Минас

С ножа и разбитой брони начинался нынешний боевой флот. Каждый бессмертный воин начинался с комка бессмысленной плоти, не способного выжить вне материнского лона или инкубационной капсулы. Восьмой легион начинался с единственного Дитя, охотившегося на крыс в самых грязных закоулках Нострамо V.

Обновлённый Легион начинается со смертных отроков.

Нет, Зо Сахаал не казался себе смешным.

- Что есть ужас? – негромко спросил Сахаал.

- Ужас – мой меч и мой кнут, которыми приведу к повиновению смертных, – почти напевно откликнулся Джелл.

- Что есть боль?

- Единый язык, понятный каждой твари, – отозвался Кастор. – Языком боли я говорю с теми, кто недостоин моих слов.

- Что есть ночь?

- Мой союзник.

- Моя броня.

- Территория, где моя власть абсолютна.

- Твой ответ мне нравится более прочих, Джелл. Территория, где ты – Повелитель.

Катехизис, думал Минас. Хотя нет. Мысли, которые дОлжно взращивать в сердце, но нельзя выпускать на волю до времени.

- Что есть милосердие? – спросил Сахаал. Ему ответили: шесть голосов слаженным, ликующим хором, ещё два – с отставанием и в разнобой.

- Что есть милосердие?

- Я не знаю, Мастер!

- Что есть жалость?

- Я не знаю, Мастер!

Дни, когда досточтимый Сахаал беседовал с кадетами, по негласному сержантскому расписанию считались днями повышенной бдительности. Хотя бывало, и довольно часто, что предосторожности оказывались напрасными. Но не сегодня.

Корракс ненавидел, когда у его кадетов такие лица. Повадки крупных хищников совсем не идут молокососам. Не стоит так убедительно копировать взгляд настоящих бессмертных воинов: горящий внутренним огнём, равнодушный к мелочам. И уж точно не стоит оттачивать его на родных сержантах.

Личинки легионеров, мать вашу. Те личинки, которые в сортире откладывают. Плетей бы вам, чтобы опомнились. Ну ладно, не плетей, кругов сорок по полигону, под окрики и понукания.

Именно так сержант Корракс и решил в самый первый раз, с ещё совсем зелёными мальчишками первого набора. Двое штатно присутствующих в зале сержантов оказались элементарно не готовы к тому, что вразнос пойдут все шестеро сопляков одномоментно. За открытый бунт в кадетском блоке получили все. После разбора полётов лично капитаном ни один из кадетов не проскочил мимо медотсека, но это совершенно не утешило сержантов, которые тоже… Могучий Зо Сахаал был тогда очень опечален и разгневан.

Не наше дело, чем их там капитан накручивает, и зачем – тоже не наше дело. Наше дело – порядок в блоке.

Вывалившись из тёмной тактической комнаты в заметно более светлый коридор, Минас всё ещё чувствовал железистый привкус на языке. И так просто и естественно было продолжить собой шеренгу у двери, и склонить голову, когда мимо безмолвного строя прошёл капитан Сахаал. Было здорово встречаться пылающим взглядом с кадетами первого набора и видеть понимание, и лёгкий кивок в ответ. И даже Маркус потерял там, в темноте, свою настороженную злую маску и тоже смотрел ровно и правильно.

А вот голос сержанта оказался неприятным диссонансом, наживую взрезая обретённое единство помыслов, возвращая кадетов от звёзд на твердь. Хорошо, что тренированное тело откликнулось на приказ само, не ожидая, пока глупая голова вынырнет в реальность. Минас нашёл себя уже в строю, стоящем, почему-то, в общем холле.

- Полчаса на общее повторение устава, ужин и личное время, – Корракс говорил очень спокойно, почти мягко, начисто убрав свой вечно недружелюбный вид. – Леон, два шага вперёд. Обязанности, общие для всего личного состава лёгкого ударного крейсера «Черный ветер».

Минас в приказном порядке велел себе переключиться и слушать внимательно. Заодно порадовался, что успел в пятиминутных перерывах ещё раз глянуть сегодняшние параграфы, и если что, готов отвечать свой кусок.

- Леон – в строй. Джелл, два шага вперёд. Внутренний распорядок жилых палуб.

- Все помещения и территории жилой палубы распределяет между подразделениями и отдельными штатными единицами…

Минас старательно запоминал. Мало ли, когда ещё чего не заучится.

- Маркус, два шага вперёд. Содержание помещений и территорий.

Сказка кончилась, началась рутина.

По-хорошему, надо на полигон. Дать взорваться и сразу стреножить, быстро и больно. И учить до кровавых соплей, напоминая, чем кадет отличается от легионера, и даже от сержанта. И так несколько раз, пока не дойдёт, пока не начнут сами сдерживать эти свои личиночные порывы.

Но дружно, пусть и запланировано, взбесившиеся кадеты – это уже нештатная ситуация, а значит надо заранее согласовать воспитательные мероприятия с досточтимым Зо Сахаалом. Который после таких бесед выходит особенно довольным и умиротворённым, а проклятые щенки настропалились вставать почётным караулом, успешно напрашиваясь на благосклонный взгляд легионера. И что же сержант должен сказать капитану? Что его зверят прямо сразу после беседы надо не одобрять, а возить мордами по грязи? Что вот эти – без команды строящиеся – кадеты потеряли края и практически не слышат приказов? Бывший абордажник не чувствовал в себе достаточно мужества для такого разговора.

Приходилось вправлять мозги по мелочам и каждому персонально.

- Махаться идём? – спросил Леон.

- Ага-да-ща. Через пять минут буду, честно, – и Минас бегом рванул к вахте, поскольку сегодняшний урок по уставу на общем опросе у него так и не приняли, спросив вовсе даже самый первый параграф.

Но быстро отстреляться не получилось, потому что дежурный Илинго, при молчаливой поддержке сидящего тут же Корракса, был очень занят. Он издевался над Маркусом.

- … тряпочкой.

- Да сэр.

- Канистру антисептика вежливо попросишь у уборочного сервитора. Он умеет отвечать на запросы собратьев по труду.

- Да, сэр.

- Абсолютно все поверхности. В душевой следует поддерживать идеальную чистоту.

- Да, сэр.

Маркус заледенел. Стоял по стойке смирно, смотрел сквозь Илинго, монотонно повторял «да, сэр», и готовился треснуть и развалиться на острые осколки, выпустив зажатого в ледяном коконе демона. Кажется, сержанты, этого и добивались. Это тоже было частью их «игры», так же, как постоянный ор и оскорбительные комментарии во время занятий. Такие игры Минас не собирался понимать.

- Включая слив изнутри, насколько хватит руки. Придётся лечь пузом на пол, ничего не поделаешь, – Илинго говорил очень заботливо и медленно, всячески подчёркивая очевидную тупость кадета.

- Сержант Корракс, сэр! Согласно вашему вчерашнему распоряжению, кадет Минас прибыл, чтобы доложить дежурному параграфы седьмой, восьмой и девятый корабельного устава! – Минас вытянулся в струнку, почти касаясь Маркуса плечом. И физически ощутил, как два отдельных кадета превращаются в строй, который теперь надо держать.

- Кадет, тебя не учили не перебивать старших? – поинтересовался Илинго.

- Никак нет, сэр, учили, сэр! Я обращался к сержанту Корраксу, сэр! Прошу прощения, если я говорил слишком громко и помешал вам, сэр! Мне следует подождать с изложением параграфов устава, пока вы закончите беседу с кадетом Маркусом, сэр?

- Минас, два шага назад, – подал голос второй сержант. Рвать строй не хотелось ужасно, но достаточных причин не подчиняться прямому приказу Минас не нашёл.

- Упор лёжа принять. Отжимаешься и излагаешь параграфы. Исполняй.

Пришлось исполнять. Интересно, а на что он рассчитывал-то?

После первого десятка отжиманий Илинго демонстративно перешагнул минасовы ноги и самолично повёл Маркуса смотреть фронт работ. Фокус не удался. Оставалось только пожинать плоды своего бестолкового вмешательства. И, конечно, ни сил, ни дыхания на все три параграфа у Минаса не хватило.

- Отдыхать команды не было. Встать. Продолжай изложение.

Когда Минас закончил, сержант несколько секунд рассматривал его с явной насмешкой.

- Если хочешь обратиться к старшему по званию, когда он занят разговором с другим кадетом, надо остановиться на дистанции в три шага и громко произнести: «разрешите обратиться, сэр».