Воспитатель

– Посмотрим, – глухо ответил подполковник, и привычно прикурив толстую сигару, вышел из кабинета начальницы.

– И воспиталок не вздумай топтать! – крикнула Крылова в спину этому дуболому. – Мачо недоделанный…

Валентина неодобрительно покачала головой и, открыв верхний ящик своего рабочего стола, достала пачку сигарет. Щелкнув отечественной зажигалкой, которую только сегодня утром заново заправила газом, с удовольствием прикурила. Отклонилась на спинку своего кресла и прикрыла веки.

Ну, вот. И Белявский туда же. Держался, держался и все равно понесло. Это нормально. Для них, для солдатов, защитников своей страны, это нормально. Если рано не убили – ты начинаешь все больше и больше погружаться в спасение человечества, жертвовать собой во всех смыслах. А потом вдруг, после очередного трупа, задумываешься. Был человек, и нет человека. И у большинства есть что-то за спиной. Не деньги или успехи. А семьи. Кто-то, кто придет к тебе в больницу и принесет, чертовы апельсины. Или куриный бульон. Кто-то, кто будет держать тебя за руку, когда ты будешь подыхать, в лучшем случае, в больничке. Кто-то, кто принесет задриппаный цветок к тебе на могилку.

Валентину Леонидовну Крылову особенно волновал именно куриный бульон. У них с Белявским похожие судьбы – волки-одиночки. Ее родных, как и его, убили. Давно, очень давно. У Белявского родителей и невесту, у нее только родителей – но этого было достаточно. Вполне достаточно для того, чтобы бросить сентиментальные глупости, забыть о семье и посвятить свою жизнь уничтожению террористов. Но рано или поздно, после сотен дел, выпустив, наконец, пар, ты вдруг оборачиваешься и вспоминаешь про куриный бульон.

Про то, как ты приходишь домой, а там тебя кто-то встречает. На улице зима, в доме тепло и пахнет горячей едой. Это то, ради чего стоит жить.

Или убивать.

Крылова затушила сигарету и совсем по-мужски хмыкнула. Ладно, пусть отдохнет Костик. А вдруг у него получится? Нет, то, что пацан не его – сто процентов. Но сменить обстановку – ему тоже не помешает. В конце концов, Белявский как никто другой заслужил этот отпуск и право на личной счастье.

Хотя… Крылова все равно решила, что в магазин сегодня за коньком заедет. День-два, и подполковник явится в гости. К гадалке не ходи.

Глава 3

– Смирнова! – практически гавкнула на меня директриса. – Иди сюда. Заодно решим вопрос с новогодним утренником. У нас теперь в коллективе появился мужчина! – просияла Зильберман. – Вам, дорогой наш, Константин Викторович, придется играть сразу две роли. Разумеется, Деда Мороза, в паре с очаровательной Софьей Марковной. Вы за Мороза, Софьюшка, как и каждый год, за Снегурочку, – Ираида Альбертовна буквально лопаясь от гордости, обратила внимание нового воспитателя на свою дочурку. Идеальную блондинку, потерявшуюся где-то в шестидесятых. Фигурка у нее, конечно, кукольная, ни в какое сравнение с моей. И личико, как у барби. Она, как знала, нарядилась в розовое платье-футляр, напудрилась, губы розовой помадой намазала, ресницы накладные налепила. Разумеется, новый заинтересуется такой красотой.

Нет! И почему меня волнует, кем он там заинтересуется?! Держу пари, он уже прикидывает, как «Софьюшка» будет шикарно смотреться в костюме снегурочки!

– Смирнова! Я что тебе сказала?! Иди сюда! – Ираида мне даже погрозила кулаком.

Пришлось подняться со стула и направиться к сцене, продемонстрировав присутствующим свою попу в узких черных шортиках с позорным пушистым хвостом, болтающимся на ней, как…

Я итак покраснела от стыда, а посмотрев в лицо этого…

Засранца, мерзавца, паршивца… Блуд… блудливого рыжего кота!!! Который только что, нагло скользнул уверенным взглядом мачо по моей фигуре, после чего хищно оскалился и, проведя большими пальцами по линии ремня, подчеркивающем его каменный, идеальный торс, упер руки в бока! Все равно, что облизнулся!

– Константин Викторович, а со Смирновой Екатериной и ее группой малышей вам придется сыграть серого волка.

Да к чему играть! Он и без того хищный, беспринципный волк!!! Лыбится тут…

– С удовольствием, Ираида Альбертовна, – улыбнулся негодяй, и подал мне свою руку! Вроде как помочь взобраться на сцену. Даже не взглянула в его сторону, и без него обойдусь.

– Костюмы у нас есть, Константин Викторович, правда, до вас у нас папы играли, и, боюсь… вы значительно крупнее последнего. Но ничего, мы перешьем, делов-то!

– Я с огромным удовольствием сыграю волка, – как будто не слыша, что говорит его новая начальница, извращенец все же поймал мою руку и, изображая из себя джентльмена, на которого он и близко не был похож, поднес ее к своим ужасным, отвратительным, безумно горячим, грубым, шершавым, наглым, своевольным… губам…

И все это на глазах у всех наших теток! Нет, блин! Ему очень повезло, что мы на работе. Иначе… иначе я бы ему врезала! По этой наглой… по этой… ай, ладно! Об этом я уже говорила.

В общем, обошлась тем, что резко выдернула свою руку из его хищных лап и от греха подальше сложила руки на груди. Спрятав ладони подмышки.

– Ираида Альбертовна, – стараясь не обращать внимания на отвратительного воспитателя, сказала я, – меня дети ждут, если можно, я уже пойду.

– Ой, да иди уже, Смирнова! – сморщилась старая карга. – Позже все обсудите насчет репетиций. Иди. А мы пока с Константином Викторовичем и Софьюшкой обсудим выступление Деда Мороза и Снегурочки.

– А как же волк? – услышала за своей спиной его насмешливый голос.

– Что? Волка вы и позже успеете обсудить. Успеется, успеется еще!

Уходя со сцены и направляясь к двери в коридор, прямо таки своей пятой точкой ощущала, как бессовестный взгляд паршивца сфокусировался на моем несчастном заячьем хвостике!

Глава 4

Какой очаровательный заячий хвостик! Вправо, влево, вправо, влево… Ммм… Я уже готов сказать Вере спасибо, что устроила для меня все это развлечение! И пухлые губки у девушки настолько аппетитные, что я почти забыл, зачем сюда приехал. Особенно понравились голубые глаза, столь активно секунду назад швырявшие в меня молниями!

Так мы будет работать рядом? Что ж, мой отпуск обещает быть интересным. Спасибо, Вера, спасибо!

Явившись ко мне с заявлением, что после единственной нашей ночи, у тебя теперь растет сын – ты меня порядком рассмешила. Давно знаю, что абсолютно бесплоден, здесь Валя права. Лет десять назад я бы лишь рассмеялся в ответ на подобное заявление, но не сегодня. Мне уже сорок один и, честно признаться, Валя права со своим куриным бульоном, о котором она всегда твердит в конце каждой нашей с ней посиделки. Надоело мне все это. До чертиков. Бабы. С телом, но без души. Как Вера. Глупые все, деньги унюхают и понеслась. Пока был молодым, еще надеялся найти единственную, как мой отец маму. Уверен, они бы и сейчас были бы вместе.

Если бы остались в живых.

Нет, все-таки надо проверить мальчишку, а вдруг… Вдруг…

– Константин Викторович, пойдемте с нами, Софочка заварит вам кофейку перед первым рабочим днем!

К своему удивлению, нехотя оторвал взгляд от заячьего хвостика и повернулся к директору детского сада. Софочка, говоришь…

– Зайки мои, теперь похлопаем и… пры-ы-жок! Еще раз, поверну-у-улись и… присели! Вот так вот! Молодцы!

Пять лет работаю здесь и никак не могу перестать относиться к своим зайчатам, как к собственным детям. Малыши с двух до пяти лет. Совсем крохи. Наша задача с Кариной Эдуардовной научить их первым и самым основным умениям. Одеваться, говорить, завязывать шнурки, быть в обществе, и прочее, и прочее, и прочее.

Но ведь они же все живые. Учеба – это одно, но малышам ежесекундно нужна забота и любовь. Ласка. И обнять, пожалеть, подбодрить, показать каждому, как правильно. Бывает только на то, чтобы собрать всех на улицу, завязать шнурки, шарфы, проверить все ли надето, только на это больше двадцати минут уходит. Кто-то один расстроится и вся группа подхватит. И так каждый день. А потом в конце смены обязательно придут недовольные родители и сделают выговор. А почему мой ребенок простыл? Вы его, наверное, плохо одеваете, плохо кормите, плохо воспитываете. Вот, как этот, например. Что заявился минуту назад к нам в группу, даже уличную одежду не снял и стоит, снимает на свой телефон танец ребенка. Хотя, я почему-то думаю, что его камера совсем не на ребенка направлена.