Московские были

– В кино не хочется. Но погода прекрасная.

Действительно, это было время бабьего лета. Тепло, листья пожелтели, но еще не опали, недалеко был Измайловский парк, в котором я и раньше любила гулять. И мы пошли в парк.

Это была первая из наших совместных прогулок. Он рассказывал о себе, о своем детстве в Калинине, в доме для детей эмигрантов из Испании. Он родился не в Испании, а в России, но мать умерла при родах, отец периодически работал где-то за границей. Школа, потом Московский архитектурный институт. И вот работает теперь в Москве. Кстати, настоящее имя Хуан, но с детства все зовут Иваном. Так решили когда-то воспитатели, чтобы дети не дразнили. Наверно, они были правы. Отец то ли погиб, то ли умер где-то на Западе. Ему толком так и не объяснили и посоветовали не задавать ненужных вопросов. Фамилия Мартинес. Он даже произнес свое испанское имя полностью, то есть два имени и две фамилии, но я запомнила только Хуан Мартинес. Рассказывал много, но умолчал, что у него семья: жена и двухлетний ребенок. Я узнала об этом почти через два месяца, когда уже не было сил расстаться с ним.

Мы встречались по субботам еще три раза, гуляли по осенней Москве, я даже перестала стесняться, тоже что-то рассказывала, но, конечно, не о своей семье, больше о том, что читала, делилась моими мечтами стать журналисткой или писательницей. Честно говоря, я не представляла себе, что значит быть писательницей, о чем писать. Но очень надеялась, что поступлю в университет, окончу его, и вот тогда начнется настоящая жизнь. А Хуан (буду так называть его, мне так больше нравится) поддакивал, что действительно я еще молодая, у меня вся жизнь впереди. Я тогда не понимала, что писать – это выражать свою позицию, перерабатывать свои впечатления от жизни. А какие могут быть впечатления, если сидишь на одном месте? Если весь опыт – это книги, только книги, которые прочитала.

Но стоял уже октябрь, стало холодно гулять, и Хуан предложил поехать на дачу к знакомому архитектору. Почему не поехать? В субботу вечером выехали с Ярославского вокзала. До платформы «55 километр» (сейчас это платформа «Радонеж») электричка доезжает практически за час. Даже не успели соскучиться, было уже темно, накрапывал мелкий дождь. Перебежали по деревянным мосткам на другую сторону железной дороги и сразу же попали в большой дачный поселок. Хуан объяснял в электричке, что землю под дачи давали после войны, землю давали щедро: от тридцати соток до двух гектаров. В зависимости от заслуг. Землю получил отец нынешнего хозяина – заслуженный генерал, командовавший на Урале строительством танков во время войны. Он построил приличную дачу, благоустроил землю, но его сын – архитектор с трудом поддерживает порядок на даче, а за землей даже не следит.

Хозяин, Петр Аркадьевич, оказался солидным мужчиной среднего роста с живыми серыми глазами. Когда присмотрелась, оказалось, что солидность ему придает только окладистая борода. На самом деле он был не старше сорока лет. Петр Аркадьевич не женат, а на даче всем хозяйством заправляет его тридцатилетняя подруга Зоя. Она так и представилась – Зоя, хотя хозяина в нашем присутствии всегда называла полностью, по имени и отчеству. Наверное, это была у них такая игра, так как по тому, как она давала ему поручения, я быстро поняла, что он находится у нее практически под каблуком. Хуан передал ей захваченную из Москвы бутылку «Столичной».

Кроме нас на дачу приехала еще одна пара – журналист Виктор Борисович с подругой Ниной. Виктор Борисович печатался в солидном литературном журнале и «подрабатывал», как он говорил, на телевидении. Впрочем, об этом он говорил с кривой усмешкой – по-моему, даже стеснялся. Нина – черноглазая брюнетка, совсем даже не худая, несколько ниже меня. Поразило, как она уверенно разговаривает с мужчинами, называя каждого только по имени. Мне сначала показалось, что они женаты с Виктором Борисовичем, но быстро поняла, что это не так.

Зоя хлопотала по хозяйству, расставляя на столе посуду, рюмки и нарезая на кухне гигантскую миску салата. Мужчины сразу начали обсуждать какие-то политические события, а мы с Ниной оказались как бы не у дел. Вернее, мы сразу же предложили Зое свои услуги, но она прогнала нас в «зал». Так она называла большую комнату с разожженным камином, где за столом сидели мужчины. Она предполагала, что мы будем их развлекать или хотя бы отвлекать от яростных споров, но мужчины не обращали на нас внимания. Тогда мы устроились на медвежьей шкуре в уголке и завели свой разговор. Вернее, разговор начала Нина:

– Ты давно с Иваном?

– Нет, мы встречаемся только два месяца.

– А с женой его знакома?

Я чуть не поперхнулась.

Женат? И ни разу даже не заикнулся об этом? Как теперь вести себя с ним? Что я здесь делаю?

Нина сразу заметила, как изменилось у меня лицо:

– Что, ты не знаешь, что он женат? Мужики всегда умалчивают об этой пикантной детали их жизни. Да ладно, пусть думают, что мы такие дуры.

Совершенно не хотелось продолжать этот разговор, вообще не хотелось разговаривать. Хотелось встать и уйти. Уйти, даже не поговорив с Хуаном.

Но куда я уйду? Ходят ли сейчас электрички?

А Нина сразу же перешла совсем на другое. Пожаловалась, что Виктор слишком редко имеет возможность «вывезти» ее к друзьям: жена контролирует каждый шаг.

– Да и с работой не спешит помочь. Надеялась, что он поможет мне перейти в приличный журнал или на телевидение. Я ведь окончила журфак университета, а сейчас торчу в задрипанном сельскохозяйственном журнальчике. Зарплата грошовая, командировки черт знает в какую глухомань. С тоски там можно спиться.

Я молчала. Нина продолжала бы болтать, но в этот момент Зоя приказала мужчинам прекратить дурацкие политические разговоры, и пригласила нас с Ниной к столу.

За столом Петр Аркадьевич уже разливал водку по маленьким стаканчикам, слава богу, что не по граненым. Не хотелось выделяться, пришлось тоже поднять свой стаканчик. Петр Аркадьевич провозгласил:

– Ну, за встречу!

Все выпили и потянулись к тарелке с маленькими маринованными огурчиками.

– Моя хозяйка готовила, – похвастался хозяин.

Я не смогла выпить все, водка жгла горло и весь рот. Я обычно пила вино, да и то редко. Сидящий слева Виктор Борисович участливо спросил:

– Не пошла или непривычно?

– Да не пью я ее!

– Что же ты не сказала, – вмешалась Зоя, – сейчас я тебе принесу вино.

Она пошла на кухню и принесла мне начатую бутылку «Вазисубани». Мужчины между тем возобновили спор. Спорили о Федерации Арабских Республик, что это будет означать для Союза, Египта и Израиля. Хуан считал, что это первый шаг к объединению арабских стран, предвещающий разгром Израиля, Петр Аркадьевич возмущался:

– Не смогут они долго продержаться вместе. Интересы разные. Саудовская Аравия никогда не присоединится к этим паршивым «псевдосоциалистам». И Израилю они не страшны.

Виктор Борисович попеременно вставлял едкие замечания то одному, то другому. Все одновременно ели и непрерывно спорили, выстраивая все новые аргументы. Зоя два раза пыталась прекратить спор, но это было бесполезно, махнула на них рукой и обратилась ко мне:

– Тебе, Оля, наверное, это совсем неинтересно. Иван немного рассказывал о тебе. Зря ты пытаешься идти на журфак, потом вся жизнь будет дерганная. Посмотри на Ниночку – никак не может найти свое место. А ведь окончила журфак с отличием. Дипломная работа была великолепная. И что теперь? Писать об удоях, о племенных быках? Ладно бы о «племенных» мужиках. А в приличный журнал без волосатой руки не устроиться, будь ты хоть Хелен Томас из United Press International.

– Нет, интересно, только я не пойму, почему это объединение так ужасно для Израиля?

– Опять воевать будут, не сейчас, так через пару лет.

Зоя как в воду смотрела. Теперь я понимаю, что это был естественный вывод любого интересующегося событиями на Ближнем Востоке, но меня-то это совсем не интересовало. И боялась я разговора о Хуане, поэтому сразу перевела разговор на нейтральную тему: