Лисбет

– Возможно, пять лет назад узнали что-то, связанное с легендой о мече. Поэтому подняли страховую стоимость в десять раз.

– Придется мне искать это «что-то». Если кто-то нашел, значит, можно найти еще раз. Завтра я познакомлюсь с библиотекой и архивом замка. Заодно и с хранителем библиотеки.

– А я детально пройдусь по помещениям. Меч исчез: спрятали его или вынесли – все равно должны остаться какие-то следы.

– Заодно проверь соответствие планов и реальных помещений. Вдруг планы устарели. Может быть, найдется хоть маленькая зацепка.

Ужин был великолепный. Сижу расслабленный после кружки пива:

– Мне все больше нравится ресторан.

– И его хозяйка?

– Не ехидничай, Лиззи. Да, и его заботливая хозяйка. Но, возможно, она проявляет такое внимание к нам, потому что это обычные дни? В субботние, воскресные дни приезжает, как она нам говорила, много отдыхающих из Кёльна. Заполняется весь отель. Ей будет некогда.

После ужина пошли с Лисбет гулять на набережную. Весьма прохладно, но дождя нет, хотя уже поздняя осень. Собственно, набережная совсем небольшая, от пристани до небольшого мыса. На ней парк с молодыми деревьями, чисто, много скамеек. Приятно гулять и обмениваться мыслями. Правда, мыслей не так уж много. Мы еще не чувствуем дело, слишком мало информации. Со смехом вспомнили круиз на лайнере. Я живо описал, как сочувствовал Лисбет, как мне хотелось, чтобы она подцепила достойную пару. И как мне не нравились абсолютно все мнимые претенденты на ее руку. А Лисбет поддела меня, вспомнив мое первое знакомство с Эммой. Оказывается, ей «по секрету» рассказала все одна из сотрудниц Эммы.

Вечером в Грюнбахе делать абсолютно нечего, если у тебя нет подруги. Мы с Лисбет почти друзья, но эта дружба совсем другого свойства. Поэтому решили съездить в Кобленц – развеяться. Лучше бы было в Кёльн, но слишком уж далеко. А до Кобленца десяток километров. Кобленц расположен при впадении Мозеля в Рейн. Чтобы попасть в центр, пришлось перебраться на другую сторону Рейна. Не выбирали долго ресторан. Зашли в ближайшую пивную около места, где удалось припарковаться. Это недалеко от набережной Мозеля. Ближайшей пивной оказалась «Альтес Браухауз» на Браугассе. Заведение почтенного возраста – открылось в 1689 году. Заказали пиво, а я дополнительно порцию ветчины. Пиво и ветчину принесли почти мгновенно. Ветчина свежайшая, изумительный запах, но порция чрезмерно большая. Это не просто ветчина. На блюде и разнообразная зелень, и пюре из картошки, и небольшое море соуса. А порция ветчины оказалась соответствующей отнюдь не моему животу. Долго уговаривал:

– Лиззи, ну хоть чуть-чуть помоги. Я ведь не съем.

Согласилась, только когда нам принесли по второй кружке пива. Пиво здесь собственной варки, очень приятное. Но третью кружку мы бы не осилили. После ресторана пошли к набережной Мозеля и по ней к месту слияния Рейна и Мозеля, называемому «Немецкий угол». Собственно, на площадку, на самый кончик «угла» не пошли, остановились около весьма неприглядной гигантской статуи Вильгельма I, стоящей на трехэтажном постаменте, поглядели на крепость Эренбрайтштайн, возвышающуюся на правом берегу Рейна. Все, делать больше нечего и в Кобленце. Вернулись к машине и поехали под небольшим дождичком домой.

Прежде чем разошлись по своим номерам, я попросил Лисбет взять у управляющего список служащих, принятых на работу за последние пять лет, и выяснить, где находится документация замка: переписка со сторонними организациями, акты инвентаризации, приказы по замку и прочее за последние шесть лет. Осталась ли она в замке или сдана в архив? Если сдана в архив, то в архив замка или другой? Лисбет обещала не забыть мою просьбу.

Первые следы

Утро опять началось с приятного завтрака. Возможно, нам предстоит так питаться пару недель. Вместе поехали в замок, где нас уже знали на входе и пропустили без сопровождающих во внутренний двор. Там к нам вышел Макс, проводил меня в библиотеку замка, познакомил с библиотекарем – седым сухощавым немцем по имени Гюнтер Либкнехт – и повел Лисбет снова осматривать все помещения.

Библиотека занимает две комнаты на втором этаже так называемого романского дворца. В одной разместился рабочий кабинет библиотекаря, в другой – побольше – собственно библиотека и архив в отгороженном запертом помещении. Гюнтер сразу сказал, что книги библиотеки я могу смотреть, но к архиву он допустит меня только по письменному разрешению господина Брукмайера. Я заверил Гюнтера, что понимаю его озабоченность судьбой архива. Для меня пока достаточно будет осмотреть книжный фонд и побеседовать с ним о структуре и содержании документов архива.

Книги я проглядел – читал названия и пролистывал некоторые из них – достаточно быстро. Я не надеялся найти в них что-то интересное. Хотя, конечно, там были великолепные издания XVIII–XIX веков, но для меня они не представляли интереса. В них авторы не касались замка или нашего архиепископа. Я был уверен, что издания XVII века и рукописи сосредоточены в архиве. Поэтому большую часть времени до обеда пытался разговорить Гюнтера. Это было очень трудно. У меня не так уж хорош немецкий разговорный язык, к тому же в речи Гюнтера сильно ощущался швабский диалект, и это мне мешало. Все-таки выяснил, что Гюнтер два года назад заменил прежнего библиотекаря, который умер по дороге домой из пивной. Фридрих Гампнер – прежний библиотекарь – был уже в пенсионном возрасте, работал в замке с восьмидесятых годов. Он много лет занимался историей замкового строительства в землях Верхнего и Среднего Рейна, защитил по этой тематике докторскую диссертацию. Его приглашали преподавать в Кёльнский университет, но он не захотел менять свои привычки, уходить с насиженного места. Именно Фридрих доказывал когда-то идентичность хранимого в замке меча и меча, подаренного Хильдебольду Карлом Великим. Естественно, что я спросил:

– В какой работе отражены доводы Фридриха?

– Фридрих выступал с докладом на заседании ученого совета Марбургского университета, но так и не опубликовал работу со своим обоснованием. Тезисы выступления Фридриха я не нашел в его черновиках.

– А у вас имеется по этому поводу собственное мнение?

– Я не доктор философии. Мое мнение вряд ли кого-нибудь заинтересует.

– Вы не правы. Меня оно интересует.

– Не знаю. Я не очень знаком с этим вопросом. Но думаю, что он что-то нашел в старых работах.

– В старых работах, содержащихся в архиве замка?

– Нет, в архиве я ничего не нашел. Думаю, он ездил в Марбург и Кассель, занимался в архивах ландграфов Гессена.

– Почему там?

– Видите ли, в 1479 году умер без наследника мужского рода Филипп – последний граф Катценелнбоген, и замок перешел в руки его зятя Генриха фон Гессена. Генрих забрал из замка все ценные вещи, в том числе всю библиотеку и архив. Поэтому у нас в архиве практически нет старых рукописей.

– Достойно сожаления. Но, как говорил один знаменитый писатель, «рукописи не горят».

– Еще как горят. В 881 году, когда норманны захватили Кёльн, сколько рукописей они уничтожили? Их интересовали только драгоценные металлы, оружие и одежда.

– Это просто метафорическое выражение. В том смысле, что всегда остается след: копия или цитаты в других рукописях.

– Возможно.

До обеда мне не удалось больше ничего узнать у Гюнтера. Перед тем как уехать на обед, мы с Лисбет зашли к господину Брукмайеру и попросили дать мне письменное разрешение работать в архиве. Он пообещал, что такое разрешение после обеда будет передано в библиотеку. Относительно принятых в последнее время на работу он рассмеялся и сказал, что приняты за последние годы на работу только Гюнтер Либкнехт, после смерти Гампнера, и Макс. Когда я пояснил Лисбет, что Гампнер умер «по дороге домой из пивной», она сразу же спросила, было ли вскрытие. Брукмайер сухо заметил:

– Гюнтер был стар, всегда жаловался на сердце. Не было оснований производить вскрытие.