Вестница скорби

Я перевела взгляд на мужчину, который, казалось, не был ни удивлен, ни зол. Он был… Рад?

Во всяком случае, он улыбался, вот только я не понимала, чему конкретно.

— Я даже не знаю, что сказать. Ты поступила не очень хорошо, хотя, что теперь исправишь? Вряд ли ты побежишь к нему снова и упадешь на колени. Ты показала себя воином там, где нужно красноречие, хороший словарный запас и чистый разум. Жозефина очень хорошо знает своё дело, она могла бы справиться сама. Часто красноречие затеняет истинный смысл слов, и этот фокус бы прошел с маркизом тоже, — сказал он теперь без тени улыбки. Каллен с каким-то внутренним сочувствием посмотрел на меня, и этот взгляд я просто не могла выдержать. Сочувствие почему-то раздражало. Я встала со скамьи, и внутренние волнения теперь отразились у мужчины на лице.

— Ты осуждаешь меня? Каллен, я знаю, что, может, поступила не так, как надо было. Но впрочем, этот мужчина сам пришел с агрессией, он хотел выгнать всех людей с этих земель в снега… Я просто не хочу, чтобы это случилось, — оправдывалась я перед ним. Он по-прежнему сидел и смотрел на меня с той же первоначальной жалостью. О чём он жалел? О том, что взял меня сюда?

— Послушай, я не осуждаю тебя, но даю тебе совет, небольшой и полезный: где играет дипломатика, там мечом махать не надо. Мы цивилизованные, и все хотим мира. Никто не хочет голода, боли и умирать в муках на снегу. Я знаю, что ты стараешься, но какими методами? О, дыхание Создателя, не смотри на меня так. Я не хочу сказать ничего плохого, но в данном случае ты поступила неправильно. Я не знаю, что сделает маркиз и станет ли он против нас, подговорит ли людей. Инквизиции необходима добрая слава, понимаешь? Сейчас она очень нужна, и кто бы ты ни была, Матрельхельд, ты должна следовать правилам, хотя бы самым простым, — он улыбнулся, не саркастически, а с удивительной теплотой.

Бывший храмовник не желал мне зла, и не хотел, чтобы Инквизиция пострадала из-за меня или её очернили “сборищем бандитов, во главе которого монстр неизвестного происхождения”. Да и мне бы было не очень приятно, если бы так было. Этот маркиз - мой первый опыт, я только учусь контактировать правильно с людьми. Сев обратно на лавочку, я дала волю успокоению. Слишком много ярости, гнева и каких-то непонятных эмоций.

Если я хочу жить среди людей, я должна научиться правильно вести себя, но люди никогда меня не примут как свою, моя внешность отличается от естественной внешности человека.

— Может, ты и прав, Каллен. Я поступила неразумно, поддалась своим каким-то глубоким инстинктам. Моё первое вмешательство плохо отразилось на Инквизиции. Я разочарована собой… теперь, а ведь тогда гордилась, — прошептала я, всматривалась в ковер, который был сделан из шкуры волка. Его серебристый мех напоминал мой холодный характер, а раскрытая пасть, полная зубов, напоминала о том, что я веду себя крайне агрессивно, особенно, если дело касается территории. А ведь волки тоже просто так не отдают место, где живут.

— Завтра ты едешь в Вал Руайо, я хочу, чтобы ты там не наделала глупостей, хорошо? Меня с тобой рядом на поле боя уже не будет. Я советник, поэтому буду выходить воевать только тогда, когда это угрожает жизням всех, а не только двоих. А как бы было хорошо, если бы всё было наоборот, — последние слова он сказал приглушенно, будто для себя.

Мужчина встал со скамьи, и, посмотрев на меня, прошептал: “Спокойной ночи”. А потом он ушел и больше ко мне никто не заходил: ни разъяренная Жозефина, ни маркиз, который, по моему, теперь желал убить меня больше всего.

========== Помощь храмовников ==========

Вал Руайо – место прекрасное, во всяком случае, мне так показалось. Нам пришлось взять с собой Варрика, который рвался пойти с нами, и уехать из Убежища. Жозефина ко мне так и не подошла, как и я к ней. Не знаю, что за отношения у нас в дальнейшем с ней будут, но не самые приятные, на мой взгляд. Может быть, она вовсе и не обижена? Может быть, я всего лишь немного расстроила её? Я ведь не знаю, что она за человек и чего от неё ждать. Я не изучала её характер, да и времени у меня на это особо не было. Должно быть, я потом этим займусь.

— В городе всё ещё траур, — пояснила ситуацию Кассандра, когда мы шли по почти пустынной улице. На пути нам повстречалась всё же какая-то миледи в длинном пышном зеленом платье, интересной большой шляпе и маске, которая полностью скрывала лицо. Увидев меня, она громко закричала и неуклюже попятилась назад. Меня немного напрягла эта ситуация, я не могла понять, почему она так себя повела. Я даже оглядела себя, но ничего такого, чтобы бросалось в глаза, не было. Не понимаю.

— Может, мне кажется, Матрель, но, по-моему, они знают, кто мы, — сказал гном, проводив взглядом ту ненормальную даму.

Я пожала плечами. Может, Жозефина права? Маркиз рассказал про нас, и теперь меня пугаются. Возможно, он и преувеличил где-то.

— Твоя невероятная наблюдательность, Варрик, не перестает меня удивлять, — подключилась Кассандра.

Мы шли медленно, так как я всё время осматривалась. Это был прекрасный город! Тут люди скрывали свои лица под бесформенными масками, прятали свои фигуры в кучах тряпок. Это было красиво и чертовски загадочно, однако, так абсурдно!

К нам подбежала девушка в зеленоватой броне и без маски. Ага, она — наша. Наших очень легко узнать среди всех. У меня, к счастью, было время, чтобы запомнить, как выглядят наши солдаты.

— Миледи Вестница! — громко поприветствовала она меня. Эта девушка тяжело дышала, будто от кого-то долго бегала. Это меня настораживало.

Мы остановились. Кассандра, внимательно осмотрев девушку, сказала:

— Ты ведь из людей Лелианы. Что удалось узнать?

Девушка минуты две молчала, пыталась отдышаться, но затем заговорила.

— Матери Церкви ждут вас, но… храмовники тоже ждут, — сказала она с сожалением, тяжело дыша.

— Храмовники? Здесь? — непонимающе переспросила Кассандра.

— Жители, кажется, надеются, что храмовники будут защищать их… От Инквизиции. Они собираются на другой стороне рынка. Думаю, там храмовники и хотят встретить вас, — объясняла посыльная, сев на землю. Она спешила сообщить нам эти новости и поэтому так устала? Если так, то какие хорошие и преданные люди работают в Инквизиции!

— Что же, тогда нам ничего не остается… Ты иди обратно к Лелиане и сообщи ей, что здесь твориться. Я хочу, чтобы в Инквизиции все знали, что здесь происходит, на тот случай, если нас не пустят обратно, или мы попросту не вернемся, — голос Кассандры не был наполнен страхом, он, скорее, был немного неровным, что означало то, что девушка немного нервничает. Да и кто тут не на нервах? Нас там поджидают храмовники, в любом случае, я готова драться.

Мы пошли к этому самому рынку. Рынок был недалеко, так что мы пришли быстро. Около жрицы, что стояла на деревянной возвышенности, находилась большая группа людей. Также недалеко от той же самой жрицы стоял темнокожий храмовник. Там ещё стояли жрицы, выслушивая весь бред, как я потом поняла, и внизу один из воинов охранял “речь жрицы”.

Мы протиснулись в толпу и стали очень близко теперь к жрице, чтобы она могла нас видеть.

— Послушайте, добрые жители Вал Руайо! Ныне скорбим мы по Верховной. Её чистое, прекрасное сердце больше не бьется по вине предателей! Вы гадаете: что стало с её убийцей? Сейчас вы узнаете!

По толпе прошелся громкий шепот. Я оглянулась и заметила, что многие из толпы смотрели именно на меня, их взгляды буквально ползали по моему телу, как черви. Мерзость!

— Узрите так называемую Вестницу Андрасте, которая жаждет занять место нашей погибшей возлюбленной! Слушайте! Мы говорим – это лжепророчица! Создатель не мог в час беды нам послать неизвестное создание, которое мало чем похоже на человека!

Я открыла рот и закрыла его, не в силах что-либо сказать. Она, естественно, меня оскорбила, что заставило мой гнев подняться на поверхность и чуть ли не заставить подчиняться своей воле. Я старалась держать себя в руках, так как, дав волю гневу, я лишь усугублю ситуацию.