Платье невесты

Но у нее была одна. Скорее приятельница, еще со школы. Сошлись они на том, что сидели за одной партой и друг у друга периодически списывали. Маруся у нее математику, а Таня, так звали подругу, у Маруськи – гуманитарные дисциплины. И дружба, замешанная на риске и мухлеже, была для них чем-то особенным, авантюрным и не поддающимся пониманию.

После окончания школы обе девицы поступили в институт. Маруся все пять лет вздыхала по однокурснику Ванечке, а Таня уже на третьем курсе выскочила замуж. И брак этот дал огромную трещину в их приятельстве, а также избавил Татьяну от необходимости продолжать обучение, так как она забеременела и вынуждена была уйти в академический отпуск.

Избранник подруги Марусе сразу не понравился. В первый же день, когда Танечка прибежала в их комнату в общаге и сообщила, что встретила на художественной выставке эффектного холостяка-миллионера. Шестое чувство подсказало ей, что радоваться за подругу рано, и было право: холостяк оказался толстым коротышкой с соболиными бровями, жирными пальцами и далеко идущими похотливыми планами на молоденькую студентку.

С того дня Танечку словно подменили. Все, о чем она могла болтать, это ее новые трусики за триста евро или шарфики за пятьсот. Отныне она проводила время в особняке своего, как она его называла, Боссика, и считала своим долгом рассказывать подруге в мельчайших подробностях о том, какими роскошными норковыми шкурками устланы позолоченные скамьи на террасе у ее избранника, и о том, что коллекционный коньяк в его баре стоит дороже однушки в центре.

Вместе с Боссиком они смотрелись, как дедушка и внучка, но частые походы в ЦУМ оправдывали и это. Платья от Valentino, туфли Jimmy Choo, сумки Gucci и духи от Dior позволяли закрывать глаза на любые внешние недостатки престарелого любовника. Совсем недавно Танечка и представить не могла, каково это – иметь собственный замок в элитном поселке и вращаться в обществе миллионеров, а теперь вот – пошло-поехало.

– Хочешь выбиться в люди, нужно попытаться выгодно продать свою пока еще свежую сексуальность подороже, – учила она Марусю.

Но та, к сожалению, еще с юности мечтала влюбиться от всего сердца, а не выскочить замуж за золотые прииски или нефтяные качалки.

Потому все старания Танечки переодеть и перековать ее под нужды олигархов она яро отвергала. И вскоре подруга махнула на нее рукой, переехала на Рублевку и обменяла свою свободу на бриллиантовую подвеску, норковый полушубок и операцию по увеличению сисек.

Летели дни, недели, месяцы, а тем для общения у бывших подруг почти не оставалось. Да и стеснялась ее Таня: не место красивой, незамужней приятельнице на светской вечеринке для высокопоставленных гостей в ее загородном доме. Нелепо бы она там смотрелась.

Так и разошлись их пути.

И Ванечка, над которым так долго вздыхала Маруся, решил вдруг жениться. Ни с того, ни с сего, не оценив порывов ее души, внезапно объявил, что у него есть невеста. И даже не поблагодарил за пять лет дружбы и помощи в учебе. Просто вывалил на нее эту свою новость во время прощального банкета по случаю окончания учебы в институте – как раз в тот момент, когда девушка, приняв для храбрости сто грамм, прильнула к его груди.

Но, оказывается, наличие невесты и ожидание скорой свадьбы никак не влияло на желание Вани слиться с Марусей в страстном дружеском порыве без стеснений и обязательств. Он жадно целовал ее на танцполе, затем крепко обнимал в такси, а потом старательно лишал девственности в комнатушке общаги под аккомпанемент скрипа старой кровати и собственных довольных стонов.

Это даже было похоже на любовь. С длинной, пьяной прелюдией, перерывами на разговоры о смысле жизни, глубокими поцелуями, неожиданным и неуклюжим минетом уже под утро.

– Красивая самая, – шептал Ваня ей на рассвете.

– Правда?

– Да, всегда на тебя заглядывался.

– Так почему не сказал?

– Думал, у тебя есть кто. У красивых всегда кто-тот есть. Сначала страшно было подойти, а потом мы сдружились, да так крепко, что неловко стало пытаться перейти черту.

– А я тебя любила. Все эти пять лет. Любила, как ненормальная. Все лекции просиживала, глядя на тебя. И сейчас люблю.

Она прильнула к его волосатой груди и обняла крепко-крепко. Могла бы замурлыкать кошечкой, обязательно бы это сделала – в доказательство своих слов. А Ваня лишь неловко провел по ее волосам тяжелой ладонью, загадочно хмыкнул, поерзал, аккуратно высвободился из объятий и встал. Молча натянул трусы, рубашку, брюки. Даже не обернулся. Сказал, что пойдет покурить, и пропал.

Девушка подождала минут пятнадцать, лихорадочно обдумывая, как же им теперь с Ванечкой быть: ему ведь придется объясняться с невестой, отменять свадьбу, извиняться перед гостями, примириться с тем, что пропадет задаток за банкет в ресторане. Единственный плюс – костюм он сможет надеть на их с Марусей будущее бракосочетание. Как же все-таки хорошо, что они, наконец-то смогли поговорить и раскрыть душу друг перед другом!

Но крохи сомнения с каждой минутой, пока не возвращался ее сокурсник, превращались в клубки тревоги. «Куда же он запропастился?» Простынет ведь, глупенький. И, накинув халатик, девушка поспешила на лестницу. Но ни табаком, ни Ваней там даже не пахло. Напрасно она десятки раз набирала его номер, тревожась, что же такого могло с ним произойти. С парнем все было хорошо. Через пару дней он обнаружился живой и здоровый на собственной свадьбе – при костюмчике и красавице-жене, разумеется.

Маруся была не из тех, кто устраивает прилюдные разборки. Она хотела просто поговорить. Ведь с кем не бывает? Женитьба – серьезная ответственность. Ну, струсил парень, побоялся отменить. Ну, может, передумал? Понял, что согрешив с подругой, он совершил ошибку. Или вдруг родственники будущей жены надавили? С кем не бывает. Неужели, она, Маруся, не была достойна того, чтобы с ней просто по-человечески объяснились?

Но Вани с извинениями она так и не дождалась. Он просто вычеркнул ее из своей жизни и из памяти, как маловажный и ничего не значащий эпизод. Подумаешь, лишил девственности наивную дурочку – чего только по пьяни не бывает.

А вот и до этого не особо общительная Маруся теперь и вовсе замкнулась в себе. Сдала комнату в общаге, собрала вещи и вернулась в свой маленький, провинциальный городишко, чтобы коротать вечера за книжками и мысленно искать предателю-любовнику всевозможные оправдания. Просто она всегда до последнего верила в людей, даже в безнадежных.

2

Но в родительском доме девушка покоя тоже не нашла. Ограниченная строгими рамками жизнь показалось ей тесной, как старая обувь. Строгий распорядок дня скупой на проявление чувств матери, ворчание вечно всем недовольного отца и постоянные причитания семидесятилетней бабушки о том, что ее внучка – неудачница, радости существованию не добавляли.

– Художку забросила, вступительные испытания в балетную школу провалила, из музыкалки выгнали. – Бабушка могла перечислять моменты моего позора часами. – А ведь отец тебе скрипку купил!

– Бабуль…

– А теперь вот! Сидишь с дипломом дома. В столице не смогла устроиться, просиживай штаны в глубинке. Еще пару лет, и кончишь старой девой. Личная жизнь вон, неустроенная. А все почему? Потому что ты старших никогда не слушала.

А она слушала.

Наверное, поэтому никогда и не пробовал жить своей жизнью. Не задумывалась, чего хочет от этой жизни, кем мечтает стать. Каждый из родных пророчил ей правильное по его мнению будущее: статной жены богатого банкира, строгой скрипачки в лучшем оркестре страны, язвенно-бледной балерины, колесящей с гастролями по всему миру. И уж точно никто из них не думал, что из девчушки вырастет отпетая неудачница, у которой в любой из сфер жизни ничегошеньки не будет получаться.

И вот в один прекрасный воскресный день, когда вся семья вернулась с дачи, они расселись за столом в тесной кухне и стали наперебой давать Марусе советы: