Архканцлер Империи. Начало

Я промычал что-то невнятное.

Дворяне бегут из империи, это понятно, в лихие времена так часто бывало. Спасают свои капиталы и себя. К тому же, как известно, Торнхелл грядет – кровожадный мерзавец, ха-ха-ха…

Я не стерпел, вытащил карту Белека и расстелил на коленях. Рендор – вот он, крупное, сравнимое с Санкструмом, государство. Видимо, управление страной там в надежных руках. С юго-западной стороны Санкструма штрихами была обозначена Алая Степь – обширное пространство, которое охватывало границы Империи дугой. Граница со степью напоминала острый серп жнеца, способный рассечь шею Санкструма одним движением, если Коронный совет вовремя не подсуетится с данью. А Норатор располагался в юго-восточной части страны, на берегу моря. В первый раз, глядя на карту, я решил, что это просто другое государство, но сейчас понял, что перо художника не слишком умело обозначило морское пространство, которое именовалось «Оргумин». За морем Оргумин виднелась часть другого континента, занятого страной под названием Адора – размерами она была вдвое меньше Санкструма, но тоже велика. Обложили со всех сторон… Кругом враги, и это я еще не считаю внутренних проблем с разными партиями.

На какой-то миг меня охватило ощущение полнейшего бессилия. Не пытаюсь ли я взяться за работу, которую просто невозможно исполнить за отпущенное архканцлеру время? Из какой Гримпенской трясины я должен буду вытянуть страну в кратчайшие сроки? Мне действительно на миг захотелось сигануть из шарабана в придорожные лопухи и сбежать. Куда? Ну хотя бы в Рендор – как я понял, экономически весьма развитое, крепкое государство.

Но никуда я не сбежал, конечно. Я не бегаю от трудностей, это трудности бегают от меня.

Брат Аммосий меж тем говорил:

– Брат Сенистер слыхал от брата Погидия, что Литон Правдоискатель снова удрал из холодной и решил выступить в Норатор. Там, на ступенях храма Ашара, он намерен прочитать лекцию о реформировании церкви Ашара.

– Не дойдет, – авторитетно заявил брат Сеговий, – зарежут по дороге или наши поймают. Где это видано – проповедовать бедность церкви? Ересь страшная, верно я говорю, господин?.. Казнят, казнят Литона, ежели изловят, а не изловят – так в Нораторе прихлопнут, и пикнуть не успеет. Господин?..

Я не сразу сообразил, что обращаются ко мне.

– Господин Жиль Блас из Рендора… В делах веры я не силен, но про Литона что-то слыхал. Если он столь страшный еретик, его должны схватить и предать справедливому суду… а затем прихлопнуть.

Братья-монахи согласно загудели, хотя брат Аммосий гудел, как мне показалось, без излишнего энтузиазма. Брат Сеговий сказал, подумав:

– Вы, стало быть, странствуете, господин Жиль Блас…

– Странствую, – сказал я. – Судьба была ко мне неблагосклонна, и с лошадьми своими расстался я в Рыбьих Потрохах.

Брат Сеговий понимающе зацокал языком. Проигрался барин вчистую, дело-то ясное и, что важно, – привычное в этом краю азартных игр.

– Экая оказия…

– Только сапоги и шпагу уберег да вот немного денег.

– Эх, дела…

– Далеко ль еще до Пятигорья?

– Часа через три там будем, господин.

Сушеная рыба одуряюще пахла. Я вдруг вспомнил, что хочу и есть, и пить, но решил, что потерплю до города. Странное дело – у меня просыпается ощущение, что мы едем слишком медленно и надо бы торопиться. Хм, что же это… Но не буду же я требовать от монахов, чтобы они погоняли коней? Еще пошлют, чего доброго, а я в ответ – слово за слово, шпагу из ножен…

Чтобы успокоиться, я начал перебирать содержимое поясной сумки. Кошель, носовой платок надушенный, с инициалами, наверняка женскими, флакон с каким-то порошком – явно медицинского, а не магического происхождения. Учитывая любвеобильность Торнхелла, это может оказаться афродизиак, но пробовать на себе я не буду, да и не для кого мне повышать потенцию. Маленькие стальные ножницы. Частый гребень из крепкого дерева. И серебряный стаканчик, в котором бренчат три игральных кости. Я вытащил их и покатал на ладони: зная репутацию Торнхелла, можно предположить, что кости – шулерские. Тут шарабан тряхнуло, и кости укатились меж мешков. Я сунулся подбирать, и обнаружил, что мешки только с внешних сторон набиты рыбой, те же стороны, что прилегают к обтяжке фургона, заполнены какими-то плотными прямоугольными свертками.

Хм…

– А кому везете рыбу, братья?

Ответил Аммосий:

– Везем рыбешку префекту имперских земель, Орму Брингасту. Он правит нашей благословенной провинцией Гарь… Теми землями, что не принадлежат барону Отту… И лорду Торру. И семейству Аджак.

Я сказал – «угу», и принялся трясти кубики в стакане, как это делают в кино – потряс, потом с маху приложил к твердой поверхности, поднял, посчитал очки. Нет, кубики, сдается мне, были без шулерского подвоха.

Брат Сеговий, оглянувшись, некоторое время следил за моими действиями, затем, будто решившись, порывисто сказал:

– Господин Блас, а хочешь чудо?

О, хм… Монахи настолько исполнены святости, что бесплатно показывают чудеса? Может, речь идет о магии?

– Чудо? – Я сделал паузу, словно задумался. – Разве что самую малость.

– Четвертушку?

О, хм… Бывают чудеса на четверть?

– Давай.

– Полкроны.

Гм, и почему я решил, что монахи будут чудить бесплатно? Ладно, узрим чудо за полкроны. Все-таки я впервые в этом мире и совершаю обзорную экскурсию по Санкструму.

Я открыл кошелек и протянул его монаху.

– Возьми свои полкроны и давай уже чудо. Но смотри, без обмана!

Брат Сеговий оценил содержимое моего кошелька, наконец выбрал серебрушку, сделал жест, чтобы попробовать монетку на зуб, но опомнился – как-никак может оскорбить сим действием меня, дворянина, и кивнул одобрительно. Затем порылся в карманах рясы и достал плитку чего-то коричневого, вроде шоколадки без обертки. Отломил кусок и протянул мне.

– Держите, благородный господин. Это вам не эльфийский лист. Это шмалит как огонь. В голове пчелки: «Жу-у-у»… – эх, радость!

Я держал на ладони кусок спрессованных и, очевидно, ферментированных, как табак, листьев. И что с этим делать? Курить или жевать?

Брат Сеговий словно услышал мои сомнения:

– Не бойтесь, благородный господин, жуйте, оно не прелое, самый свежак.

Я положил пастилку в рот и пожевал. Листья по вкусу напоминали чуть горьковатое сено. Почти сразу в голове заиграл праздничный оркестр.

Я привстал, высунул голову из шарабана, якобы в экстазе, сам же выплюнул жеваную дурь на дорогу.

– Эх, хорошо-о-о! – сказал, снова откинувшись на мешки. – Пробрало до самых печенок! Забористое… чудо!

– Ага, – сказал брат Аммосий. – Сами делаем.

– Цыть, злыдня! – Брат Сеговий двинул собрата по вере локтем в живот.

Ну вот и выяснилось, что именно везут имперскому префекту святые братья. Рыбу они везут префекту, как же. Они – монахи-пушеры, вернее – пушеры-поставщики. А префект, очевидно, курирует продажу «чуда» по всей провинции, и даже в землях, принадлежащих барону Отту, и лорду Торру, и семейству Аджак. На безбедную старость собирает. Тут впору схватиться за голову и крикнуть: «Куда, мать вашу… ну куда катится эта страна?!»

Когда говорят, что страна гниет, это не значит, что признаки распада видны напрямую (хотя и они заметны), это значит, что в стране творится беспредел во всех сферах жизни, другими словами – повсюду бурлит дерьмо и иногда выплескивается таким вот образом, как в случае с монахами. Впрочем, стоп. Я не знаю, как действует «чудо» на организм в перспективе. Может, оно безопаснее алкоголя? Но сомневаюсь: даже от малой дозы у меня зашумело в голове, а все, что таким образом действует на психику, так или иначе действует на организм в целом. Возьму власть в свои руки, разберусь с «чудом». И со всякими иными «чудесами». И все префекты будут у меня лично водружать дорожные столбы и белить их, взяв кисть в зубы.

Глава 10

Раздавать предвыборные обещания здесь не принято, но я дал зарок самому себе – спокойно и буднично – что, как только получу мандат архканцлера, покончу с «чудом» – ну, по крайней мере, попробую покончить, и не потому, что я такой хороший, и пушистый, и строго правильный, и вообще на белом коне, а потому, что видел, во что превратились жизни двух моих благополучных приятелей, которые умудрились подсесть на дурь; личный опыт в таком деле всегда лучший мотиватор. Если зарезать источники поставки – то и торговлю этим делом удастся пресечь, а источник поставки «чуда» – монастырь, и, думаю, не один, делают его из каких-то листьев, а с листьями прекрасно справляются гербициды… тьфу ты, ведь не знаю я рецептов гербицидов и дефолиантов… ладно, в роли гербицидов выступят дровосеки и косари, и нет таких деревьев, которые нельзя извести под корень, а корни – выкорчевать, и нет такой травы, которую нельзя скосить и сжечь.