеряюсь, в конце концов, выпрыгну из окна…

Сзади раздался топот, и в двух шагах от спасительных ступенек преследователь схватил меня за волосы.

– Куда, гадина? – одним резким движением он намотал их как вожжи на кулак.

От неожиданного рывка и дикой боли я остановилась, слезы брызнули из глаз, но я смахнула их и, изловчившись, ударила кулаком по нависающему надо мной подбородку.

Попала!

На секунду рука ослабла. Я рванулась, но громила, издав рык затравленного зверя, стальной лапой сгреб меня за талию и с силой швырнул на ближайший стол. От удара перед глазами поплыл красный туман, я лежала оглушенная, не в силах вздохнуть. Я словно сквозь вату слышала голоса:

– Отвали, Таум, я первым трахну эту бесноватую!

– Моя. Это я ее выиграл!

– Ну так и держал бы, раз выиграл. Отвали по-хорошему. Свяжи вон лучше.

Я почувствовала, как меня подтаскивают к краю стола и коленом раздвигают ноги.

Чувствовала, как петля захлестывает руки, рывком вытягивает их над головой.

Как один из насильников, тяжело дыша над ухом, больно тискает груди, а второй, пристроившись между раскинутых бедер, задирает сорочку, и холодный воздух облизывает бесстыдно обнаженную плоть.

Я вяло подумала, что победа им далась нелегко, оба получили от меня по морде, но эта мысль не доставила особой радости. Зато пришла ярость, разрывая в клочья красный туман, приводя в сознание.

Я извернулась и вонзила зубы в одну из рук, шарящих по моей груди, почти прокусив кожу.

Громила зарычал и выкрутил сосок с такой силой, что я взвизгнула от боли.

– А ну-ка, отойдите от нее, – раздался вдруг совершенно спокойный женский голос откуда-то из угла.

Это не был крик, но разбойники тут же замерли: столько уверенной властности было в этом голосе.

Это что же, все это время тут кто-то был? Эта женщина не могла сюда прийти после меня, а значит, с самого начала сидела здесь. Темная одежда, неподвижная поза, плохое освещение – видимо, этого было достаточно, чтобы ее не заметили до тех пор, пока она и сама не захотела быть замеченной…

Она медленно встала со своего места и подошла к нам, шелестя юбками простого черного платья. Строгое бледное лицо, зачесанные назад волосы, скрученные в незамысловатый пучок. Ничего особенного, если бы не глаза. Холодные, цепкие, черные, как самая непроглядная ночь, а что за ними: небо или бездна – неизвестно.

Женщина приблизилась и задала лишь один вопрос:

– Этот слизняк, твой кавалер, не соврал, и ты девственна?

Она смотрела на меня выжидательно. И под этим взглядом я напряглась.

Я могла вгрызаться в горло разбойнику и ломать ногти о его физиономию, но послать к дьяволу эту женщину я бы не решилась. А вместо этого послушно ответила.

– Да.

– Я куплю ее у вас, – сказала женщина так, как будто бы факт сделки уже не обсуждается.

– Самим нужна, – буркнул Таум, впрочем, тут же принялся распутывать веревки, оплетавшие мои запястья.

– Так уж нужна? – усмехнулась женщина. – То-то вдвоем справиться не можете. Смотри, откусит тебе самое дорогое, что делать будешь?

Она бросила на стол перед разбойниками несколько серебряных монет.

– Возьмете себе хороших шлюх, которые скрасят вечер. А девчонка пойдет со мной.

Она не торговалась, не уговаривала, просто ставила в известность. И разбойник, только что самоуверенный и грозный, почему-то быстро согласился, сгреб монеты, сунул в карман.

– Иди, Таум, разбуди трактирщика. Выпить хочется. И сопляка тоже разбуди. Будем играть.

– У него же нет ничего…

– А вот ты ему и одолжишь. Иди, я сказал!

Я с трудом поднялась со стола, пытаясь привести в порядок одежду.

– Пойдем уже, потом прихорашиваться будешь, – холодно сказала женщина.

И я поспешила за ней.

5

Я поспешила за женщиной, пока никто не передумал: ни она – забрать меня у разбойников, ни разбойники – отдать меня ей.

Поднявшись по лестнице, она в темноте безошибочно нашла нужную дверь, открыла ее, и мы оказались в комнате. Я невольно ахнула, не ожидая в захудалом трактире увидеть что-то подобное. Нет, конечно, там не было роскоши, как в покоях нашего замка. Это была просто теплая и чистая комната с большой ванной, отгороженной ширмой, с широкой кроватью под темным балдахином, чтобы можно было выспаться даже днем, с картинами на стенах и мягким ковром на полу.

– Нравится? – с едва уловимой насмешкой спросила женщина и легонько подтолкнула меня в спину. – Ляжешь на полу, здесь тепло.

Она затворила дверь и, задумчиво посмотрев на меня, заперла ее на ключ, который тут же достала и спрятала в складках юбки. Напрасно. Я что, похожа на ненормальную, чтобы после всего случившегося покинуть спасительное убежище и гулять по темным коридорам? Видимо, похожа…

– Как я могу вас называть, добрая женщина? – смиренно спросила я.

– Зачем тебе мое имя? – она надменно подняла бровь.

Теперь вряд ли кому-то пришло бы в голову называть ее доброй. И все-таки она спасла меня. Почему-то…

– Я очень благодарна, если бы не вы… – Что было бы, если бы не она, я даже думать не хотела. – И деньги, не переживайте за это… Мои родственники все вернут. Все, что вы потратили, и даже больше. Мне нужно только до них добраться.

– Родственники? – нахмурилась она. – Как же они допустили, что ты оказалась здесь?

– Это не они… – Я покраснела так, что даже ушам стало жарко. – Они тут ни при чем. Это все моя вина.

– Ладно. После поговорим, – женщина равнодушно отвернулась к комоду и зазвенела какими-то склянками, но отчего-то мне показалось, что в ее голосе мелькнуло беспокойство… – Ступай за ширму, вымойся. Вода холодная, да ничего, потерпишь. И вот еще…

Она протянула мне баночку с зеленоватой мазью. Искусно сделанную, с темными камнями и золотым тиснением. Не знаю ничего про мазь, но одна только баночка стоила целого состояния. И это было ничуть не менее странно, чем то, что в такой дыре оказалась такая комната с такой хозяйкой.

Кто она, эта женщина? Она богата? Но что тогда она делает здесь, почему не в своем родовом замке? А если путешествует, то почему не сняла приличный домик с обслугой, а делит кров с отребьем? Или она тоже, как и я, прячется?