Страница 15 из 22
– Тоже Тихон, – раскололся он.
– Тихон, – не дожидаясь вопроса, буркнул третий.
– Три Тихона?!
– Ну а что? Самое частое имя в резервациях…
– Потому что тихое?
– Ага…
– Как же вы между собой-то? Первый, второй, третий?
– А погремухи на что? – с достоинством возразили Антону. – Я – Тихуша, он – Тихоня, а вот он – Тишина… Можно просто Тиш.
Треплев еще раз оглядел представившихся. Погремухи им, следует признать, прицеплены были весьма удачно: хитроватый Тихуша, простоватый Тихоня… Озадачивал лишь Тишина.
– Почему Тишина?
– А даст в лоб разок, – охотно пояснили в ответ, – и тишина…
Ну вот теперь все понятно.
– Погодите! – спохватился Антон. – А Громовица? Что-то не слишком тихое имя…
– Родители так назвали, – нехотя призналась та. – Отшибленные они у меня. Я от них в резервацию сбежала…
Ишь ты! Вон у них тут, оказывается, какие страсти кипят! Чистый Шекспир.
– Ты, дяденька, от разговора-то не уходи… – хмуро посоветовал коренастый Тиш. – Фамилия твоя как?
– Говорит, Треплев, – негромко сообщила Громовица.
– Ничего себе! – восхитился Тихуша. – Вообще-то за такое отвечают… – Оглянулся на сообщников, ища у них поддержки, и, найдя, возмущенно продолжал: – Да я, чтоб эту майку заслужить (звучный удар кулаком по матерчатой физиономии Антона Треплева), в городе четыре динамика разбил, еле ушел… А Тихоня?! Да для него за периметр выйти – подвиг! Он – клинический! Он сознание под бомбежкой теряет!.. А ты что сделал? Чем ты знаменит вообще, чтобы с такой мордой шастать?..
– Чем знаменит?.. – Голос стал жестяным, даже задребезжал малость. Страха перед тремя подростками Антон не испытывал, а накопившееся нервное напряжение требовало разрядки. – Знаменит я, Тихуша, тем, что имя мое – Антон, фамилия – Треплев! Чем еще? Тем, что это моя собственная морда и никакой пластической операции я не делал! Может, тебе паспорт показать? На, гляди!..
Он и сам понимал, что ведет себя предельно глупо, но справиться с собой не мог. Притихнуть бы, осмотреться, а не документы предъявлять! Кстати, выхваченная из кармана книжица в пластиковой гербленой обложке произвела впечатление еще до того, как была раскрыта.
– Ой… – сказал Тихоня. – Правда, паспорт…
Видимо, личность теперь удостоверяли каким-то другим способом, и надо думать, с недавних пор, поскольку о паспортах забыть не успели.
– Покажь… – выдохнул Тихуша.
Антон раскрыл паспорт на главной страничке.
Три юные физии подсунулись поближе, затем отшатнулись и стали беспощадны. Если раньше таинственного незнакомца можно было уподобить уголовнику, не способному отчитаться по всем своим наколкам, то теперь он открыто напрашивался на обвинение в кощунстве. Паспорт… Подумаешь, паспорт! Если рыло себе новое смог заказать, то уж паспорт-то…
– Дядя, ты кто?
В голосе Тиша звучала угроза, и Антон поспешил спрятать документ, освободив таким образом руки – глядишь, понадобятся вот-вот.
– Антон Треплев, – произнес он как можно более спокойно.
– Может, псих? – жалобно молвил Тихоня и снова повернулся к испытуемому. – Ну ты хоть бы головой своей, дядя, подумал! Сколько лет Антону Треплеву?
– Мне? Сорок один!
– Да? А как же мы на той неделе твое шестидесятилетие отметили? Всю могилу цветами забросали…
– Могилу?! Какую могилу?..
Тихуша почему-то растерялся.
– Н-ну… не ту с обелиском… а в третьей резервации…
– Ни хрена себе! – вырвалось у Антона. – А сколько вообще могил?
– Девять, – сказал Тиш – и вдруг заржал.
Глядя на него, захихикали и остальные.
– Восемь, – ухмыляясь, поправил Тихоня. – Девятую признали поддельной…
И тут шандарахнуло. Да как!.. Пульсирующий грохот не просто ударил по перепонкам – он обжал голову, плечи, бедра, отдался дрожью в паху, стал почти осязаем.
– Облава!.. – отчаянно выкрикнула Громовица. Антон скорее прочел это по губам, нежели расслышал.
Подлесок зашевелился, из листвы проступили многочисленные камуфляжные прикиды, сноровисто рассыпались цепью и пошли на захваченных врасплох тихушников. В руках наступающих имелись динамики, а у некоторых – толстые короткие трубы. Акустические пушки, надо полагать.
Странно. Если отшибленные, по словам Громовицы, с трудом переносят тишину и жизнеспособны лишь при определенном количестве децибелов, то каким же образом они смогли столько времени усидеть в рощице, не подавая признаков жизни?
Впрочем, удивляться было некогда. Побледневший Тихоня закатил глаза и начал оседать наземь. К нему кинулись, подхватили под руки, но тот, кажется, был без сознания. Треплев отнял у подростков обмякшее тело, вскинул на плечо (благо вес, по боксерским меркам, наилегчайший) – и тихушники пустились наутек.
Преследователи шага не ускорили, продолжая неспешно оттеснять беглецов в сторону города. Отсекают от резервации, сообразил Антон.
– К оврагу!.. – еле слышно вопил Тихуша. – Быстрей!..
Но в овраге, как выяснилось, их ждала еще одна засада, правда малочисленная. Трое камуфлированных сопляков в черных балаклавах выскочили навстречу и навели в упор раструбы акустических пушек. Звук был такой мощи, что чуть с ног не сшибло.
И Треплевым овладело бешенство. Сбросив Тихоню на руки Тихуше, кинулся он к наглецам, кстати, мгновенно сообразившим, как себя в данном случае вести: выронили трубы и метнулись кто куда. Больно уж грозен был злобно ощеренный дядечка.
Обернулся. Тихоня по-прежнему пребывал в обмороке, да и остальные выглядели неважно. Одна Громовица смотрелась получше других.
– Куда теперь? – крикнул он ей.
Та махнула гаджетом в сторону оврага. Хватаясь за кусты, сверзились на дно ложбины и очутились в дебрях. Вдобавок с каждой минутой делалось все темнее, единственная тропинка петляла, норовя раствориться в сумерках. Вой и улюлюканье динамиков если и притихли, то самую малость. Впрочем, Тихоне этого оказалось достаточно – слава богу, начал приходить в себя. Его уже вели, а не тащили.
Затем стежка раздвоилась, и преследуемые устремились вправо по тесному овражному ответвлению. Вот теперь действительно стало тише. Сквозь долбеж проступили голоса.
– Ты мне лучше вот что, Тихоня, скажи… Ты почему такой тяжелый, когда отрубишься?..
– Да нарочно прикидывается… чтоб несли его…
Тихоня жалобно улыбался в ответ.
– Может, нам лучше спрятаться где-нибудь? – предложил Антон.
Спутники решительно замотали головами.
– Найдут, – сказала Громовица.
– В темноте-то?
– У них наверняка очки с собой инфракрасные… Да нам тут немного осталось – метров двести…
Метров двести – до чего? Насколько мог судить Антон Треплев, от ближайшей резервации они были отрезаны и двигались прямиком в направлении города. К черту в пасть. Тем не менее от дальнейших вопросов он решил воздержаться – просто последовал за коренастым Тишем, возглавившим их маленький отряд.
Добравшись до конца бокового овражка, вылезли наверх. Стало светлее и громче. Преследователи, надо полагать, остановились на том краю ложбины и прикидывали теперь, как поступить дальше.
– А хорошо ты их, дядечка, пуганул! – уважительно заметил Тиш.
– Можешь звать меня просто Антоном, – буркнул Треплев. – Племянничек…
Тиш фыркнул – не то с сомнением, не то с досадой.
Через некоторое время померещилось, будто навстречу им движется другая цепь загонщиков – пока еще невидимая, но столь же громкая. Взяли в кольцо? Однако юные лица спутников, если не обманывал вечерний полусвет, испуга не выразили. Ладно, будем считать, что ничего страшного.
Стена выросла из сумерек внезапно – возникла ниоткуда и затмила полнеба. Судя по всему, она-то и отражала звуки, создавая иллюзию встречной толпы. Двадцать лет назад подобными жестяными экранами отгораживались от особо шумных шоссе.
Треплев тронул металлическую облицовку. Прогибается. И как прикажете одолевать такое препятствие? Обогнуть? Стена была высока, и такое впечатление, что бесконечна в обе стороны. Перелезть? Проломить?..