Тиран (ЛП)

— Папаша хочет передать мне управление клубом.

— Разве не таков был план с самого начала?

Медведь пожал плечами.

— Ага, после его смерти или когда ему стукнет девяносто. Хотя даже в этом случае мне порой кажется, что его похоронят с долбаным молотком в руках. Но он хочет передать клуб мне… сейчас.

— Я все равно не понимаю. В чем проблема?

Медведь встал и начал расхаживать вперед и назад перед диваном.

— Хочешь честно, мужик? Я не уверен, что все еще хочу этого. То, что имело смысл, когда я получил нашивку, больше не является важным. Дерьмо меняется. В клубе. Вне его. Все происходит не так, как должно, — ответил Медведь, рассеянно уставившись в потолок. Она качнул головой, словно отмахивался от окружающего его тумана. — Возможно, мне просто нужно трахнуться, — заключил он, — может, когда все это дерьмо уляжется, я напишу той британской сучке Джоди. Она трахается как чемпион и предпочитает в задницу.

— Какая-то случайная телка не исправит ситуацию, — сказал я.

— Знаю, но мой член в ее заднице по крайней мере заставит забыть об этом всем хоть ненадолго. — Медведь упал обратно на диван, почесывая предплечье. Думаю, я не единственный, кому хочется покончить со всем этим.

— Не возражаешь, если я задам вопрос? — Медведь наклонился вперед, схватив сигареты со стола. Моего ответа он не стал ждать. — Почему Доу стала той, кто так надолго задержался в твоем сердце, если раньше ты обходился сучкой или даже двумя в день? Иногда и одновременно, — протянул Медведь.

Я вскинул брови.

— Теперь мы сидим и обсуждаем сраные чувства?

— Она чертовски красивая, мужик. Я называл девушек горячими, сексуальными, суперскими, но с уклоном в стиле «я бы все равно трахнул твою задницу в трейлере». Она другая. Девчонка вроде нее должна держаться подальше от любого, кто хоть каплю напоминает белые отбросы из Флориды вроде нас.

Я вынул пистолет из кобуры и положил его на столик.

— Ты собираешься сказать что-то, после чего мне пригодится вот это? — спросил я.

Но на его лице со светлой бородой отражалось другое, и это выводило меня из себя.

Он хотел защитить малышку.

Потому что любил ее.

Мне хотелось опустошить всю обойму в его долбаную грудь, но я не сделал этого. Потому что понимал — малышка воплощала все и сразу в одной красивой долбаной упаковке, и не ее вина, что это видели все, включая Медведя. Но ему будет плохо, если он когда-либо воспользуется этим.

Если он когда-либо коснется ее, то я буду стоять над его трупом с дымящимся пистолетом, и все равно не испытаю ни малейшего чувства вины, потому что он сам будет виноват.

Медведь это знал.

— Бл*дь, опять твой пистолет, — фыркнул Медведь, — ты с самого начала знал, что она мне нравилась. — Он стряхнул пепел со своей сигареты в пустую бутылку из-под пива. — Как же мне жаль, что я отправил ее к тебе наверх в ту ночь. Что не оставил ее себе. — В его голосе угадывалась грусть. — А потом узнал, что ты так и не трахнул ее тогда, поэтому я был вне себя от ярости, когда ты появился на пристани, — Медведь сделал еще одну затяжку. — Ты мой должник, отморозок.

Именно благодаря тому, что он отправил ее в мою комнату в ту ночь, я положил глаз на малышку, и это была единственная причина, из-за которой мой кулак еще не врезался в его нос.

Нам нужно было сменить тему разговора прежде, чем произойдет что-то, о чем мы оба пожалеем. Я — потому что он был моим другом. Он — потому что его тело наполнится свинцовыми пулями.

— Ты так и не ответил на вопрос, говнюк, — Медведь наклонился вперед. — Почему она?

Я пожал плечами.

— Не знаю, — прозвучал честный ответ. — Это просто еще одна истина. Типа, почему небо голубое. А трава зеленая, — пожал плечами я. — Она — моя. Просто моя. Знай это.

— Ты когда-нибудь думал о том, что она заслуживает лучшего, чем это дерьмо? — Медведь махнул рукой на комнату. — Чем ты? — я кинул на него вопросительный взгляд. Если до этого разговора границы еще соблюдались, то сейчас их стремительно переходили. — Я не себя имею в виду, придурок. Просто… лучшего, чем все это. Чем эта жизнь.

— Конечно, — я подкурил сигарету и затянулся, бросив зажигалку на столик. А затем посмотрел на Медведя и улыбнулся.

— Но у нее не будет лучшего… у нее есть я.

Мне едва ли удалось произнести задуманное, потому что бетон и сталь посыпались на нас со всех сторон, разлетевшись по квартире, как торнадо.

Я пригнулся, упал на живот и укрылся за кофейным столиком. Кашель душил меня, потому что в легкие забилась пыль. Я прищурился и стал вглядываться в том направлении, откуда прозвучал взрыв.

Огромная дыра зияла там, где секунды назад была стена.

От нее остались только обломки, огромная куча дробленых бетонных блоков покрывала гостиную.

И диван, стоявший у той стены.

А вместе с ним и человека, лежавшего на том диване.

Медведя. 

Глава 8

Доу

Было очень рано. Или поздно.

Или… что-то.

У меня наконец-то появилось воспоминание о ком-то, кого я знала до потери памяти, и этим человеком оказалась та, с кем произошло знакомство и после.

Никки.

Моя лучшая подруга еще с тех времен, когда мы бегали в подгузниках.

Она же шлюха, которая словно делала мне одолжение, позволив находиться рядом с ней все то время, пока мы обе пытались выжить на улицах.

Я не сомневалась, что именно связь между моим прошлым и настоящим помогла мне вспомнить. Это был единственный понятный момент. Все остальное напоминало вождение машины с грязными стеклами, безуспешные попытки посмотреть в пыльное лобовое стекло, чтобы увидеть дорогу.

Почему Никки, зная меня и понимая, что когда-то мы были практически сестрами, предложила мне продать себя байкеру на вечеринке Кинга взамен на теплую постель и защиту?

Я была не в силах уснуть из-за большого количества вопросов, крутившихся в моей голове, поэтому вышла на переднее крыльцо, присела и начала рассматривать фотографию Никки в рамочке.

Кинг был не единственным, кто лгал мне все это время.

— Почему ты не рассказала мне о том, кто я? Кем была? — спросила я у фотографии, пробежав пальцами по серебряной рамке.

— Эй, Рэй! Много времени прошло! Как жизнь молодая? Путешествие прошло удачно? Как тиран поживает в эти дни? — я посмотрела на стоявшего на нижней ступеньке почтальона. Стало светло, но я даже не помнила, когда взошло солнце. На мужчине были одеты темно-синие шорты с носками в цвет. На лице сияла такая широкая улыбка, что либо он был одним из самых счастливых людей на земле, находился под действием наркотиков, ну или являлся настоящим психом.

— Эй… — я уселась ровнее на качелях, расположенных на крыльце, и прищурилась в попытке рассмотреть на бейдже его имя. — Барри? Он в порядке…. Кажется. — Это было откровенной ложью, но вряд ли надо было ему говорить, что я не только не помнила отца, но и не видела его с тех пор, как он бросил меня, не сказав ни слова о том, когда вернется.

Не хотелось обижать этого улыбавшегося мужчину.

Барри не сказал больше ни слова, но ему и не нужно было. Нахмуренные брови и сморщенный нос говорили за него. Он положил почту на крыльцо и без единого слова зашагал обратно, затем обернулся и пошел, словно только что покормил злого питбуля, попытавшегося его укусить.

Но я была зла. Смущение — сука. Наталкивает вас на большое количество вопросов, которые ведут к расстройству, а впоследствии и к злости.

— Он хочет видеть тебя в своем офисе, — сказала Надин. — Твоя мама тоже там. Они ждут тебя.

— Правда? — я встала с качелей, машинально пригладила волосы и поправила шорты, оттянув их таким образом, чтобы они казались длиннее.

Это было странно, потому что мне было все равно, что они обо мне думали, но все эти жесты, дабы убедиться, что я выглядела прилично, были машинальными. Заметила ту же машину, которая забрала меня от Кинга, но у меня не было желания спешить к сенатору и приветствовать его дома. Может, это и не он приказал убить его, но слишком много совпадений было в этой ситуации, заставив меня действовать осторожно и без лишней спешки.