Лжедмитрий. Царская плаха

Бориске не занимать опыта в таких делах.

Однако он присылает дьяка с семейством, с грамотой царя. Значит, еще не время убирать с дороги Дмитрия.

Но долго ли ждать, когда Годунов решится на убийство? Он рано или поздно пойдет на то, чтобы извести Дмитрия. Тот большая помеха в его притязаниях на престол.

С Битяговским, покуда тот не набрал силу в Угличе, справиться не сложно. Поднять народ, обвинить дьяка в посягательстве на жизнь царевича, и все дела. Горожане разбираться, правда то или нет, не станут, разнесут подворье, занятое дьяком, до смерти забьют его с женой, сыном и племянником.

А самой в это время с Дмитрием, братьями и ближними людьми податься сначала в Ярославль, потом через Тверь в Новгород под защиту князя Губанова. Иван Петрович укроет на время, если не у себя, то в ближайшем монастыре, где помнят и чтут Ивана Грозного и сына его родного в обиду не дадут.

Наладить отношения со шляхтой, перебраться в Речь Посполитую, в Краков, к королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду Вазе. Там русского царевича примут с почестями. Это же такой подарок – заполучить наследника российского престола, который потом будет в долгу.

Подобные мысли, план бегства и мести Годунову, мгновенно созревший в голове, возбудили Марию Федоровну. Она поднялась с кресла, стала мерить шагами залу, что-то шепча и крестясь.

За этим и застал ее брат Михаил, пьяный сильнее прежнего, но способный воспринимать реальность.

– Кого это ты, Мария, принимала? Что за птица этот гость из Москвы?

– Ты, Михаил, лучше пошел бы да проспался, а сперва подозвал бы сюда Григория.

– Я пьян? Окстись, Мария, да я, можно сказать, Дмитрия от беды великой спас. Не будь меня рядом, царевич наш зарубил бы Осипа Волохова. Тогда Бориске и изводить его не потребовалось бы, потому как наследник совершил бы смертный грех. Упрятали бы всех нас в монастыри, сослали в дальние края.

– Ты спас? – воскликнула Мария Федоровна. – А кто ему саблю дал? Это надо додуматься!

– А чего в этом такого? Мальчишку надо приучать к оружию, чтобы вырос воин, а не слюнтяй.

Вдовствующая царица махнула рукой.

– Что с тобой говорить? Иди проспись.

– Я выпил самую малость для настроения. В этих палатах да в паршивом городе с ума сойти можно.

– Видно, что разума в тебе осталось самая малость.

– Мария, обидеть хочешь?

– Тебя не обидишь.

– Так ты скажешь, что за гость объявился?

– Дьяк Михайло Битяговский. Слыхал о таком?

– Битяговский? Вроде такой в Казани был.

– Был. А теперь в ближних людях Годунова обретается.

– А к нам-то зачем пожаловал?

– Чтобы следить за нами да защищать интересы Дмитрия. Мы же их нарушаем!

– Кто сказал?

– Годунов.

– Нашла кому верить.

– Я и не верю. Это ты ничего понять не можешь. Бориска приказал дьяку надзирать за нами, ущемлять во всем, в чем только можно, унижать нас, посылать в Москву лживые доносы о нашем недовольстве. Теперь тебе не разгуляться. С завтрашнего дня средства на наше содержание из казны поступать будут. А много Бориска не даст.

– Обойдемся и без его подачек. Дьяка же этого, коли он будет совать свой нос не туда, куда надо, приструним, на место поставим.

Мария Федоровна насмешливо посмотрела на брата.

– Ты поставишь?

– А хоть бы и я.

– Иди, Михайло, не смеши.

– Я-то уйду, душно тут, а вот тебе без меня, как ни крути, не обойтись.

– Куда ж мне без тебя. Но ладно, Михаил, ты и впрямь ступай. Пусть Григорий придет.

– На что тебе брат?

– Нужен!

– Я не нужен, Гришку подавай. А ну вас всех. К вам, как к родным, а вы… – Михаил Федорович повернулся и вышел из залы.

Мария Федоровна поведала брату Григорию о приезде надсмотрщика и попросила заняться с ним бумагами по хозяйству, по отчетности удела.

– Ты будь с ним, Гриша, любезней, хоть и не по нраву тебе это. Мне не по чину с ним общаться, а Михайло по пьянке может нагородить такого, что не разгребем потом.

– Ладно, сестра, займусь. Бумаги у нас в порядке, хотя придраться, конечно, можно. Я вот о чем подумал, Мария. А не по душу ли Дмитрия явился дьяк?

– Были у меня те же мысли. Считаю, что Битяговского опасаться не стоит.

– Да, убийцу открыто не присылают. Но все же надо бы усилить охрану и опеку царевича. До игр допускать только ребят надежных, проверенных.

– Я уже повелела Осипа Волохова на двор не пускать.

– А вот это напрасно. Царевич о ссоре помнить не будет, а отсутствие дружка заметит и вопросы начнет задавать. Прислуга все ему расскажет.

– Может, и так, но Осипу делать во дворе нечего. Это решено.

– Ну тогда гони и Василису.

– Надо будет, выгоню. Покуда пусть служит. От нее вреда нет.

Григорий Федорович пожал плечами.

– Дело твое, ты мать.

– Вот именно, я мать, и мне решать, как воспитывать сына.

– Я о том же.

– Ну и ладно. Битяговский будет смотреть за нами, тебе же надо приглядывать за ним и за его людишками.

– Сделаю. Это все? Пойду заберу бумаги да еще раз все посмотрю, где надо подчищу. – Он поднялся, намереваясь уйти, но вдовствующая царица окликнула его:

– Погоди, Григорий! Это еще не все, что я хотела обсудить с тобой. Но об этом не здесь.

– Ты кого-то опасаешься?

– Всех, кроме родных. Любой из прислуги продаться Бориске может. Не устоит, даже не имея подлых намерений. Годунов подавит любого.

– Но не Нагих.

Мария Федоровна улыбнулась.

– Но не Нагих. В этом ты прав. Выйдем во двор.

– Шубу надень, на улице похолодало, ветер поднялся.

– Жди у крыльца, скоро выйду.

Григорий Федорович вышел во двор. Вскоре к нему спустилась Мария, взяла брата под руку, повела по дорожке вокруг дворца, где никто не мог слышать их.

– О чем ты хотела поговорить со мной, сестра? – поинтересовался Григорий.

– Ты только выслушай, не перебивая, и сразу выводы не делай. После скажешь, что надумаешь.

Григорий Федорович удивленно посмотрел на сестру.

– Хорошо. Я слушаю тебя.

Мария Федоровна поведала брату свой план с отъездом в Польшу. Говорила она довольно долго, по деталям расписывала суть замысла, хотела убедить брата в своей правоте.

Григорий Федорович умел слушать.

Они обошли дворец, встали у крыльца.

– Ну вот, пожалуй, и все, Гриша.

– Я услышал тебя и уже сейчас…

Мария Федоровна ладонью из прорези в рукаве шубы закрыла рот брату.

– Сейчас, Гриша, ничего не говори. Обдумай услышанное, воспринимай это не как слабость, измену или выгоду, а как необходимость сохранить Дмитрия для царствования. Помни, что Годунов не оставит нас в покое и не отбросит мысль о восхождении на трон любыми способами.

– Хорошо, сестра. Но когда мы поговорим на эту тему?

– Сразу после того, как ты разберешься с делами вместе с дьяком Битяговским. Он уедет из Кремля, тогда и поговорим. Опять здесь же.

– Я понял тебя! Хочу знать, Михаил в курсе твоих замыслов? Он же был у тебя.

– Был, только пьяный. О чем с ним говорить? Послала его отсыпаться. Протрезвеет – узнает все. Не бросать же его здесь на растерзание!

– Я думаю, его не надо посвящать в суть дела прежде времени. Трезвым он выслушает тебя, а пьяным может раскрыть тайну всем.

– Да, ты прав. Скажем ему об этом попозже. А вот нашему брату Андрею вообще ничего говорить не надо. Он для таких дел совсем не подходит. Будем уезжать, позовем с собой. Пусть тогда сам решает, как ему быть.

Царица продолжала тщательно продумывать план побега.

В Новгород был отправлен гонец для установления связи с князем Губановым. Верный Нагим человек вернулся с обнадеживающей новостью. Губанов готов был не только принять и укрыть семью наследника, но и содействовать переговорам с Речью Посполитой.

Однако зима в этом году выдалась непредсказуемой и на редкость капризной. Ехать было опасно. То лютые морозы, то оттепели с обильным снегопадом делали дорогу просто непроходимой.