Страница 5 из 19
– Почему вы решили остаться в Шанхае? – спросила Ада.
– Вчера на камбузе на меня снизошло озарение, – не глядя на нее, отозвался Клим. – Я подумал, что наша жизнь похожа на мешок с картошкой, где каждый день – это одна картофелина. Перед нами стоят два бака: один для супа, а другой для гнилья, – и только от нас зависит, куда мы кинем очередной день… В общем, гнить на корабле не имело смысла.
– А если картошка изначально гнилая? – спросила Ада.
– Умные люди из всего извлекают пользу.
Клим показал на проплывающую мимо лодку с огромной зловонной бочкой на корме:
– Знаешь, что это такое? Китайцы выгребают дерьмо из ночных горшков и делают из него удобрения для огородов. Все местные овощи выращены на нем.
Ада охнула и решила, что ни за что не будет есть китайскую еду.
Когда сампан добрался до Шанхая, лодочник хотел высадить их на роскошной набережной, но Клим велел ему плыть дальше.
Выше по течению рядом с пакгаузами и фабричными цехами стояли невообразимые лачуги, собранные из обломков досок и старых рекламных щитов. Над тростниковыми крышами тянулся бурый дым, на бамбуковых шестах висели одеревеневшие от холода рубахи.
Лодочник подвел сампан к кособокой пристани, вдоль которой выстроились самодельные лодки и плоты. Тут же сидели сонные рыбаки с удочками, тут же чумазые тетки чистили громадные медные котлы.
– У тебя есть деньги? – спросил Клим у Ады.
Она нахмурилась:
– Есть. А что?
– Я договорился, что отдам за проезд самовар, но эта штука стоит гораздо больше, чем двадцать центов. Денег у меня нет, так что решай сама, надо или не надо спасать мое имущество. Лично я думаю, что самовар нам пригодится.
Ада просияла: Клим сказал «нам». Кажется, он не собирался её бросать!
Она торопливо достала из кармана вязаный кошелек:
– У меня есть американский доллар!
Однако старик отказался принимать иностранные деньги и послал мальчишек-рыбаков за менялой.
– Местную валюту тоже называют долларами, – объяснил Клим Аде. – В одном шанхайском долларе сто центов, цент делится на копперы, а копперы – на медные китайские монеты с квадратной дыркой посередине. Правда, на них ничего не купишь, кроме кипятка у разносчика.
Вскоре явился маленький меняла в жилетке с потертой вышивкой. К его запястью была прикована железная касса, которую он носил под мышкой, как портфель.
Обменяв доллар на несколько тусклых монет с непонятными закорючками, Клим расплатился со стариком и повел Аду по шумной кривой улице, застроенной двухэтажными домами. Внизу помещались лавки, а наверху – жилые комнаты.
Ада с изумлением разглядывала черепичные крыши, забранные тонкими рейками окна и вертикальные доски, расписанные иероглифами.
– Это что, вывески? – спросила она.
Клим кивнул:
– Китайские тексты пишутся сверху вниз, а не слева направо.
Разносчики продавали арбузные семечки, подсолнухи и очищенный сахарный тростник; на лотках вдоль дороги высились горы соленых огурцов и моркови. Тут же торговки готовили на закопченных жаровнях то ли кузнечиков, то ли скорпионов.
«Боже мой!» – ахала Ада, тараща глаза.
Тачки с громадными колесами, рикши, паланкины… Двое молодцов несли на шесте огромный тюк и, задыхаясь, поочередно выкрикивали: «Айа-ха! Айа-ха!»
С грохотом пронесся набитый людьми автобус, засвистел полицейский, взвизгнул тормозами огромный лаковый автомобиль, и из него один за другим выскочили бритоголовые монахи в оранжевых одеяниях.
У Ады голова шла кругом: где она оказалась? В Азии? В Европе? Кажется, в этом городе немыслимым образом перемешались не только части света, но и эпохи – средневековье пополам с современностью.
– Куда мы идем? – жалобно спросила Ада. Она совсем выбилась из сил.
Клим остановился и серьезно посмотрел на нее:
– Ты только не пугайся, но мы идем в бордель.
– То есть как?.. – пролепетала Ада.
– Нам надо осмотреться и узнать новости.
Сбежать? Ада огляделась и вдруг увидела знакомую – она приплыла с ними на одном пароходе. Женщина кланялась до земли каждому, кто входил и выходил из продуктовой лавки, и просила милостыню. Ей никто не подавал.
3
Клим привел Аду в маленький дворик позади кирпичного здания в два этажа. У стены стоял ржавый велосипед без колес, над головой на веревке развевались выстиранные подштанники.
Поднявшись на крыльцо, Клим забарабанил в облупленную дверь.
– Марта, открой! – крикнул он по-английски.
Ада с опаской озиралась вокруг. Сейчас она войдёт в бордель; вот ужас-то!
Послышались шаги, и в смотровом окошке появился голубой глаз.
– Кто там?
– Марта, не узнаешь?
Дверь распахнулась, и к Климу бросилась маленькая плотная женщина с папильотками в волосах.
Какой у нее был халат! Ада в жизни не видела таких халатов! На спине красовались вышитые драконы, а рукава и подол были оторочены лисьим мехом.
Клим и Марта обнялись и расцеловались.
– Ну, красотка, как поживаешь? – весело спросил он.
Ада в недоумении посмотрела на него: он что, ослеп? У его подруги было одутловатое лицо, крупный нос и второй подбородок – какая из нее красотка?
– Идемте в дом, тут холодно! – поежилась Марта и повела гостей в прихожую.
Краснея и обмирая, Ада поднималась за ней по лестнице и глазела по сторонам. Так вот они какие, бордели! Стены были оклеены полосатыми обоями, ступени застланы ковровой дорожкой, а с потолка свисала пыльная люстра из цветного стекла.
На втором этаже располагалась большая нарядная комната с зеленым роялем, граммофоном и бархатными диванами. Там кто-то недавно кутил, и прислуга ещё не успела подмести полы и убрать грязные бокалы.
– Откуда ты явился, мистер Рогов? Из тюрьмы? – спросила Марта, оглядывая истрепанный наряд Клима.
– С войны, – отозвался он.
– Много наград принес?
– А то! Орден Почетного легиона беженцев и Пурпурное разбитое сердце.
– Ты что, с русскими приехал? Садись и рассказывай!
Клим говорил о себе и спрашивал Марту о каких-то людях. Смущенная Ада сидела рядом, в обнимку со своим одеялом и книжками.
На круглом столе стояли вазочки с апельсинами и печеньем. Хорошо бы поесть предложили! Ада не ела печенья пять лет, а апельсины видела только на картинке.
Но Марта и не думала угощать гостей и только жаловалась на русских беженок, которые загубили ей бизнес:
– Раньше белую девочку можно было продать за хорошую цену, – распалялась она. – А сейчас подходи к русскому консульству и выбирай любую. Купишь ей кусок пирога, и она уже от счастья млеет: «Мой принц, мой принц…»
– Мне бы работу найти, – сказал Клим. – Денег нет ни гроша.
Марта вздохнула:
– С работой сейчас трудно. Китайцы готовы на все ради десяти центов в день, так что легко устроиться только девочкой в заведение.
Она перевела взгляд на Аду.
– А это кто с тобой?
Клим нахмурился:
– её мать умерла, и ей некуда идти.
– На что она собирается жить?
– Я знаю английский и могу давать уроки, – залившись краской, произнесла Ада.
– Дай-ка я на тебя посмотрю!
Марта потянулась, чтобы расстегнуть Адино пальто, но та в испуге отпрянула:
– Не трогайте меня!
Хозяйка засмеялась:
– Уроки она будет давать! Кому?
– Может, возьмешь её такси-гёрл в «Гавану»? – предложил Клим. – Мы иногда устраивали вечеринки на пароходе, и я видел, как она танцует. По-моему, у нее неплохо получается.
Ада похолодела.
– Что такое такси-гёрл?!
– Платная партнерша для танцев, – объяснил Клим. – В Шанхае мужчин гораздо больше, чем женщин, и холостяки все вечера болтаются по ресторанам. Своих девушек у них нет, поэтому они танцуют с такси-гёрл. Это приличная работа, ничего общего с проституцией.
Клим скинул куртку и размотал шарф.
– Снимай пальто, – велел он Аде. – Давай покажем, на что ты способна.
Трепеща, она приблизилась к Климу.