Страница 5 из 24
Урожденная София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская взошла на Российский престол под именем Екатерины II в июне 1762 года. Этому знаковому событию предшествовал дворцовый переворот, в результате которого свергли ее слабовольного мужа Петра III. Екатерина Алексеевна получила в наследство недостроенный Петербург и с присущей ей энергией взялась за его благоустройство. «Мне Санкт-Петербург достался практически весь сделанный из дерева, а я оставлю город, покрытый мрамором4», – писала императрица хорошей знакомой в июле 1770 года. В то время в Петербурге даже лучшие из домов оставляли желать лучшего. «Стены дворца потрескались и вот-вот упадут», – писал путешественник из Венеции по имени Франческо Алгаротти и добавлял, что это, вероятно, можно объяснить тем, что дворцы строились «не по собственному выбору, а из-под кнута». Он также не без иронии отметил, что в Италии «руины создаются сами по себе, но в Петербурге их сознательно строят с нуля»5.
Как бы там ни было, Петербург детских лет Николая Резанова выглядел как большая стройка. Мальчик наверняка вместе с важными господами в камзолах из английского сукна и простыми рыбаками наблюдал, как с баржей на Неве сгружают огромные пятитонные глыбы гранита для строительства набережных, которое началось после 1762 года и затянулось почти на столетие. В 1781 году Елизавета, жена английского доктора Томаса Димсдейла, приглашенного в Санкт-Петербург для того, чтобы сделать Екатерине и ее детям прививку от оспы, писала, что она сильно сомневается в том, что строительство набережных вообще когда-либо закончится: «Русские обычно начинают любое дело с большим задором. Некоторое время они трудятся, не жалея сил и с довольно большой скоростью, но потом оставляют начатое и начинают заниматься другими проектами»6.
В молодости Резанов наверняка посещал театральные представления, которые обычно шли на французском языке. Мы знаем, что Резанов говорил на немецком и французском, а так как он получил домашнее образование, можно предположить, что учителями его были иностранцы, носители языка. В то время в Петербург приезжало огромное количество иностранцев, которые работали в частных домах гувернерами, преподавали танцы, но были также и капитанами флота, служили в русской армии. Большинство из них привлекало только одно – деньги.
В 1766 году, получив приглашение от Екатерины II, в Россию приехал французский скульптор Этьен Морис Фальконе. Двенадцать лет своей жизни он отдал созданию конного памятника Петру I, благодаря поэме А. С. Пушкина получившего название «Медный всадник». Это не просто дань основателю города и реформатору российской государственности, но и подтверждение того, что Екатерина II унаследовала его величие. Памятник стоит на огромной глыбе карельского гранита весом 1200 тонн. Четыреста крестьян волоком тащили эту глыбу – Гром-камень – шесть километров через лес до реки, где он был погружен на баржу, которую буксировали два военных корабля; после путешествия по реке камень был доставлен на Сенатскую площадь7. В юные годы Резанова весь город говорил о том, как трудно было установить этот камень, как трудно было придать ему задуманную форму морской волны и как много усилий приложил скульптор, чтобы отлить статую (было предпринято несколько неудачных попыток, прежде чем Петр предстал в том виде, в каком его задумал мастер).
Памятник был открыт в 1782 году. Вполне вероятно, что восемнадцатилетний Резанов находился в толпе тех, кто пришел на открытие, предвкушая, помимо прочего, обещанный фейерверк. Всадник был скрыт от глаз дощатым коробом, и этот короб под барабанную дробь эффектно был взорван пороховыми зарядами8. Памятник Петру, как и город, который он украсил, стал еще одним доказательством власти человека над природой.
Современному читателю, конечно же, нужно понимать, что недостроенный Петербург, в котором рос Резанов, существенно отличался от других городов страны. «Столица на краю империи похожа на животное, сердце которого находится на кончике одного из его пальцев9», – писал один из приближенных к императрице сановников Лев Нарышкин. Петр хотел создать новую Россию, и Петербург, по сути, стал первым морским портом страны, запертой внутри континента. Всего сто лет до этих событий Россия мало напоминала европейское государство.
Судьба семьи Резанова во многом отражала судьбу России. Точно так же, как и многие другие русские аристократы, Резановы не были чистокровными русскими, а происходили от татар, которые поклялись в верности московским князьям. «Поскреби любого русского – и найдешь татарина»10, – говорил посол короля Савойского в Петербурге Жозеф де Местр Наполеону. Это утверждение совершенно справедливо для четвертой части тогдашних российских аристократов.
Московское, Киевское, Тверское княжества, Псков и Новгород находились под властью татаро-монголов с 1237 по 1480 год. В 1480 году московский князь Иван III Васильевич перестал платить дань Золотой орде. Его внук Иван IV, или Иван Грозный, в 1552 году взял татарскую столицу Казань. Стрельцы захватили и Астрахань – столицу татар на Нижней Волге. Около 1566 года татарский бек Мурат Демир Реза (положивший начало роду Резановых) поклялся в верности московскому государю и стал дворянином11. В те времена традиции и способы поддержания дипломатических отношений были далеки от европейских, поэтому переход от одного господина к другому дался Мурату Демиру Резе легко12. Его дети приняли крещение, заговорили на русском и стали верными слугами России.
В 1697 году Петр I в составе Великого посольства отправился на полтора года в Европу. Не раскрывая своей личности, инкогнито, он научился вырывать зубы, строить корабли и обрабатывать дерево на токарном станке. Царю было 25 лет, и он не сторонился черной работы. В Англии вместе со своими друзьями он снимал дом у некоего Джона Эвелина. Дом находился в Детфорде, который в те времена считался пригородом Большого Лондона. Бывало, что после попоек Петра привозили на тачке, и этой тачкой таранили ограду из остролиста вокруг дома. Хозяин терпеливо сносил все это, но, когда эти «невозможные русские» наконец съехали, потребовал у городских властей возмещения ущерба. Говорят, Вильгельму Оранскому, королю Англии и Шотландии, пришлось заплатить немалую компенсацию в сумме 350 фунтов стерлингов13. Впрочем, для нас важно только то, что Петр не прожигал свою жизнь впустую, а всерьез интересовался западными технологиями и твердо был намерен вводить их в России.
Вернувшись на родину, Петр взялся за реформы, причем начал с малого – запретил боярам носить старомодные кафтаны и облагал налогом тех, кто не захотел сбривать бороду. Шутки шутками, но в том, что касается политических основ построения государства, Петр был тверд: дворянство должно верно служить своей стране.
К концу правления Петра, в 1722 году, в России был разработан универсальный документ – Табель о рангах, – устанавливающий соотношение чинов по старшинству и последовательность чинопроизводства. Все чины делились на четырнадцать классов и подразделялись на воинские, гражданские (статские) и придворные. Петр хотел создать образованный класс бюрократов, которые со знанием дела могли бы управлять страной. Лица недворянского происхождения после производства в низший, 14-й класс Табели о рангах получали личное дворянское звание, а когда поднимались до 8-го класса, на дворянство могли уже рассчитывать их дети. Но еще до появления Табели о рангах у инициативных людей была возможность выдвинуться, чем воспользовались как русские, так и многочисленные иностранцы, верой и правдой (и за деньги) служившие Российской империи. Разумеется, были и те, кто не принимал нововведения, но большинство, включая семью Резановых, поддерживали политику Петра.
Дед нашего героя, Гавриил Андреевич Резанов, родился в 1699 году, и его карьера тесно связана с изменениями, происходившими в Петровскую эпоху. При Петре активно развивалось военное и инженерное дело, в приоритете было кораблестроение. Молодой Гавриил освоил геометрию и математику, научился строить суда и, когда в этом возникла необходимость, не колеблясь переехал жить в новый город на Неве. Известно, что Гавриил Резанов трудился над проектом по строительству Староладожского (Петровского) канала, который соединял реки Волхов и Неву. Канал был открыт для судоходства уже после смерти Петра, к весне 1731 года, и на тот момент это было крупнейшее гидротехническое сооружение Европы со шлюзами и укрепленными берегами. Но глубина канала была всего два метра, а значит, суда с большой осадкой по нему проходить не могли, и уже в середине XIX века началось строительство заменившего его Новоладожского канала. В наши дни от прежнего канала осталась неширокая канава, заросшая осокой, на берегу которой стоят дачные участки.