Страница 12 из 13
– Думаешь, Наталь Пална знала? – ахнула Лялечка и, контрольно подув на мизинчик, приложила ладошку к губам. – А я-то думала, что нет.
– Она обо всем знала. Обо всем! – подчеркнула Света. – Хоть и появлялась тут раз в месяц. Думаю, ей кто-то стучал.
– Это не я! – вспыхнула Лялечка до корней высветленных волос. – Я никогда…
– Да знаю я, – отмахнулась от нее Света. – Думаю, это Ниночка. Из мужского зала. Такая сахарная. Такая, тварь, вся масленая! Улыбается, нахваливает, а глазищами зырк-зырк. Вот она-то и сливала все хозяйке. Обо всем. И знаешь, что я думаю, Ляля?
– Что?
– Вот придет к нам этот человек из полиции, как там его? – Она пощелкала пальчиками.
– Какая-то девушка-лейтенант.
– Вот. Девушка. Лейтенант. Вот придет она, мы ее прямиком к Нинке и отправим. Скажем, лучше ее никто ничего не знает. Мы-то кто?
– Кто?
– Мы-то работяги. А она кто?
– Кто?
Лялечка слушала коллегу с широко раскрытым ртом. Она даже не заметила, как мазнула невысохшим ноготком на мизинчике по нейлоновому халатику. А за испачканный намертво халатик штрафовали!
– А она информатор. Лицо, приближенное к императрице! – Света округлила глаза и довольно заухмылялась. – Вот пускай и отдувается.
– В смысле? – Лялечка ахнула, заметив след от лака на халатике, схватила ватный диск, средство для снятия лака и принялась оттирать. – В смысле, Свет, отдувается?
– С полицией пускай говорит.
– Считаешь?
Лялечка оттерла халатик, скомкала ватный диск, выбросила в мусорку. Закрутила все флакончики. Встала, одернула халатик. И вдруг говорит:
– Ты не права, Света.
– Почему?
Света стояла у Лялечки за спиной. Слушала аромат ее дорогих духов и злилась. У них были одинаковые с Лялькой духи. А слышались по-разному! На Лялькиной бледной коже аромат казался дорогим и нежным, а ее кожа все это скрадывала. Разбавляла дорогой заграничный аромат природной резкостью.
– Потому что Нинка может наговорить все, что захочет, – возмущенно зашипела Лялечка.
И отошла подальше, подозрительно покосившись на Свету, которая за ее спиной шумно двигала носом.
– Ей только дай волю, она с три короба наврет. И у нас с тобой шансов оправдаться не будет.
– А чего это нам оправдываться? – Света, застигнутая на месте преступления, отвернулась.
– А то! Наталь Пална звонила, когда приехала с отдыха? Звонила. Нинка это слышала? Слышала. Думаешь, не разболтает?
– Думаю, нет.
Света вдруг замерла в странной позе посреди комнатки отдыха. Голова низко опущена, спина сгорблена, руки в карманах халатика, который натянулся на ее широкой талии так, что того гляди лопнет.
– Слушай меня внимательно, Лялька, – произнесла она спустя несколько минут. – Слушай и запоминай.
– Слушаю. Запоминаю, – послушно кивнула Ляля.
Она была самой младшей из персонала салона красоты. Пришла последней. Встретили ее враждебно. Все, кроме Светы. Света всегда защищала ее перед начальством и делилась клиентами. Они даже как-то вместе слетали на отдых. Вышло неплохо. Света даже не обиделась, когда ее ухажер переметнулся к Ляле. Только махнула рукой и сказала:
– Развлекайся. Мне пофиг.
Поэтому Ляля ей доверяла и во всем слушалась. Во всяком случае, во всем, что касалось работы.
– Когда придет эта девушка из полиции, мы с ней будем вежливы и приветливы. Будем отвечать на ее вопросы честно и откровенно. – Света вытащила из карманов кулаки и потрясла ими перед своим лицом. – Но про тот разговор, который у меня состоялся с Наталь Палной в день ее возвращения с отдыха, ни слова!
– Света, но Нина…
– Плевать на Нину! – перебила ее Света. – Она одна. Нас двое. Кому поверят?
Лялечка покусала губы. Тут же спохватилась. Она же пару недель назад сделала инъекции ботокса, и косметолог предостерегала: не кусать и по возможности аккуратно целоваться. Иначе губы могут потрескаться.
– Ни слова о том, что Наталья Павловна мне звонила! – повторила грозно Света.
Подошла к Лялечке почти вплотную, снова неприятно удивилась приятной силе аромата духов, которыми они пользовались.
– Ты поняла меня, Ляля? – Света осторожно тронула лацкан ее халатика. – Поняла?
– Да. Поняла. Сделаю, как ты скажешь. А если… – И она не удержалась, снова прихватила нижнюю губу зубками.
– Что если?
– А что, если они вычислят ее звонок?
– Как? – Света воткнула кулаки в бока, окинула насмешливым взглядом коллегу. – Ляля, какая же ты…
– Ой! Она же не со своего телефона тебе звонила, – улыбнулась Ляля догадливо.
– Вот!
– Вообще, кажется, с телефона-автомата. Да?
– Не знаю, телефон-автомат или еще какой, но не ее мобильный точно. И не домашний. И вычислить ее звонок не представляется возможным. Если мы, конечно же, будем держать язык за зубами. А мы ведь будем?
– Да. Ты права, Света. Надо молчать. Разговор был пустяковый. Ни о чем, собственно. Как дела, и все такое. А прицепятся – не отвяжешься. Да, ты права.
– Ну, наконец-то! – Света широко распахнула руки, обняла Лялечку и, пританцовывая, зашептала ей на ухо: – Звонок пустяковый. Ни о чем. А полиция прицепится. Станет искать кошку в темной комнате.
– Черную, – подсказала писклявым голосом Ляля.
Ей было очень неуютно в объятиях Светланы. Она слишком крепко прижимала ее к своей объемной груди. И пахло от нее тяжело и остро. Хорошо, она недолго ее тискала. Отступила и, подняв указательный палец вверх, произнесла:
– Вот именно.
Следом она сложила пальцы щепотью и провела ими по губам, словно застегивала на молнию. Лялечка покорно кивнула.
– И на Нинкины провокации не поддаваться. Помни!
Все это Лялечка помнила. И находилась в относительно хорошем настроении весь рабочий день. Клиентов было немало, но никто в очереди не сидел. Как-то так выходило, что следующий клиент подходил как раз тогда, когда она заканчивала с предыдущим. Ей это нравилось. А то валят толпой, невзирая на запись. Потом сидят в креслах, дуются, на часы без конца поглядывают.
К концу рабочего дня кармашек ее халатика оттопыривали приличные чаевые. Верочка им разрешала их брать и не просила делиться. Наталья Павловна о них вообще ничего не знала. Как поведет себя новый хозяин, им пока было неизвестно.
До конца рабочего дня оставалось полчаса. Клиентов больше не было. Света куда-то вышла. Ляля смела в совок состриженные волосы, выбросила в мусорный контейнер. Собрала инструменты и пошла к раковине.
– Привет. Освободилась? Разговор есть.
Нина – мастер из мужского зала, та самая, которая, по их подозрениям, стучала Наталье Павловне, – стояла, подперев плечом притолоку, и смотрела на нее сердитыми глазами.
– Слушаю тебя. – Лялечка сосредоточенно промывала расчески под мощной струей горячей воды.
– Может, выйдем? – предложила Ниночка.
– Ой, извини, мне еще убрать место надо. И уйти пораньше хотела минут на десять-пятнадцать. Так что… Говори, что хотела.
Ляля вежливо улыбнулась, стараясь не глядеть в ее неприятное злое лицо.
– Ну, уйти-то пораньше у тебя вряд ли получится, – фыркнула Нина и вихляющей походкой прошла в женский зал. – Сейчас из полиции человек подойдет. Вера просила всех задержаться. Ее личная просьба!
– Хорошо. Задержимся.
По спине Лялечки побежали капельки ледяного пота. Прямо как-то внезапно, будто Нина ей за шиворот из опрыскивателя полила.
– Может, порепетируем, что говорить будем?
– Что?
Лялечка резко обернулась и уставилась на Нину. Та нервно покусывала губы. Она могла себе позволить. Они у нее были настоящими, пухлыми от природы. Очень пухлыми.
– В каком смысле – порепетируем?
– В том самом, в котором ты сегодня со Светкой репетировала.
– Ничего мы не… – Лялечка отрицательно замотала головой.
И беспомощно оглянулась. Ну куда же Света запропастилась? Ушла уже минут десять назад, и нет ее. Кофе пьет? Так от растворимого у нее уже час назад случилась изжога. Курить она не может, потому что презирает эту вредную привычку. Где она?