Страница 18 из 24
Сложно говорить о точном количестве жертв, однако после этой бойни организованное сопротивление русским прекратилось, но за Шелиховым закрепилась репутация кровавого палача. Эта репутация сохранялась за ним до конца жизни, и из-за этого ему было сложно заручиться широкой поддержкой в купеческих кругах и у правительства.
Сам Шелихов всегда говорил о том, что Кадьяк является частью Российской империи. Он надеялся, что со временем люди забудут о проявленной жестокости, но еще больше надеялся, что ему удастся собрать деньги на новые экспедиции по освоению северных территорий.
По мнению Шелихова, племена, населяющие эти территории, надо учить и просвещать. Он писал, что алеуты являются еще более отсталыми, если сравнивать их с народностями материковой Сибири. Среди алеутов была распространена полигамия, занимались они и мужеложеством, а маленькие мальчики ублажали вождей. Алеуты не были знакомы с колесом, и у них не было письменности. Они считали, что письма, которые пишут русские, – «говорящие». Дескать, как только получивший письмо открывал его, он слышал тихий голос, который говорил то, что хотел сказать.
В составе экспедиции не было священника, поэтому Шелихов вместе с женой вызвались крестить аборигенов. Однажды Шелихов собственноручно окрестил сорок алеутов, также они с Натальей стали крестными для пары десятков местных детей. Русские организовали школу, но с этой школой не все было чисто. Детей отобрали у родителей и держали как заложников в поселении на берегах бухты Трех Святителей. Во имя детей Шелихов предложил вождям поклясться в верности императрице, за что они-де получат защиту Российской короны. На самом деле алеутам никто не угрожал, кроме свалившихся им на голову русских.
Точно так же, как испанец Кортес двумя веками ранее, Шелихов быстро научился использовать вражду разных племен в свою пользу. Также он взял на вооружение принцип «разделяй и властвуй». В те времена у алеутов были рабы – люди, попавшие в плен во время стычек между племенами (рабов алеуты называли словом калги). Шелихов переманивал рабов к себе, предлагая им хорошие условия жизни, но на самом деле превращал их в собственных рабов. Потом Шелихову неоднократно предъявляли обвинения в том, что он использовал рабов в качестве наемных убийц, которых он подсылал к неугодным ему вождям. Русские называли рабов каиурами, от татарского слова «гайур» – «неверный»19, и отношение русских к алеутам очень напоминало отношение к славянам татар во время ига.
Русские часто ссорились с алеутами, отношения были настолько натянутыми, что колонисты ночью держали оружие под рукой, чтобы отразить внезапное нападение. Об этом писал английский морской капитан, бывший участник экспедиции Кука Джордж Диксон20, посетивший остров в 1787 году в поисках пушнины. Так или иначе, русские установили на Кадьяке свое владычество. Диксон не нашел островитян, которые были бы готовы обменять меха по бартеру, потому что боялись своих русских хозяев. Совсем по-другому вели себя тлинкиты, проживавшие на Аляске. Они с большим энтузиазмом торговали (это сильно сказано – скорее обменивались) со всеми, кто приплывал к их берегам. Но когда в 1790-х годах на Аляске появились русские, тлинкиты отказались платить им дань.
К весне 1786 года Шелихов окончательно покорил алеутов Кадьяка. На острове теперь было постоянное поселение русских, на северном побережье Кадьяка, а также на соседнем острове Афогнак стояли остроги. Как только возникала опасность, колонисты под предводительством казака Константина Самойлова расстреливали лодки алеутов из пушек.
Шелихов был доволен своими успехами, и 22 мая 1786 года он отплыл к российским берегам на галиоте «Три Святителя». Главным вместо себя он оставил опытного охотника за пушниной грека Евстрата Деларова. С Шелиховым возвращались жена и двое их детей, а также больные русские колонисты, за которыми присматривал сержант Бритюков. На борту был груз пушнины стоимостью 300 000 рублей. Шелихов взял с собой алеутов, которые хотели увидеть чудеса Охотска (они были на корабле за матросов), и по крайней мере двенадцать детей из местного племени, которые, по словам Шелихова, «хотели учиться у русских»21.
В начале августа «Три Святителя» подошли к восточному побережью Камчатки, и русские высадились в районе Большой Речки. Пока небольшая группа людей искала на побережье пресную воду, поднялся шторм. Корабль сорвало с якоря и понесло на юг. На борту, кроме прочих, находилась Наталья Шелихова с двумя детьми, а сам Григорий был в это время на берегу. В итоге Шелихов со своими людьми добирался до Петропавловской Гавани пешком. Там его ожидало неприятное известие: корабль в гавани не появлялся. Начиналась зима, и Шелихов через земли чукчей отправился в Охотск, расположенный южнее, предполагая, что корабль могло вынести туда. Воистину, блажен, кто верует, – в Охотске он нашел жену и детей, живых и невредимых. После отдыха всего в восемь дней они пошли в Якутск, где провели день и оттуда выдвинулись в Иркутск. Удивительно, что все, включая детей, пережили это непростое путешествие22.
В Иркутске Шелихов почувствовал себя знаменитостью. У инвесторов был свой повод для радости – они уже почти перестали надеяться, что купец вернется и рассчитается с ними. На доходы от экспедиции Григорий Шелихов купил себе в Иркутске самый большой деревянный дом. По соседству с домом стоял большой барак, где проживали – или, как тогда говорили, стояли – солдаты, размещать которых близ своих домов были обязаны все купцы23. Шелихов показал свои путевые заметки, а главное – карты новых земель губернатору Ивану Якоби (тому самому Якоби, который мог бы жениться на Марии Резановой). В доме губернатора обсуждался вопрос о возможном расширении Российской империи за счет тихоокеанских островов и американского побережья.
Вдовец Якоби разменял седьмой десяток. Он был героем потёмкинских военных кампаний в Крыму, а после послом в Китае. Несомненно, он был опытным и понимающим человеком. Якоби планы Шелихова, который предлагал торговать мехами и мануфактурой с китайским Кантоном, Индией, Филиппинами и Северо-Американскими Соединенными Штатами, очень понравились. Шелихов также горел идеей отправить большие отряды переселенцев на северо-запад американского континента, где пустовали огромные пространства. Но эту идею можно было осуществить только при поддержке государства, поскольку у купцов просто не было таких денег. Купцы Иркутска и даже богатые Демидовы могли финансировать отдельные экспедиции, но масштабные проекты они бы не потянули. Важным было еще и то, что в России, в отличие от Англии, Голландии и даже Соединенных Штатов, не существовало системы страхования судоходства, и при неудачном исходе экспедиции купцы теряли все вложенные деньги. Частные банки отказывались дать кредиты на освоение новых земель, да еще и расположенных на другом континенте, что, в общем-то, понятно – если кредит брали помещики, владевшие землей и крепостными крестьянами, то у них, в случае, если кредит не возвращался, земли можно было забрать, а что заберешь с того, чего еще и нет на самом деле?
По расчетам Шелихова, на развитие колоний ему был нужен кредит в полмиллиона рублей на двадцать один год, и он не терял надежды заручиться поддержкой государства. И Якоби поддержал его – в ноябре 1787 года он передал в Санкт-Петербург предложение Шелихова, а самому купцу дал блестящую рекомендацию24.
Если рассудить, это было самое удачное время для того, чтобы план Шелихова одобрили. Даже до выхода в свет в 1784 году книги о третьей экспедиции Джеймса Кука, в которой в числе прочего рассказывалось о пушнине и выгодах ее продажи, многие знали, что на шкурах животных, обитающих в северной части Тихого океана, можно поднять большие деньги. После трагической гибели Кука в Тихий океан отправилась не одна экспедиция с вполне конкретной целью – добыть меха. К примеру, английский купец по имени Джеймс Ханна даже не собирался скрывать своих намерений – принадлежавший ему новенький бриг назывался Sea Otter (Морская выдра). Ост-Индская компания снарядила в Бомбее два судна под названиями Experiment и Captain Cook для исследования земель, «открытых» Куком во время его последнего плавания. Затем к ним добавились суда, вышедшие из английских портов. На двух из них капитанами были офицеры, служившие у Кука, – Натан Порлок и Джордж Диксон. Помимо исследований англичане не забывали обогатиться. Выглядело это так. Корабли всегда шли парами. Подплыв к побережью, с борта давали несколько залпов из пушек, чтобы продемонстрировать силу, после чего местному населению предлагали менять меха на мануфактуру.