Как приручить космодесантника

Лициний дорисовал последнюю галерею, и отметил одну из дверей.

- А это тактическая комната, куда меня привели, – и замолчал.

Атмосфера разом сгустилась. Улириан отступил на шаг и, глядя в пространство перед собой сообщил Лицинию о финальном приказе Лема. Лициний отреагировал совершенно спокойно, пожалуй, даже с облегчением.

- Я и сам собирался, сержант, только не знал, допустимо ли это. Думаю, это тоже тактическая информация. А может и стратегическая. Мне начинать?

- Если ты готов.

- Да, сержант. В тактической комнате собрались пятнадцать легионеров Хаоса, считая тех, которые меня привели. Все в силовой броне, но без шлемов. И все они получили благословенные импланты чуть менее двадцати лет назад. Так они сказали, и я уверен, что они действительно еще довольно молоды. Тот, кому мастер Лем передал меня – Минас, их сержант, пятнадцать бойцов – принятый здесь размер взвода. Все они проходили подготовку и получали импланты на этом корабле. У Зо Сахаала есть технология и возможность производить астартес, то есть легионеров Хаоса.

Лициний замолчал, давая братьям время осознать услышанное. Демон владеет технологией создания космодесантников, в самом этом факте содержится величайшая угроза для Империума. Но это значит, что и здесь Лем не лгал. На этом корабле есть возможность восполнить потери Ордена.

Улириан нарушил молчание.

- Они сообщили тебе это?

- Да, в разговоре… – Лициний запнулся, словно пытаясь продолжить рассказ, но не находя слов. Наконец он решился: - Они расспрашивали меня, братья мои. Обо всём подряд. Они рождены вне Империума, почти не слышали об Императоре и его примархах, совершенно не знакомы с устройством Орденов космодесанта. Они чудовищно невежественны во многих областях и столь же чудовищно сведущи в других. Все было так, словно в десятую роту зашел ветеран из союзного Ордена. Они были менее почтительны, чем следовало бы молодым бойцам, но ни один из них не показал, будто почитает себя выше меня. Но они спрашивали обо всем, братья. Легионер Минас попросил меня отвечать им, и вы знаете, что я не мог отказаться.

Голос Лициния дрогнул.

- Я умею молчать на допросе, но я не умею отвечать уклончиво или утаивать целое, говоря о частном. Простите ли меня, братья мои? Они спрашивали, я отвечал. Когда я упомянул Боевую Доктрину, Минас запустил установку для тактического моделирования. Несколько раз они все, кроме выставленного у двери часового, совершенно забывали обо мне, обсуждая тактические решения из Кодекса. Я слушал их, и я знаю, что они искусны в тактике более, чем были бы наши бойцы с таким же стажем.

И они рассуждали о конструкции нашей Крепости, братья. Они участвовали в ее штурме, но теперь словно забыли о вражде…

Они спрашивали о самых разных вещах. Иногда я не мог скрыть своего изумления от их незнания, и у меня вырывались вопросы в ответ. Они отвечали мне, братья. Не всегда, например я ни разу не услышал ничего о численности легионеров на корабле или его боевом расписании. Но в том, что касалось их самих, они были открыты, словно младенцы. Хотя их сержант никогда не забывал, что главная их цель – узнавать, но не мешал им вступать со мною в разговор. Это не было похоже на допрос, братья. Легионер Минас предложил мне разделить с ними трапезу. Вы помните, я не имел права ему отказать. Сервиторы доставили блюда и приборы прямо в тактическую комнату, и за трапезой разговор продолжался.

Лициний запнулся и покачал головой.

- Я говорил им о ритуалах почитания Императора, принятых у людей и Астартес. Они кивали, соглашаясь, что во вселенной есть много разных культов! И к Темным богами они тоже равнодушны. Легионер Минас сказал, что капитан, их демон–капитан Зо Сахаал, предостерегал их от бездумного обращения к Хаосу! Этого демона они почитают, как славного и надежного командира. У них есть обычай подолгу хранить записи с регистраторов шлема, чтобы в любой момент отчитаться о каждой прожитой секунде, если их капитан пожелает того. Они считают, что каждый миг надо проживать достойно, чтобы не опозориться перед командиром. Они гордятся этим обычаем и гордятся одобрением этого демонического отродья! Я ничего не могу объяснить, братья мои! - Лициний почти кричал.

- Я провел у них много часов, и клянусь Сиянием Терры, я не увидел скверны. Мы не раз сражались с тварями Хаоса, отвратителен был их вид и мерзостно их присутствие. По гнили и смраду узнаешь скверну!

Мы знаем, что ересь изворотлива. И всё же мой дух смущен. Со мною обошлись, как с гостем, хотя легионер Минас знал, что для меня это должно быть наказанием. Ведя меня обратно, он поблагодарил меня за беседу, и выразил сожаление, что только неприятное для меня событие сделало такую беседу возможной.

Таково было моё покаяние, братья. Брат-сержант, может быть, ты объяснишь мне?

Брат-сержант молчал. Лем обманул их. Сказал несколько фраз, а они сами додумали остальное. Приказ допросить измученного брата обернулся разрешением для Лициния сообщить о своих наблюдениях. Да, он открыл легионерам Зо Сахаала многое, о чем не стоит знать врагу, но ведь Лем мог просто приказать любому из братьев наговорить всё то же самое для самописца, и никто не посмел бы отказаться. Это ли жестокое взыскание брату, нарушившему один из немногих прямых запретов Устава, равная замена позорному наказанию плетьми?

Нет, брат-сержант ничего не мог объяснить.

- Это была демонстрация, - хрипло ответил за сержанта Игнаций, и сам удивился своему голосу. – Он же сказал, что не ждет от нас большего, чем ожидал бы от самого младшего скаута. Человек показал тебе юный выводок легионеров Хаоса, умеющих убивать и ненавидеть по приказу. Пока приказа нет, ты видишь любопытных детей, но когда демон отправляет их в бой, они уничтожают без раздумий. Я видел их в Крепости, узнал броню сержанта, когда они приходили за тобой. Они шли по колено в крови. Думаю, один из них нанес мне последнюю рану. Но сейчас у них нет приказа ненавидеть. Я правильно говорю, командир?

Последний вопрос Игнаций демонстративно задал висящему в углу зала пиктеру. Слишком далёкому, чтобы уловить его голос.

- Я собирался убить его, - пробормотал Сципион.

- Мы все хотели убить его. Он этого добивался? Достаточно было одному из нас не совладать с гневом… – и сержант посмотрел на Игнация, словно тот стал оракулом, прозревающим волю их командира.

- Он просто хотел услышать твой ответ, сержант Улириан. Потому что слова важны.

***

Когда все братья получили личное время, дабы предаться уединенной медитации, в келью Игнация пришел Лем.

- Ты правильно сказал, великий воин. Когда вам потребуется капеллан, я буду настаивать на твоей кандидатуре.

- У тебя хорошие устройства, чтобы следить за нами.

- Ты сомневался?

- Капеллан должен поддерживать чистоту духа боевых братьев. Я не знаю теперь, что это за чистота.

- Капеллан разъясняет братьям то, что смущает их сердца. Капеллан помогает находить правильные ответы на вопросы.

- Правильные, командир Лем?

- Да. И чтобы находить эти ответы, он постоянно задает вопросы сам. Так что ты – единственный кандидат.

- Допустим, это так. Объясни мне тогда, человек…

Лем посмотрел на него насмешливо. Игнаций вернул усмешку и нарочито поправился:

- Объясни мне, уважаемый командир Лем, для чего было смущать умы моих братьев? Разве они слишком сильно расположены к тебе, чтобы подвергать их сдержанность таким проверкам?

- Я ведь уже говорил тебе: как со зверьми я обращаюсь только с теми, кто ведет себя как зверь. Вот смотри, всего одна фраза, сказанная без должных экивоков, и даже рассудительнейший из астартес мрачнеет и негодует. Вот по этой самой причине, достойнейший Игнаций, я и не могу просто и прямо говорить с твоими братьями, а исключительно смущаю их умы.

- Сказанное тобою сейчас было оскорбительно и несправедливо, тогда когда я ожидал услышать разумную речь. А сегодня утром, наоборот, твои слова были злее и грязнее тех, что ожидали братья. И при этом злее и грязнее того, что на самом деле значили.