Иностранный русский

– Спасибо, что выручили, – улыбнулась Викина приятельница, и я наконец разглядел ее лицо. Вполне симпатичное, круглое, светлые глаза, хорошо прорисованные нос и рот. Взгляд открытый, цепкий и умный: оценивающий взгляд охотницы. Она мгновенно разделала меня, как тушку барашка в мясном отделе. – Вы так похожи с Викторией. Лицо, комплекция, даже цвет волос и глаза… Просто удивительно!

Она несколько секунд смотрела на меня, считывая реакцию, а затем тряхнула шевелюрой, не церемонясь, подтолкнула в плечо и увлекла за ворота.

– Я вас сейчас быстро введу в курс дела, но вы не бойтесь, методика – дело наживное. Важнее наладить контакт, а самое главное для этого у вас уже есть… – тараторила Каролина, шагая по аккуратной дорожке вдоль березовой аллеи.

Вдали виднелся плац с уличными спортивными снарядами, чуть дальше собственный стадион и беговые дорожки. Мы же направлялись в сторону учебных корпусов. Их было несколько зданий. Приличная территория.

– Что самое главное? – переспросил я, догоняя ее.

– Самое главное, – повторила Каролина, остановилась и вдруг хитро улыбнулась, профессионально продлив паузу.

– И что это?

– Мы опаздываем. Идемте, идемте, – подгоняла она, сама прибавляя шаг.

Каролина говорила хорошо поставленным голосом, шагая широкой уверенной поступью, ее увесистые налитые ягодицы опасно распирали юбку, казавшуюся слишком узкой для столь богатого содержимого.

Наконец мы вышли с аллеи на дорожку, ширина которой позволяла идти рядом, а не гуськом. Как только я поравнялся с ней, она улыбнулась мило и продолжала:

– Как на большинстве языковых кафедр, у меня женский коллектив. Раньше проблем не возникало. У нас были ученики из тридцати пяти стран, со всех континентов, самых разных вероисповеданий, но с таким мы столкнулись впервые. Студенты потребовали, чтобы преподаватели-женщины надевали на занятия чадар! То есть чадру, если по-русски.

– Студенты требуют, чтобы вы надели чадру? – переспросил я, немало удивившись.

Каролина выразительно посмотрела в мою сторону и тут же проговорила со смехом и характерным акцентом, смешно утрируя интонацию:

– Бэшэный баб должэн насить чадар!

– В каком смысле должен? – продолжал недоумевать я. – Разве ваши студенты не в курсе, что приехали учиться в светское государство? Почему мы в своей стране должны жить по их законам?

Откровенно говоря, я начал нервничать, но Каролина сделала успокаивающий жест рукой:

– Саша, это не опасно. Я знаю, вы подумали сейчас о радикальных исламистах, которыми нас постоянно пугает телевизор, но уверяю вас, это не наш случай. Генерал уже пошутил, посоветовал им: «Флай Дубай».

– Что посоветовал?

– Так называются авиалинии Объединенных Арабских Эмиратов. Дословно: летите в Дубай…

Неожиданно Каролина остановилась и нахмурилась. Лицо ее приобрело строгое выражение, что сильно ее портило и старило.

– Не знаете английского? – озабоченно спросила она.

– Знаю, – пробормотал я, совершенно сбитый с толку.

Конечно, я в курсе, как переводится фраза «Флай Дубай» и без всякого английского. Вика, кстати, как раз вчера заказывала туда билеты.

– Это хорошо! – резюмировала Каролина.

– Что хорошо?

– Английский знаете. – Она снова зашагала бодро, продолжая говорить: – Генерал имел в виду условный Дубай, конечно, то есть, если кому-то что-то не нравится, пусть летят учиться в мусульманскую страну. Там будут и чадар, и чаплак с золотыми помпонами, и намаз по пять раз в день. А тут, будьте добры, по местному уставу. Но они шуток пока не понимают. Бастуют и отказываются идти в класс. Что поделаешь, избалованные дети, все из богатых и известных семей. Из стран третьего мира только такие и приезжают. У остальных просто нет возможности. Мажоры, одним словом. То есть нет, все-таки два слова: «дикие мажоры»!

Каролина снова рассмеялась, а я подумал, что она совсем не уважает своих студентов, раз говорит так с едва знакомым человеком. Как будто прочитав мои мысли, она проговорила:

– Поработай на подготовительном факультете, потеряй веру в человечество. Так у нас говорят! Всяких причуд тут насмотритесь. Но подготовишки все равно славные. Подготовишки – это первый год обучения. То есть студенты ничем другим не занимаются – только учат русский язык. За год мы должны обучить наших деток настолько, чтобы они были в состоянии слушать лекции наравне с русскоязычными студентами.

– Это возможно?

– Вполне.

– Только за год?

– Уверяю вас!

От напора, с которым Каролина сыпала словами и понятиями из совсем незнакомой мне жизни, от ее бурлящей энергии и этого галопа по территории института я никак не мог сосредоточиться и тупо глядел на натягивающуюся материю белой юбки: интересно, лопнет или нет?

– Значит, вам нужен преподаватель-мужчина, чтобы закрыть претензии про чадар? Чтобы они успокоились и начали учиться?

– Еще чего! – запальчиво кинула она через плечо, но шагу не сбавила. – Просто повезло, что вы согласились. А вообще, продержитесь хотя бы до следующего семестра. А там посмотрим. Сейчас же я обещаю всяческую помощь и советом, и материалами, и методике вас обучу, и на подхвате буду, на всякий случай.

После этого щедрого обещания заведующая кафедрой обрушила на меня целую гору терминов, вроде «без языка-посредника», «интерференция», «языки персидской группы», «падежный принцип», «виды речевой деятельности», «лингвострановедение», «поурочный план», «методический практикум» и другие, которые она искусно сплетала в длинный, лихо закрученный текст. Из всего этого я понял следующее: несмотря на узость своей юбки и нагловатые манеры, Каролина Иванова не только генеральская дочка, но также и неплохой специалист в области преподавания русского языка. Самым же удивительным мне показалась ее искренняя увлеченность делом. Честно говоря, не ожидал этого от блатной заведующей кафедрой.

Кто это?

Через неделю после моего появления на кафедре расстановка сил там изменилась совершенно.

– Это вы. Вы – это раис, – сказал мне Ахмадшах и передал бумагу, написанную на языке дари.

Слово «раис» я узнал в первые же дни работы с афганцами. «Раис» означает начальник.

Каролина вызвала переводчика, который объяснил, что на бумаге написан полный список приехавших на обучение студентов.

– Ну вот, видите, я же вам говорила! – почему-то развеселилась Каролина. – Все самое главное – у вас есть. Теперь вы – это «кто-то» для них. Большой человек. Раис.

С точки зрения обычной логики, жест старосты не имел никакого смысла: все списки студентов на кафедре давно имелись, а наши черноглазые друзья были сосчитаны по головам не только сами по себе, но также вместе со всеми их высокопоставленными родственниками. Однако надо понимать, что мы имели дело с людьми Востока, поэтому с точки зрения субординации и иерархии это было гигантским скачком вперед: студенты пошли на переговоры. Чтобы быть точным, надо все-таки оговориться, что скачок, который Каролина со свойственной ей метафоричностью окрестила прорывом плотины, был все-таки не вперед, а вбок.

Линейной европейской логикой решение наших студентов назначить меня раисом объяснить невозможно. Я был самым младшим на кафедре, без опыта работы, без специального образования, студент-недоучка. Какой я раис? Однако афганцев это не волновало. Наличие у меня штанов легко уравняло меня в их глазах с Каролиной, которая к своим тридцати пяти имела ученую степень, десятилетний опыт преподавания, кучу публикаций, методических находок и собственных ноу-хау, которые она демонстрировала с поразительной легкостью, словно ловко играла с группой в пинг-понг, а не вела занятие на какую-нибудь сложновымудренную тему вроде «наречия места и времени в русском языке».

Сказать, что мне было неловко от этой ситуации, это не сказать ничего.

Несмотря на все мои опасения, Каролина оказалась человеком адекватным и опытным:

– Главное правило преподавателя РКИ – это объяснить.