Страница 16 из 24
— У вас сегодня день рождение?— этот вопрос слегка рассмешил его, но внешне он остался холодным. Не показывая своих эмоций, а его взгляд все так же непроницаем. Он тоже наблюдал за ней, боковым зрением стараясь не выдать себя. И чем больше он смотрел на не, тем больше она ему напоминала его покойную мать, такая же простая и добродушная, наивная и одновременно загадочная.
«Она странная, со своими тараканами в голове, и меня это только еще больше притягивает к ней. Почему?»; «Почему?» — этот вопрос не раз задавал себе Шиффер навещая ее и каждый раз он не мог найти ответа на этот вопрос. Зато брюнет заметил следующее, он приходил сюда только когда ему было плохо, настолько паршиво на душе что жить и вовсе не хотелось, а она подобно лекарству лечила его раны, душевные, как старые так и новые, совсем не зная этого, не замечая. От общения с ней, ему становилось легче, он забывал о тех проблемах, что ожидали его за порогом этой квартиры.
Она стала для него больше чем пленница, уже очень давно, но замечать эти перемены он стал почему-то только сейчас. Словно маленькое сокровище, чудо, которое мог созерцать только он, наблюдать за ней, ее улыбкой и глупыми вопросами. Он словно снова видел мать, давно покинувшую этот бренный мир.
— Нет,— коротко и просто, без объяснений. Ни слова больше, ни слова меньше.
— Тогда почему?
Он не отвечает, полностью игнорируя ее вопросы и продолжая пить теплый зеленый чай.
— Ты будешь есть, или мне покормить тебя с ложечки как маленькую?— в голосе ни капельки намека на эмоции, словно робот, что выдает очередной набор слов, пытаясь выстроить из слов предложение, и связать его с предыдущим.
Она садиться напротив, тяжело вздохнув и опустив виновато взгляд, смотрит на свои руки. Такие изящные, с длинными пальцами, тонкие прямые как спички, они кажутся ей обычными ни чем не примеривающимися. Но для него это не так. Его взгляд скользит по ее телу, подобно змее. Спускаясь ниже груди, к животику, скрытому под тканью тонкого, не прозрачного, но красивого платья и тоже застывает на ее руках, на ее пальцах, что спокойно покоятся на коленях девушки. Она не спешит начинать трапезу, а он уже практически закончил ее, опустевшая чашка, со звоном опускает на блюдце. Теперь взгляд Улькиорры устремлен прямо на нее.
— И все же я хотела бы…— она сжимает пальцами края платья. Мнет и теребит их перебирая в своих руках.
— Прошу вас Улькиора-сан, попозируйте мне, я так давно ничего не рисовала.
— Ты хотела бы выйти и порисовать?
— Я знаю, что вы не отпустите меня и не поверите моему слову, хоть я еще ни разу не нарушала, данное вам слово— не поднимая взгляда, словно нашкодивший ребенок, она ждет его ответа. Она готова, принять любой его ответ.
«Почему? Почему мне так хочется, ей помочь? Согласиться на все просьбы и обнять, так крепко что бы больше не отпускать?»
— Хорошо, я буду тебе позировать,
Причем позировал обнаженный, совершенно не стесняясь, словно они были знакомы целую вечность.
Он снова смотрит на нее, в его глазах, скорее любопытство и интерес. И под его взглядом, она смущается. Иноуэ проводит его комнату, где просит раздеться.
— Все натурщики, для картин позируют голыми.
— Ты будешь рисовать мой портрет или же…
— Вас всего, вы очень красивый — он ни как не реагирует на ее эмоции, но раздеваться при ней не стал, прошел в ванную, пока она готовила мольберт и карандаш. Когда он вышел к ней, прикрыв нижнюю часть полотенцем, она рассмеялась, и, взяв его за руку, провела к скамейке, что специально уже приготовила для него. Усадила в нужную позу, ей казалось именно она лучше всего подходит брюнету. Забрала полотенца, но старалась не смотреть, что бы не смущать брюнета еще больше.
Затем вернулась к мольберту. И взяв в руки карандаш, принялась наносить первые штрихи. Она накидывал черным грифелем обычного карандаша его портрет, он позировал ей впервые. Она рассматривала его, любовалась его стройным телом, пытаясь не пропустить ни единого складочки на его теле. Черный грифель простого карандаша легко наносил темно серый цвет на белой бумаги. Поначалу это были линии, ни как не связанные между собой, он уже после двадцати минут работы, эти линии стали превращаться в настоящий рисунок.
Только вот, взгляд его как обычно был холодным, словно не живым.
- Вы могли бы немного улыбнуться.— грифель карандаша замер в руке художницы с нескольких миллиметрах от альбомного листа. Она улыбнулась Шифферу и выглянула из-за мольберта
— А что? Я плохо выгляжу серьезным? И сколько раз тебе говорить обращайся ко мне просто Улькиорра.- она снова опустила взгляд, улыбка тут же сползла с ее лица, словно ее только что отчитали, за плохие оценки. И именно от этого ее взгляда на лице брюнета заиграла слабая улыбка, точнее она была лишь ее подобием, но все же Иноуэ вдруг вскрикнула, чем только напугала Улькиорру.
- Замрите! Вот так, и больше не слова! — она снова вернулась к работе, прорисовывая каждую линию. Его взгляд, она пыталась изобразить его живым, не таким, каким он был у него в жизни. Придать его выражению лица, хоть немного мягкости, убрать строгость, с которым он ходил постоянно.
«Его взгляд, я хочу сделать его веселым, и живым, убрать эту строгость и холод, что вечно царит в его зеленых глазах» — она работала над портретом около трех часов, иногда они делали паузы, что бы Улькиорра мог немного двигаться и разминать затекшее тело.
Когда наконец Иноуэ поняла что остальное можно довести до ума и без натурщика она тяжело вздохнула накрыла мольберт белой простыней и разрешила Шифферу одеться.
Когда он вышел из ванной, Иноуэ не было в комнате, с кухни доносился плес воды и звон посуды. Она мыла ее после их чаепития. Он хотел уже подойти к мольберту и взглянуть на работу художницы, когда позади, раздался крик.
— Остановитесь! — девушка подбежала к нему и остановила, взяв за руку, что сжимала в своих пальцах края простыни, которой был накрыт мольберт.
— Он еще не до конца готов, я покажу вам его при нашей следующей встрече… обещаю.- на лице появился румянец. Она сильно покраснела, когда поняла, что е рука сжимает его. И тут же отпустила ее. Он ушел так и не увидел ее рисунка, а ведь ему хотелось знать, что она думает о нем, и, увидев сам рисунок, он очень надеялся через него понять ее чувства. Уже тогда Улькиорра выбрал для себя, точнее выбрало его сердце, кого именно он любит, больше. Провожая его до двери квартиры, она вдруг обронила фразу, что он запомнил на всю жизнь.
— Я мечтаю стать художницей, профессиональной. Может когда — ни будь, мои картины буду выставлять на выставках и в галереях, я бы очень этого хотела.
Конец Flashbackа
***
Ему снился этот день, а когда он проснулся, то понял, что квартира пуста. За окном все так же лил дождь. Было тихо, только капли дождя сильно тарабанили по стеклу. Он так и лежал одетый на кровати, только пиджак валялся неподалеку. Подняв пиджак и поднявшись с кровати, он прошел на кухню.
— Иноуэ — он позвал ее несколько раз, но она не откликалась, он вернулся в комнату. И увидел на тумбочке возле кровати его портрет, тот самый, что ему снился, тот самый, что она обещала ему показать, а рядом была записка. Пробежав лишь по первым строчкам. Он бросился прочь из квартиры.