Страница 38 из 63
- Поясни.
- Это вообще крайне неудобно, когда в какое-то здание нельзя просто взять и запустить ракету-другую. Разнести полквартала в ответ на «вроде бы блеснувший вроде бы ствол» – действие не очень соразмерное, но понятное в условиях боевой операции. Поэтому, - Лем широко улыбнулся, - ВСЕМ полезно знать, что в оцепленных, официально демилитаризованных зонах уже работаю я и мои люди. Это ВСЕМ очень усложнит жизнь, да.
Унус безнадежно вздохнул.
Лем пожал плечами.
- Возвращаясь к моей просьбе. Я прошу о помощи именно тебя и твоих братьев, потому что никому другому из чтимых легионеров, боюсь, не смогу объяснить, насколько серьезно надо отнестись к словам «нонкомбатанты не должны пострадать».
Первый изобразил лицом, что он тоже таких слов не понимает, но затем обреченно махнул рукой.
Следующие несколько суток слились в один бесконечный день, вернее – ночь. Ночь наземной операции на Илимане. Лему постоянно требовалось находиться в нескольких точках одновременно, и через некоторое время он заподозрил, что это действительно удается. Он участвовал в сортировке трофеев, ругался с Фиррентисами - за приоритет использования транспортов, и с командирами боевых групп – о немедленном прекращении зачистки в секторе, где работают его люди. Слишком много оказалось моментов, которые можно решить только за счет личного авторитета, и хорошо, если хватало разговора по воксу. На вторые сутки Лем начал ощущать себя чудотворной реликвией, от которой требуется просто БЫТЬ, но обязательно во плоти и непосредственно в точке очередной проблемы. При виде белого доспеха у подчиненных наступало прозрение, у флотских боевиков просыпалась совесть, а у легионеров появлялись дела в другом месте. Даже потенциальные военнопленные мгновенно становились сговорчивее, причем (или это только кажется?) еще до того, как Лем открывал рот. Здравый смысл подсказывал, что это иллюзия и комплекс бога, но просто взять и полностью спихнуть очередную проблему на подчиненных Лем не мог. Обидно будет, если декады предварительной работы пойдут гроксу под хвост из-за конфликта сфер ответственности или простого недопонимания.
К окончанию третьих суток Фиррентис оборвал очередной разговор сообщением, что по его статистике интервал между сеансами связи с Лемом ни разу не превысил часа, а затем напомнил об ограниченном резерве человеческого тела и физиологической потребности в сне. Лем ответил коротко и ёмко, а Фиррентис выразил возмущение, что старший офицер корабля использует общеупотребительную дрянь, а не обратился сразу к своему другу – еретеху. Через несколько минут к Лему прибыл медицинский сервочереп с набором инъекторов, и в голове несколько прояснилось. Прояснилось достаточно, чтобы большая часть проблем стала решаемой с помощью нужных людей и вокса, но недостаточно для того, чтобы перестать носиться по городу и просто уйти спать. Так прошли еще сутки.
Постепенно Лем всё-таки перемещался в сторону посадочной площадки, то есть потенциально – в сторону собственной каюты и постели в ней. Уже несколько часов как необъятное море работы окончательно превратилось в ручеек «последних» мелких задач, по завершении которых можно совсем успокоится. Как раз скоро должны забирать на крейсер группу особо ценных пленных, вот заодно в перелете можно будет начинать налаживание контакта.
Появилась информация о захвате нескольких людей из окружения губернатора, и Лем отправил за ними пару еще не расшуганных по другим поручениям телохранителей. Последних двух, но, во-первых, приказы Мастера не обсуждаются, а во-вторых дело было уже в транспортной зоне, надежно защищаемой от превратностей войны. Да и речь шла буквально о десяти минутах – как раз самому Лему дойти до той самой группы особо ценных…
Первое, что он увидел на подходе – Митрих, деловито откручивающий пузатому человеку палец. Судя по одежде – очень влиятельному на Илимане человеку. Примерно половина митрихова взвода держала под прицелом остальную группу пленных – уже заметно потрёпанную. Вопросов даже не возникло, в голове мгновенно всплыл нужный кусок диалога с самим Зо Сахаалом, фраза про то, что «за твоими «специальными» пока отправлю кого-нибудь, кто рядом и свободен. Предупрежу, чтоб не помяли». «Кого-нибудь» капитан выбрал идеально. …Двое суток сортировки и содержания в закрытых помещениях, чтобы в первую очередь забрать на орбиту самых перспективных, не дать им всей информации о происходящем на мире, облегчить переговоры и оставить себе пространство для некоторых умолчаний. Всего-то полчаса в заведомо демилитаризованной транспортной зоне, полчаса вахты, на которые у Лема не было - физически не нашлось свободных людей… И чтимые легионеры успели похерить этот кусок работы и обеспечить примерно тонну дополнительных проблем в будущем.
Лем отстранённо предположил, что мгновенно возникшая легкость, хищная упругость в движениях – это очень плохой знак после нескольких суток на стимуляторах. Но сознательно вмешаться в собственные действия даже не попытался, предпочтя роль восхищенного наблюдателя. Когда еще удалось бы посмотреть от первого лица такой спектакль! Он подошел и неторопливо снял шлем. Позволил Митриху хорошо разглядеть издевательскую гримасу, потом сделал учтивое лицо и очень мягко поинтересовался:
- Что здесь произошло, о могучий?
- Ничего, достойного разговора, - Митрих тоже собирался насладится сценой, поскольку подвывающего человека так и не отпустил.
- Позволю себе не согласится. В любом другом случае ты был бы безусловно прав: нарушение прямого приказа не стоит разговоров, только нескольких выстрелов в голову. Но чтимый капитан Зо Сахаал считает собратьев по Легиону слишком ценным ресурсом, и наверняка его огорчила бы твоя смерть. Поэтому я для начала спрашиваю: есть ли у тебя объяснение, которое меня удовлетворит?
Митрих уронил жертву. Своим совсем уже исказившимся восприятием Лем «видел», как расширяются визоры шлема и перекашивается в потрясенной гримасе внешний динамик.
- Ты? Угрожаешь? Расстрелом? Мне? – такое искреннее наивное изумление в голосе Повелителя Ночи – бесценно. Лем в ответ выдал сочувственную, но непреклонную улыбку воспитателя, уже принесшего розги.
- Чему ты удивляешься, досточтимый? Разве славный Зо Сахаал не говорил тебе, что никто из этих людей не должен пострадать?
«А ведь мог и не сказать, с Зо станется…» - меланхолично подумал взрослый и трезвый Лем, поудобнее устраиваясь где-то в районе задней стенки черепа. Вмешиваться в собственную эскападу он по-прежнему не планировал.
- Все живы и не нуждаются в срочной медицинской помощи. Мы на войне, человек, а свежие рабы не всегда послушны. Ты же не ожидал, что они будут идеально повиноваться?
- К рабам у меня нет нареканий, чтимый Митрих. Я по-прежнему не понимаю, что заставило тебя нарушить приказ?
- ТЫ РЕХНУЛСЯ, ЧЕЛОВЕК! – сержант сорвался первым, что не удивительно, Лем-то был искренне весел и спокоен. – Это всего лишь небольшое разъяснение, которое отбило у твоих рабов охоту дерзить!
- Словами ты обойтись не смог? – сочувствия в голосе Лема еще прибавилось. – Должно быть, не легко жить с таким ограниченным словарным запасом. Или ты не показался им достаточно убедительным? Твои «разъяснения» звучали настолько жалко, что даже доспех и трофеи на нем не смогли пробиться через пренебрежение этих безоружных пленников? Как ты со взводом-то управляешься? Или братья повинуются тебе из чистого сострадания?
Полувзвод дружно развернулся к Лему, не опуская болтеров. Митрих – Лем это ясно «видел» - беззвучно шевелил губами, не в силах поверить, что действительно слышит то, что слышит. «Когнитивный диссонанс, – одобрительно прокомментировал Лем-наблюдатель. – Довольно редко встречается в настолько ярко выраженной форме.» Впрочем, скоро ярость наполнит легионера до краев и ему станет наплевать, реально ли происходящее. Лем позаботится об этом.
- Я всего лишь хочу понять, досточтимый. Должна же быть очень веская причина для прямого нарушения приказа, ты же не самоубийца. Что заставило тебя? Пленники были настолько свирепы, что ты решил предотвратить бунт любой ценой, даже не убоявшись сахаалова гнева ? Это великая жертва тогда! Или твоя жажда крови столь велика, о рожденный для битвы? Да, я понимаю: в городе война, и слишком много страшных вооруженных смертных, связываться с которыми ты не рискнул. Но неужели в окрестных руинах не нашлось ни одного слепого щенка, убийством которого ты смог бы утешиться?