#НенавистьЛюбовь

– Мне теперь на все плевать. Отпусти меня, – не стала слушать меня Сергеева и убежала к себе. А я вернулся домой. И застыл в прихожей, не понимая, что на меня нашло.

– Что случилось? – выглянула из гостиной Каролина.

– Ничего, – сквозь зубы процедил я.

– Я же вижу – что-то случилось. Вы поругались?

Я молчал. И тогда она обняла меня – легко и невесомо. Словно укрыла тонким одеялом.

– Дан, – прошептала Каролина, прижимаясь щекой к моему плечу. – Все будет хорошо. Веришь?

И поцеловала в щеку.

– Верю, – ответил я и отстранил ее от себя.

Ромашки я отдал Каролине. А когда она ушла, сидел в своей комнате на подоконнике и пересматривал видео, на котором мы с Сергеевой целовались. Пересмотрел раз пять или шесть, а потом удалил.

Когда началась гроза, я подошел к боксерской груше и методично бил ее до изнеможения.

Джеб. Хук. Кросс. Джеб, хук, кросс…

Я бы переломил эту чертову стену между квартирами. Но от стены, которая разделяла теперь нас с Дашкой, я избавиться не мог.

Я выдохнул и продолжил.

Джеб. Хук. Кросс.

Больше ее не было в моей жизни. Целых три года.

1.16

Мне казалось, что я летела сквозь пространство и время по сияющей мягкой тьме, где всюду горели звезды. Иные из них складывались в созвездия, а иные – в буквы и слова.

«Я люблю тебя».

«Пожалуйста, не уходи».

«Как я без тебя?..»

Вот что я видела, пока мчалась по Вселенной, раскинув руки, как крылья.

А потом звезды начали мигать и гаснуть, как фонари на ночной аллее. Одна за другой, по цепочке. И осталась только темнота – всеобъемлющая и подавляющая. Кажется, я сама превращалась в эту тьму. И чтобы полностью не стать ею, попыталась увидеть свет.

С трудом я распахнула глаза и тут же прикрыла их – белоснежный потолок ослеплял, а громкий стук дождя по оконному стеклу казался барабанной дробью, болезненно отзывающейся в ушах. Лицо и тело горели от жара. Я не понимала, что со мной. Однако все тревоги и страхи тут же исчезли. За руку меня держал Даня – я чувствовала его теплые пальцы в своих.

– Даня... – едва слышно проговорила я, сильнее сжала его пальцы и снова провалилась во тьму, а последнее, что почувствовала – его ладонь на моих волосах.

Теперь тьма была другая – без звезд. Мне ничего не снилось. Я просто спала, погрузившись в забытье.

Во второй раз я пришла в себя тогда, когда дождь уже прошел. Я открыла глаза, снова увидела ослепительно белый потолок, с трудом приподнялась и осмотрелась. Я находилась в крохотной комнате с окном, в которой кроме кровати, тумбочки и раковины ничего не было. И никого. Дани – тоже.

Сердце тотчас тревожно забилось. Неужели мне померещилось, что он держал меня за руку?

И вообще, где я нахожусь, что со мной?

Разом вдруг нахлынули воспоминания, и повторное осознание того, что Даня бросил меня, болезненно отозвалось в кружащейся голове. Нет. Только не это. Не может быть.

Моя Вселенная разрушена.

Я разрушена.

В это время открылась дверь, и в комнату вошла пожилая, но энергичная женщина в белом халате.

– Пришла в себя? – спросила весело она. – Дарья Сергеева, кто же в таком состоянии на учебу-то приходит?

– Что? – только и спросила я.

– Заболела ты, девочка. Температура высокая, давление низкое, горло красное. ОРВИ у тебя начинается, – пояснила женщина.

– Где я?..

– В медпункте. Упала, говорят, прямо на улице, хорошо, что парень твой тебя увидел и принес. Температуру сбили. Езжай-ка ты домой и лечись. Справку получишь. Парень тебя на машине обещал отвезти, ждет.

– Он здесь? – только и спросила я, села, не обращая внимания на слабость и головокружение, нашарила кеды, сунула в них ноги и встала.

Надежда всколыхнула мое сердце.

– Так, Дарья Сергеева! – повысила голос медработник. – Давай-ка аккуратнее, без резких движений.

Я только нетерпеливо кивнула и вышла за дверь, думая, что сейчас увижу Даню и он скажет, что все это – шутка, сейчас мы вместе поедем домой, и его рука всегда будет держать мою руку.

– Ты зде… – я проглотила свои слова. В кабинете на стуле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, сидел другой человек. Светлая рубашка с мокрыми разводами от дождя, черные джинсы, откинутая к стене голова с небрежно уложенными волосами.

Вместо знакомого тонкого аромата хвои и горьких трав – холодный цитрус.

Вместо серых глаз – карие.

Вместо надежды – отчаяние.

Меня ждал Влад.

Это он увидел меня на улице и принес в медпункт. Он, не Даня.

Увидев меня, Влад поднялся.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он тревожно.

– Хорошо, – ответила я и улыбнулась – как-то жалко. Меня вдруг пошатнуло, и я вынуждена была схватиться за стену. Влад тут же помог мне сесть на стул.

– Так, сейчас я лечение распишу, и вези-ка ты ее домой, – сказала врач. – Довезешь ведь? – внимательно посмотрела она на Влада. Тот только кивнул.

– Замечательно. И пока не вылечишься – носа на учебе не показывай, милая.

Она говорила мне про лекарства, писала что-то, но я плохо слышала ее – в ушах все еще стоял Данин голос. А Влад сидел напротив и с кем-то переписывался, изредка поглядывая на меня и ободряюще улыбаясь.

Из медкабинета я вышла с его помощью – Влад по-джентельменски придерживал за локоть. Меня не тревожила собственная болезнь – все мысли были о Дане. О том, что он бросил меня.

Надежда на то, что все это было сном, таяла с каждой секундой.

– Может быть, поедем в частную клинику? – спросил Влад. – Не доверяю подобным заведениям.

– Нет, спасибо, – отказалась я, начиная чувствовать боль в горле. – И спасибо, что принес сюда. Из-за меня ты промок. Извини, ужасно неловко, – прошептала я.

– Все в порядке. Я не мог оставить тебя на улице, – ответил Влад и приобнял за талию – чтобы помочь идти.

– Я сама, – мои попытки оттолкнуть его не увенчались успехом.

– Сама ты опять где-нибудь упадешь, – хмыкнул Влад. – И эта тетка из медпункта разорвет меня на части. Идем, Дарья. Тихо и осторожно.

Мы добрались до пустого холла, пересекли его и оказались на улице. Гроза, по-видимому, только-только закончилась – упоительно пахло дождем, выглянувшее солнце золотило мокрый асфальт, с крыш падали капли, и из-за них появлялись круги в лужах. Людей почти не было. Зато на небе растянулась двойная радуга.

Мы медленно шли к стоянке, и я не отрывала глаз от этой радуги. А в ушах стояли слова Дани о том, что нам надо расстаться.

Влад довел меня до своей белой машины, заботливо открыл передо мной дверь, посадил, но когда хотел застегнуть на мне ремень безопасности, я не позволила ему сделать это – застегнула сама. Влад тихо хмыкнул и сел рядом.

– Отвезу тебя домой. По дороге заедем за лекарствами, – решил он. – Скажешь мне, где аптека, хорошо, Дарья?

– Влад, не стоит так беспокоиться, – сказала я тихо. – Я и без того чувствую себя неловко перед тобой.

– Почему? – полюбопытствовал Савицкий, выезжая со стоянки.

– Мы почти перестали общаться, – вздохнула я.

«Я выбрала другого, не тебя», – мысленно добавила я, кусая губы.

И этот другой только что меня бросил. А ты – рядом. Парадокс.

– И что с того? Я не могу бросить тебя в такой ситуации, – ответил Влад.

1.17

Всю дорогу мы ехали молча. Влад рулил, внимательно смотря на мокрую дорогу. А я разглядывала свои обессилевшие руки, лежащие на коленях, и не понимала, что происходит. Я пыталась набрать Данин номер – он не отвечал на звонки, и в сети его не было – мои сообщения уходили в пустоту.

Тогда я просто безвольно опустила руку с зажатым телефоном и, отвернувшись, стала смотреть в окно. На глаза сами собой наворачивались слезы, а я не хотела, чтобы Влад увидел их. Только этих слез становилось все больше, они все сильнее застилали глаза, и Савицкий заметил. Не мог не заметить.