Страница 7 из 51
Таннер.
Остановившись как вкопанная, я поняла, что так и держала руки раскрытыми в воздухе. Опустив их, неловко спрятала ладони за спиной.
— Что ты здесь делаешь? — спросила бездыханно.
— Я предупреждал, что приду поговорить, — ответил Таннер. — А за кого ты меня приняла?
Покачала головой и отмахнулась.
— О, ни за кого, ты просто напугал меня, когда пролез через окно, — солгала я. — Кто остался с Сэмми?
Таннер бросил на меня взгляд, говорящий, что он не купился на мой ответ, но, к счастью, не стал зацикливаться.
— Мама присмотрит за ним.
— О, — выдавила я и повернулась, избегая взгляда Таннера.
— Извини, что напугал. Честно, у меня даже в мыслях не было входить через дверь, потому что если я не с Сэмми, то всегда прихожу именно таким образом… — Таннер остановился и закрыл глаза. Затем покачал головой и двинулся к кровати. Парень бросил на меня пронзительный взгляд, и я кивнула. Занимая лишь маленькое местечко на углу кровати, он даже не сидел толком, больше обнимал себя руками. — Все забываю, что ты ничего не помнишь, — он указал на себя, а затем на меня.
— Тебе не нужно передо мной объясняться, — ответила я.
Но, несмотря на мой протест, Таннер попытался продолжить:
— Твой отец. Он просто подонок, и всегда им был. Но, кажется, ты уже это поняла. Сенатор терпит меня только из-за моей семьи. Мой отец относится к четвертому поколению генеральных директоров «Редмонд Шуз», и, несмотря на то что сенатор пытался переубедить тебя избавиться от меня с тех пор, как мы были в подгузниках, после появления Сэмми, думаю, он наконец-то смирился с тем фактом, что я никуда не денусь. Но не важно, нравится ли ему мое имя или нет, я буду для негj парнем, который обрюхатил его дочь-подростка. Так что, даже если у нас с тобой общий ребенок, я все еще карабкаюсь по этому сраному дереву и пролезаю к тебе в окно, как и поступал с тех пор, как научился лазить по деревьям, потому что твой не одобряющий меня отец любит думать, что контролирует все, что происходит у него в доме. — Зубы Таннера блеснули в улыбке, словно заискрившись в лунном свете. — Так что мое нахождение здесь… типа… под запретом.
— Под запретом? — спросила я. Прозвучавшая фраза выбивалась из контекста, учитывая мой возраст.
— Слова твоего отца. Не мои, — признал Таннер. — И ты знаешь, что я имею в виду, Рэй. Не умничай, — игриво добавил парень.
Я уселась у изножья кровати.
— У меня так много вопросов к тебе, и их больше, чем ответов, но я понятия не имею с чего начать, — призналась я.
Таннер подтолкнул мой локоть своим.
— Ну, у меня тоже есть вопросы… если ты не против, — сказал он. — Как насчет обмена, по вопросу за раз? Но пообещай отвечать честно. Мы никогда не лгали друг другу, и я не собираюсь начинать.
— Ладно, — согласилась я.
— Ты начинаешь, — сказал Таннер. — Что тебе рассказать в первую очередь?
Одно мне нужно было спросить с самого начала.
— Я хочу узнать о нас, о Сэмюеле. Сэмми. — Ранее я была немного шокирована и не расспросила о нем.
Таннер хлопнул ладонями по коленям.
— Значит, начну с самого начала, — ответил он с чуть странным акцентом. Я повела бровью, не уверенная, как реагировать на его долю юмора. Таннер посмотрел вниз на ковер и продолжил без акцента: — Мы были с тобой вместе с тех самых пор, как ползали в подгузниках. Если хочешь краткий обзор, то от моего дома до твоего всего пять минут пешком. Наши матери близко дружили до того, как твоя решила, что водка будет ей лучшим другом, чем человек. Мы понарошку сыграли свадьбу в нашем домике на дереве, когда были малышами. Еще одна наша подруга играла роль священника. Она даже порезала одну из рубашек своего отца от Хьюго Босс, чтобы сделать себе «священную мантию», за что была наказана на неделю, а после того, как ее родители рассказали нашим, мы втроем не виделись целое лето. — Таннер нервно засмеялся. После опустил подбородок на кулак и вздохнул. — Очень странно пытаться объяснить тебе наши отношения.
— Могу тебя заверить, что слушать о них еще необычнее, — признала я.
Таннер запинался, умолкал, то и дело начиная говорить, но, сделав глубокий вдох, все-таки продолжил:
— Нам было пятнадцать, когда Сэмюель… случился. Изначально мы планировали подождать, пока… станем… более развитыми физически и окончим школу, — на его лице царила боль, пока Таннер постукивал мыском кеда по полу. — Но затем мы узнали о моей болезни. Серьезной, — он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Лейкемия.
Я не знала, как реагировать при таких обстоятельствах, поэтому слабо улыбнулась и ответила:
— Мне очень жаль.
Он поджал губы и продолжил:
— В тот день, когда мне сообщили, что я могу не дожить до своего выпускного, мы перешли к нашим планам. Мы были молоды и глупы, но произнесли наши собственные клятвы прямо здесь, в этой комнате. — Даже если от рассказа Таннера мое сердце натягивалось словно струны, я не чувствовала себя частью этой истории. Будто она меня не касалась.
Парень почесал голову и снова посмотрел в открытое окно.
— Я обещал всегда крошить «Читос» в твой сэндвич, а ты обещала не забывать меня, когда меня не станет. Затем мы… — он странно затих, но быстро произнес: — И затем мы сделали Сэмюеля. — Таннер снова улыбнулся, в этот раз широкой гордой улыбкой, которая сказала мне, как по-настоящему он рад тому, что мы совершили.
И кого мы сделали.
— Это та ночь, которую, я надеюсь, ты вспомнишь в один день, потому как я, может, и находился перед лицом смерти, но она стала самой лучшей в моей жизни, — закончил Таннер, сложил руки на бедрах и, опустив подбородок к груди, посмотрел на меня в ожидании ответа.
Не уверенная, что сказать, я произнесла первое, что пришло в голову.
— Я все еще крошу «Читос» в сэндвич.
Таннер слабо улыбнулся и даже издал небольшой смешок. Очевидно, на него давило эмоциональное бремя того, что казалось важной частью нашей истории.
— Ты все еще болен? — спросила я.
Он покачал головой.
— Нет. По большей части я выжил по милости твоего отца. Вскоре после того, как мы узнали о твоей беременности, я принял участие в экспериментальной программе в Колорадо. К моменту рождения Сэмми я уже вернулся домой, и мне становилось лучше с каждым днем. Мне все еще нужно принимать таблетки время от времени, но рак отступил, и теперь врачи думают, что я буду жить вечно, как вампир, или еще лучше, как мутант, — ответил Таннер, скашивая глаза и свешивая язык из уголка рта.
Я прикусила губу, задавшись вопросом, стоит ли мне вообще спрашивать о том, что вертелось у меня на языке.
— Думаешь, мне можно увидеться с ним? С Сэмми? Может, провести с ним какое-то время? — спросила я. — Это могло бы помочь мне вспомнить больше, — добавила в надежде, что Таннер скажет «да».
Он махнул рукой, словно мой вопрос был смехотворным.
— Конечно, Рэй. Ты — его мать. Тебе даже спрашивать не нужно, — Таннер потянулся за моей рукой, но в момент, когда вот-вот собирался сжать ее, заколебался, а после и вовсе убрал свою и опустил себе на колено.
— Теперь я могу задать тебе вопрос?
— Да, твоя очередь, — ответила я.
Таннер прикусил подушечку большого пальца, а затем спросил:
— Ты и тот парень в татуировках. Ты жила с ним, так ведь? И тогда, когда мы приехали забирать тебя, вы спорили, словно… — Таннер умолк.
Мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя странно, так что вместо того, чтобы заставлять его задавать сложный вопрос, ответила сама:
— Кинг. Его зовут Брэнтли Кинг. — Слетев с моего языка, его имя снова позволило мне дышать, но в то же время, словно порывом ветра, выбило весь кислород из легких. Но в этом и был Кинг: противоречие в каждом его понимании.
Таннер оперся локтями о колени, похоронив лицо в руках.
— Так чертовски тяжело спрашивать это у тебя, Рэй, но я думаю, что мне нужно знать. Нет, я должен знать, — простонал он. — Вы… я имею в виду, вы двое…?