Страница 2 из 28
Давно это было. Тогда нивхи[1] еще каменные наконечники к стрелам делали. Тогда нивхи еще деревянным крючком рыбу ловили. Тогда амурский лиман Малым морем звали — Ля-ери.
Тогда на самом берегу Амура одна деревня стояла. Жили в ней нивхи — не хорошо и не худо. Много рыбы идет — нивхи веселые, песни поют, сыты по горло. Мало рыбы идет, плохой улов — молчат нивхи, мох курят да потуже пояса на животах затягивают.
Одной весной вот что случилось.
Сидят как-то парни и мужчины на берегу, на воду смотрят, трубки курят, сетки чинят. Глядят — по Амуру что-то плывет. Пять-шесть, а может и весь десяток деревьев. Видно, где-то буревалом деревья повалило, полая вода их друг с другом сплотила и так сбила, что и силой не растащишь. Земли на деревья навалило. Трава на них выросла. Целый остров — ховых плывет. Видят нивхи: на том ховыхе заструженный шест стоит. В несколько рядов на том шесте стружки вьются, на ветру шумят. Красная тряпочка, на том шесте привязанная, в воздухе полощется.
Говорит старый нивх Плетун:
— Кто-то плывет на ховыхе. Заструженный шест поставил — от злого глаза защита. Значит, помощи просит.
Слышат нивхи — плач ребенка доносится. Плачет ребенок, так и заливается. Говорит Плетун:
— Ребенок на ховыхе плывет. Видно, нет у него никого. Злые люди всех его родичей убили или черная смерть всех унесла. Зря не бросит ребенка мать. На ховых посадила — добрых людей искать послала.
Подплывает ховых. Слышен плач все сильнее.
— Нивху как не помочь! — говорит Плетун. — Помочь надо.
Кинули парни веревку с деревянным крючком, зацепили ховых, подтянули к берегу. Глядят — лежит ребенок: сам беленький, кругленький, глазки черные, как звездочки блестят, лицо широкое — как полная луна. В руках у ребенка — стрела да весло.
Посмотрел Плетун, говорит:
— Ребенок богатырем будет, коли с колыбели за стрелу да за весло схватился: ни врага, ни работы не боится. — Говорит:
— Сыном своим назову. Имя новое дам. Пусть Азмуном называться будет.
Взяли нивхи Азмуна на руки, к дому Плетуна понесли. Только что такое?.. С каждым шагом ребенок все тяжелей становится! Говорят старику:
— Эй, Плетун, сын-то твой на руках растет! Гляди!
— На родной земле да на родных руках как не расти! — отвечает Плетун. — Родная земля силу человеку дает.
Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу дает: пока до дома старика дошли, вырос Азмун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошел, на свои ноги встал, посторонился — старшим дорогу уступил, только тогда сам в дом вошел.
«Э-э! — думает Плетун, на нового сына глядя, — мальчик-то хорошие дела делать будет: наперед о людях думает, а потом о себе».
А Азмун названого отца на нары посадил, поклонился ему и говорит:
— Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни.
Сетки взял, весло взял. На берег вышел — лодки сами собой в воду соскочили. А Азмун, в лодку ставши, на корму свое весло бросил — стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку бросил в воду. Сетку вынул — много рыбы поймал. Домой пришел — женщинам рыбу отдал. В деревне все в этот день рыбу ели. А Азмун названому отцу говорит:
— Мало рыбы в этом месте, отец.
Отвечает ему Плетун:
— Не пришла рыба. Амур рыбу не дает.
— Просить надо, отец. Как нивхам без рыбы жить?
Раньше всегда рыбы просили — Амур кормили, чтобы рыбу давал.
Вот поехали Амур кормить.
На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пестрых тюленей, собачьи дохи черные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали.
Взял Плетун кашу, юколу — сушеную рыбу, сохачьего мяса взял. Все в Амур бросил:
— Простые люди просят тебя — рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем — больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!
Кинул Азмун сетку в воду — много рыбы взял. Радуются нивхи. А Азмун хмурится.
— Один раз — это просто удача, — говорит.
Кинул сетку второй раз — меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в третий раз — последнюю рыбу взял. Кто из нивхов потом сетки ни бросал — ничего не поймал. Даже корюшка в сетку нейдет. В четвертый раз кинул свою сетку Азмун — пустую вытащил.
Приуныли нивхи. Трубки закурили.
— Помирать теперь будем! — говорят.
Велел Азмун всю рыбу в один амбар сложить — понемногу всех людей кормить.
Заплакал Плетун, говорит Азмуну:
— Сыном тебя назвал, думал — новую жизнь тебе дам! Рыбы нет — что есть будем? Все помрем с голоду. Уходи, сын мой! Тебе другая дорога. От нас уйди — наше несчастье на нашем пороге оставь!
Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. Три амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:
— К Морскому Старику — Тайрнадзу — пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл.
Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил. Никогда этого не было. Может ли простой человек на морское дно к Тайрнадзу — Старику — спуститься?
— По силе ли тебе дорога эта? — спрашивает отец.
Ударил Азмун ногой в землю — от своей силы по пояс в землю ушел. Ударил в скалу кулаком — скала трещину дала, из той трещины родник полился. Глаз прищурил — на дальнюю сопку посмотрел, говорит:
— У подножия сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может. Помогу ей!
Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам, белку не задела.
— По силе! — говорит Азмун.
Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, нож, лук со стрелами взял, веревку с крючком, костяную пластинку взял — играть, коли в дороге скучно станет.
Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал — той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернется.
Вот пошел он.
К берегу моря пошел. До Малого моря дошел. Видит: нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает.
Кричит ей Азмун:
— Эй, соседка, далеко ли до Хозяина идти?
— Какого тебе хозяина надо?
— Тайрнадза, Морского Старика!
— Коли морского — так в море и ищи, — отвечает нерпа.
Пошел Азмун дальше. До Охотского моря дошел, до Пиля-керха, — так его тогда называли. Лежит перед ним море — конца-краю морю не видать. Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны одна за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут Хозяина искать? Как к нему дойти? И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:
— Эй, соседки, хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!
— Какая там добыча! — чайки отвечают. — Сам видишь, еле крыльями машем. Рыбы давно не видим. Скоро конец нам придет. Видно, заснул Морской Старик, про свое дело забыл.
Говорит Азмун:
— Я к нему иду. Да не знаю, как к нему попасть.
Говорят чайки:
— Далеко В море остров стоит. Из того острова дым идет. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идет. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали — от перелетных птиц слыхали! Как попасть туда — не знаем, у косаток спроси.
— Ладно, — говорит Азмун.
— Коли к Старику попадешь — о нас, Азмун, вспомни!
Вышел на морской берег Азмун. Долго шел. Устал. Сел среди камней на песке, голову на руки положил, стал думать. Думал, думал — уснул. Вдруг во сне слышит — шумят какие-то люди на берегу. Азмун глаза приоткрыл…
Видит — по берегу молодые парни взапуски бегают, на поясках тянутся, друг через друга прыгают, с саблями кривыми играют. Тут тюлени на берег вышли. Парни тюленей саблями бьют. Как ударят — так тюлень набок! «Э-э, — думает Азмун, — мне бы такую саблю!» Смотрит Азмун — стоят на берегу лодки худые…
Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой — ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, веревку с крючком забросил, одну саблю зацепил, к себе подтянул. Тронул пальцем — хороша! Пригодится.
1
Нивхи и далее встречающиеся в сказках удэгейцы (удэ), нанайцы, ульчи — народности Дальнего Востока, живущие по Амуру и его притокам, в Уссурийской тайге, на северном Сахалине.