Когда исчезнет эхо

Юлька с изумлением поняла, что это правда. Несмотря на плотный завтрак и вполне себе приличный обед, она ужасно хотела есть. С учетом, что за последние три недели она не ела практически ничего и похудела на шесть килограммов – «от нервов», как говорила мама, – это было странно. В деревне Сазоново у нее проснулся небывалый аппетит. Она и сама не знала, хорошо это или плохо.

С нетерпением следя за руками Николая Дмитриевича, который открыл вино, разлил его по стаканам и теперь накладывал на две тарелки огромные куски пышущего жаром мяса, она чуть не подпрыгивала от предвкушения ужина. Вечер обещал быть просто замечательным. Кабы еще не комары…

В этом месте Юлькины мысли в изумлении остановились, потому что она осознала, что комаров нет. Ни одного. Это было странно, потому что вчера, когда она сидела на крылечке, привыкая к своим новым владениям, комаров было очень много, и, чтобы избавиться от их надоедливого общества, ей пришлось зажечь предусмотрительно купленные в райцентре спиральки. Может, и Николай Дмитриевич их разжег, да так, что она и не заметила? Юлька завертела головой.

– Чего ищешь?

– Фумитокс, – честно призналась она.

– А зачем он тебе?

– Удивляюсь, что комаров нет. Думаю, когда вы успели его зажечь.

– Да я и не успевал. – Николай Дмитриевич усмехнулся. – Наука не стоит на месте. Я каждый год к другу в гости езжу, да не один раз. Мы с ним вместе на Уренгое работали. А живет он в Финляндии. И пару лет назад я оттуда привез специальный агрегат, ультразвуковой. Включаешь в розетку, и ни одного комара в радиусе пятидесяти метров. Можно было и до километра купить, но мне такого не надо. Я его вон в углу у забора поставил – на участок достаточно, и дом захватывает, и до бережка, где мы с тобой утром встретились, тоже хватает. В общем, нет у меня комаров без всякого фумитокса.

– Эх, жаль, что до моего двора не «достреливает»! – засмеялась Юлька.

Вообще-то она шутила, но Николай Дмитриевич к ее словам отнесся со всей серьезностью.

– Переставлю, – сказал он. – Если к этому забору ее перетащить, тогда и твой двор захватит. Кабель, правда, надо кинуть. Туда-то у меня он под землей проложен. В общем, быстро не обещаю, но сделаю.

– Да что вы, не надо! – слабо запротестовала Юлька. – Неудобно.

– Неудобно на потолке спать, одеяло падает, – сообщил Николай Дмитриевич. – Ну что, вкусное мясо?

– Ум отъесть! – призналась Юлька. – Жужа вон тоже довольна. А мне давно так вкусно не было. Вы просто волшебник!

Сосед сделал независимое лицо, словно стесняясь похвалы, но Юлька видела, что на самом деле ему приятно.

– Николай Дмитриевич, я так понимаю, что вы всю Россию объехали? – спросила она, вытянув ноги в удобном садовом кресле. После сытного ужина хотелось поговорить, а вот вставать и идти домой, в пустой дом, совсем не хотелось.

– Не Россию, а Союз, – с готовностью откликнулся ее собеседник. – Мы газопроводы тянули – и на Севере, и в Прибалтике, и в Грузии. Вахты несли по три-четыре месяца. Хорошее было время, тогда все на совесть делалось, не то что сейчас – тяп-ляп, все на глазок. И друзья у меня с тех пор на всю жизнь. В любой момент могу в гости поехать – хоть во Владивосток, хоть в Самарканд, хоть в Тулу. Немногие сейчас могут этим похвастаться.

Весь вечер они пили вкусный чай с листиками шоколадной мяты. Заходило солнце, опускаясь куда-то за реку, еле видную за деревьями, но чуть слышно плещущую волнами, словно утешая: вот она я, рядом. Шелестела листва яблонь. Где-то далеко едва слышен был звон комаров, которые не совались сюда, на участок. Спадала дневная жара, обволакивая тело приятной прохладой. Пахло свежим покосом. В ногах спала свернувшаяся клубочком Жужа. Юлька просто физически ощущала, как с нее стекает напряжение, державшее душу своими цепкими лапами почти месяц. Ей было хорошо и спокойно.

– Э-э-э, да ты спишь почти! – Николай Дмитриевич вынул из ее рук пустую чашку, поставил на стол. – Домой пойдешь или, может, искупаемся на ночь глядя? Вода сейчас – что парное молоко!

– А давайте, – лихо ответила Юлька, хотя минуту назад действительно засыпала. – Никогда не купалась вечером. Вы только подождите меня, я за купальником сбегаю.

Выскочив на улицу, она перебежала дорогу, метнулась в собственный двор, сорвала с веревки сушащийся с утра купальник, пробежала по ступенькам крыльца, заскочила в дом. Ей не хотелось заставлять Николая Дмитриевича ждать. Неожиданно зарычала Жужа, зашлась внезапным лаем, стоя под открытым окном.

– Ты что? – Юлька присела и потрепала собаку по лохматой голове. – Дурочка, там же нет никого. Пошли купаться.

Схватив полотенце, она бросилась вон из дома, отметив, что собака хоть и бежит за ней, но все-таки оглядывается куда-то в сторону огорода. Кто там мог быть? Если только кроты. Николай Дмитриевич научил ее, что в деревне никто не запирает дверей. Замок означает, что хозяева уехали надолго – в райцентр или в область. А вот при походе в магазин или к соседям двери просто подпирали палочкой. И никогда в Сазонове ничего не пропадало. Обитатели коттеджей, Николай Дмитриевич звал их «новые сазоновцы», конечно, свои дома держали под замком, а то и под видеонаблюдением, а деревенские жили душа нараспашку. Кроме ноутбука, ничего ценного в Юлькином доме не было, его она привычно сунула под подушку, а дверь запирать не стала, вставив в замочные петли щепочку.

– Общий пляж показать или на «наше место» пойдем? – спросил Николай Дмитриевич, уже поджидающий ее на улице.

– На наше, – немного конфузливо сказала Юлька, словно в этом «наше» было что-то интимное. – Общий я потом посмотрю.

Тропинкой они спустились на тот же самый пятачок берега, на котором познакомились утром. Николай Дмитриевич, не останавливаясь, вошел в воду и поплыл, мощно загребая воду руками. Юлька заходила осторожно, привыкая к воде, которая, впрочем, действительно казалась теплой. Легла на воду, поплыла. Невыносимая легкость охватила ее, словно вода смывала все плохое, что накопилось в душе.

Жужа ждала на берегу, в воду боязливо не заходила, но и нервозности не проявляла.

– Давай наперегонки! – прокричал Николай Дмитриевич, чья голова уже покачивалась где-то в районе буйков.

– Нет! – прокричала в ответ Юлька. – Я глубины боюсь!

Казалось, ветер унес ее слова, но сосед понял, отвернулся и поплыл дальше. Юлька решила держать курс вдоль берега. Впрочем, течение было таким быстрым, что она не продвигалась вперед ни на полметра. Николая Дмитриевича и вовсе сносило вниз по течению, но, казалось, его это совершенно не беспокоит.

Однако волновать тревожную новую соседку не входило в его планы, поэтому довольно скоро он развернулся и начал работать руками, возвращаясь назад и преодолевая силу течения. Было понятно, что плавать здесь – хорошая зарядка для мышц.

Юлька вылезла на берег раньше, вытерлась полотенцем, натянула сарафан, а полотенце накинула на плечи. Села на траву.

– Уф. – Ее сосед, отфыркиваясь и тяжело дыша, как после пробежки, тоже вышел из воды, накинул свое полотенце, начал энергично растирать плечи и спину.

– Вообще-то меня не удивляет, что тут мальчик утонул, – сказала она. – Такое течение, что просто страшно.

– Какой мальчик? – удивился Николай Дмитриевич. – Вроде не было у нас таких ужасов.

– Ну как же. Нам сегодня ваша соседка рассказывала, Светлана Капитоновна. Что тридцать лет назад здесь мальчик утонул. Митька.

– Так оно ж когда было! С чего это Светлана вдруг в воспоминания четвертьвековой давности кинулась?

– Да как-то к слову пришлось, – промямлила Юлька, чувствуя себя ужасно глупой. – Рассказала, что то лето для деревни было вообще ужасное. Сначала Митька утонул, потом девушка утопилась, Алексея Кирилловича племянница, а потом ее молодой человек с собой покончил.

– Никогда баб не понимал! – в сердцах сказал Николай Дмитриевич. – Может, оттого и с женой развелся. Все мог терпеть, кроме ее окаянного языка. Да какая разница, что тут тридцать лет назад было?