Побег в замужество

Утром, проснувшись на плече у Аделарда, я улыбнулась от чувства полнейшего блаженства. Так как, по сути, не ощущала своего тела. Да и мысли мои были легкими, словно весенние цветы.

Открыв глаза и потянувшись, я с удовольствием громко зевнула, потом легонько пошевелила ногой, чтобы сбросить одеяло и незаметно встать, не потревожив сон любимого.

Но муж спал очень чутко.

– Привет, моя прелесть, – ухватив меня за локоть, когда я уже вставала, он снова бросил меня на постель, навалившись сверху. – Я не дам тебе так запросто уйти.

– Пусти, настырный, – шутя, я толкнула его ногой в колено, но этим только раздразнила еще больше.

– И что, моя крошка не хочет испробовать утренний десерт, такой полезный для ее настроения, прежде чем наполненные заботами будни не украдут ее у меня?

– Конечно же, хочу! – поняв, на что он намекает, я отбросила в сторону одеяло и, склонившись над животом, живо погрузила вздыбленный мужской орган в свои пухлые губы, принимаясь его ласкать.

– Ах, Зузу, и какая же ты прелесть! – отбрасывая в сторону мои рассыпавшиеся волосы, Аделард привстал на локтях, чтобы хорошо видеть процесс. Он наслаждался им каждый раз, и я специально ловила взгляд мужа, чтобы продемонстрировать ему, как же мне нравиться ублажать его так.

Я погружала головку члена в рот, сжимая ее губами, легонько надавливая под основанием, проводя языком по горьковатой щели, опускала туда кончик языка, макала… Потом, бросив мимолетный взгляд в сторону пристальных карих глаз, внимательно за мной следящих, насаживалась поглубже, одной рукой лаская его мошонку, перебирая пальцами яички, а палец другой погружала в тайное место, о котором узнала случайно. Как-то мне стало интересно: а что поучаствовал бы мужчина, если бы попробовать в него проникнуть? И я попробовала. Ему это понравилось. Мне тоже. Поэтому, получив одобрение в виде удовлетворенного мычания, я иногда практиковала такие ласки.

Вот и теперь, погрузив указательный палец вовнутрь и нащупав там мягкую выпуклость, я начала медленно вращать вокруг нее, слегка надавливая. Сама же при этом усердно работала ртом, вовсю лаская член. Муж все это время безудержно стонал, и даже закрывал глаза, так ему было хорошо. Ощутив приближение разрядки, я нажимала «подушечку» в самой ее вершине, и тут же ощущала, как в рот мне ударяет струя горячей и вязкой жидкости. Вот она-то и служила мне десертом, который, по словам мужа, был невероятно полезен для женского организма – омолаживал его, придавал сил, не позволял мрачным мыслям и хандре поселиться в моей прекрасной головке. А еще мне и самой нравился этот вкус – немного приторный, с неимоверно приятным ароматом, которым я наслаждалась потом весь день, втайне улыбаясь хранимому секрету бодрости.

Глава 8

И все же, несмотря на полученный мной «десерт, мне следовало вспомнить и о том, что матушка могла выполнить свои обещания: заявиться ко мне и потребовать свои «проценты», которые я, якобы ей задолжала. Поэтому чело мое омрачилось сразу же, как только я об этом вспомнила.

– Что с тобой? – заметив перемену в моем настроении, спросил Аделард, уже держась за дверную ручку, чтобы выйти.

– Все нормально, – вздохнула я и попыталась улыбнуться. Вот только все у меня внутри дрожало, и это не могло остаться незамеченным.

– Нет, ты что-то от меня умалчиваешь, – возвратился назад муж. – Говори, а не то я подумаю, что ты… что ты завела себе любовника.

– Вот еще что! – изумилась я. – Да такого отродясь не будет! Разве есть в мире мужчина, лучше тебя?

– Кто его знает, – притворно вздохнул Аделард. – Ты у меня красотка, к тому же умница, успешная во всех смыслах женщина, такая необычная, талантливая, так что приходится постоянно быть начеку.

– Даже не думай о таком, не обижай меня! – вдруг взвизгнула я, сама от себя не ожидая такой реакции. Ведь заботило меня совсем иное, а не мнимая ревность мужчины, который никогда бы не засомневался во мне.

– Да что ты, прости, Зузу, – и муж бросился ко мне. Подбежав, принялся целовать меня в губы, гладить по волосам. – Сейчас же сознавайся в своем горе, а то… Разве ты хочешь, чтобы весь мой день прошел в тревоге? А что если по причине крайней рассеянности я могу навредить кому-нибудь из своих пациентов? И кто в таком случае будет виноват?

– Конечно же, я, – и, с силой сжимая пальцы, чтобы не расплакаться, я сделала последнюю попытку успокоить мужа, убедив его в том, что все нормально. Отбросив назад волосы, я упала спиной на кровать, широко расставив ноги.

– Что, опять? – озадачился Аделард, но не посмел воспротивиться моему желанию.

Не снимая рубашки, он приспустил штаны. И, удобно расположившись между моих бедер, уверенным движением вошел в меня.

После столь продолжительных и повторяющихся ласк я имела полное право снова провалиться с сон, что и сделала, укрывшись одеялом и уткнувшись в подушку лицом.

– Ну что ж, отдыхай, – поправляя одежду, Аделард, по-моему, решил, что это была обычная женская хандра в период овуляции, поэтому он сделал все, что мог.

– До вечера, – не поднимая головы, пробормотала я, внутренне дрожа от нехороших предчувствий.

И как только за мужем закрылась входная дверь, услышав характерный щелчок, я подскочила с кровати и бросилась в ванную. Приведя себя в порядок, направилась в салон.

Матушка уже ждала меня там.

– Так что, Зузунда, – даже не сказав слов приветствий, она сразу же перешла к делу. – Ты принесла мне деньги?

– Нет, – я посмотрела мимо нее в окно, за ним молодая дама вела за руку ребенка, маленькую девочку лет пяти.

«Вот бы и мне родить такую же, – подумала я. – Я не была бы равнодушной, как когда-то моя матушка, я бы любила и лелеяла ее, не отпускала бы от себя ни на шаг».

– Что ты там задумалась? – проследив за моим взглядом, спросила она.

– Думаю, что вынуждена буду тебе отказать.

– Что?..

– Нет, конечно же, я дам тебе деньги, сколько нужно, но только не настолько огромную сумму, как ты затребовала. Понимаешь, у меня ведь тоже имеются кое-какие обязанности, к тому же немалые расходы на ткани…

– Какие обязанности? Какие траты? – взревела матушка. Резко поднявшись со своего места, она принялась ходить туда обратно. Потом, подойдя к нежно-салатовому платью с графитовыми вставками, резко сдернула его с вешалки, приложила к себе, села, держа его в руках.

– Зачем ты мнешь платье? – я рассердилась такому бесцеремонному поведению. К тому же наряд был новинкой сезона, и его только утром должны были выставить в витрину.

– Я забираю его себе, – уверенно разглаживая шелковую ткань, маменька вела себя слишком возмутительно, хозяйничая, словно у себя дома.

– А разве я разрешила тебе взять платье? К тому же… мне кажется, оно не подойдет тебе по размеру – слишком просторное в груди.

– А вот на тебя в самый раз, – хохотнула нахалка. – И где только ты взяла такие дойки?

– Не дойки, а грудь! – огрызнулась я. – И еще: перестань оскорблять меня, насмехаться над моей внешностью. На себя бы посмотрела. К тому же я – твоя дочь!

– Да у тебя от меня нет ничего. Мы совершенно не похожи.

– А на кого же в таком случае я похожа? – с ужасом и сожалением глядя на то, как прелестное платье превращается в измятую тряпку в руках мамы, спросила я. – Возможно, что … на своего папу?

– Да разве я знаю, кто он? – хмыкнула матушка. – Есть, конечно, некоторые подозрения, что этот тот самый рыжий громила, моряк, случайно зашедший в ту ночь в таверну, когда я там работала, вот только…

– Вот только что? – я лихорадочно прикидывала в уме, как же мне отобрать платье у маменьки.

– Две другие девчонки тоже рыжие! Особенно Сицилия. А с тем морячком я так больше и не встречалась.

– Ну, это твои проблемы, – закусывая губы, я позвонила в колокольчик, стоящий на столе. И тут же в комнату вошла Светлана, одна из лучших моих мастериц, стройная и маленькая молоденькая брюнетка, очень красивая, так что в ином случае я бы даже опасалась держать ее у себя – а вдруг попадется на глаза мужу? Но в Аделарде я была уверенна больше, чем в себе самой, поэтому совершенно не тревожилась внешностью работницы.