Страница 12 из 81
— Мне тоже ужасно жаль. Слишком я медлила…
Говоря это, я пыталась хоть как-то облегчить его ношу. Тогда он с непоколебимой решимостью в голосе ответил:
— Давай его остановим!
========== Глава 4. Предложение ==========
Прошло несколько дней после нападения на Орден. Когда всё закончилось, я выяснила, что Пятую лабораторию атаковали сотни Акума и управляла ими Люлюбел (Страсть Ноя), с которой мы сталкивались уже не один раз до этого. Она пришла за тем самым яйцом, которым так дорожил Граф, и которое в итоге пришлось уничтожить, чтобы Люлюбел не смогла заполучить его.
Моя «новая» Чистая сила продолжала удивлять. После синхронизации она стала кардинально отличаться от всех доселе нам известных типов. В итоге брат назвал её кристаллической. Но, опять же, оставалось загадкой — является ли моя Чистая сила Сердцем либо она просто эволюционировала. Второе вполне объясняло причину, по которой Чистая сила стала проявлять свою волю, тем более, что с Алленом произошла подобная ситуация. Радовало, что мне больше не требовалось постоянно носить сапоги, в которые ранее была помещена Чистая сила, ведь они всегда казались мне неудобными. Сейчас, в деактивированном состоянии, Чистая сила принимала форму кроваво-красных колец, постоянно находящихся на моих лодыжках, и там же образовались незаживающие раны, покрытые коркой, и, что странно, эти раны имели форму стигматов.
Весь Орден хоть и с трудом, но пытался оправиться от произошедшего. Везде царила жуткая разруха и постоянная неразбериха. От высшего руководства поступил приказ о переезде в новый штаб, потому что восстанавливать наполовину разрушенное Главное управление не имело смысла. Тем более для врага наше месторасположение теперь не являлось секретом. Но даже так, сам переезд займёт не один месяц.
Эта «победа» обошлась нам слишком дорого. Много погибших, ещё больше раненых. Радовало хотя бы то, что Кроули, наконец-то, очнулся. Персонала, чтобы обслуживать раненых, не хватало. Те, кто мог стоять на ногах, шли помогать другим и их с трудом можно было заставить ходить даже на перевязки. И я одна из таких. Физически я сильно не пострадала, отделавшись только ушибами и несерьёзным сотрясением, так что постоянно помогала Матроне, несмотря на то, что она всячески противилась этому.
С Алленом дела обстояли хуже. Первые два дня он вообще не просыпался, что не на шутку пугало. Его физическое состояние вызывало немало опасений: множество ушибов, ран и ссадин, перелом двух рёбер, несколько трещин в костях, да ещё и сильное сотрясение. Матрона разрешила мне самостоятельно обрабатывать ему раны и делать перевязки (до того, как он очнулся, мне приходилось прибегать к помощи медсестры).
Когда же Аллен пришёл в себя, я разрыдалась от счастья и обняла его, а он тут же скорчился от боли. Я резко отскочила, испугавшись, что причинила ему боль своими необдуманными действиями, да начала беспрерывно извиняться. Но Аллен только улыбнулся и аккуратно прикоснулся к моей щеке.
— Всё хорошо, Линали, не волнуйся, — охрипшим голосом сказал он. — Я так рад тебя видеть. Ты такая красивая.
Я покраснела едва ли не до кончиков волос, а он, увидев мою реакцию, хотел было широко улыбнуться, но его разбитая губа не позволила.
— Ты, видимо, сильно ударился головой, — смущённо проговорила я, поглаживая седовласого по голове.
— Я говорю как есть, — обиженно буркнул он.
Аллен так забавно надул щёки, что я ни с того ни с сего засмеялась. Он вдруг покраснел, опустил голову и уставился на свои перевязанные руки.
— Извини, мне не стоило так смеяться. Не знаю, что на меня нашло.
— Да ничего страшного.
Аллен прилёг на подушку и прикрыл глаза, под которыми залегли тёмно-синие мешки.
— Ты не злишься на меня? — обеспокоенно спросила я.
— Нет, просто у меня голова сильно болит как, в принципе, и всё тело, — сказал он всё тем же охрипшим голосом.
— Может, мне стоит позвать врача?
— Не надо, от этого всё равно особо ничего не изменится. Лучше приляг со мной.
Ничуть не возражая, я прилегла рядом, пытаясь при этом не задеть его, дабы лишний раз не причинить боль. Вскоре Аллен снова уснул, а я, умиляясь, невольно заулыбалась. Теперь, зная, что он идёт на поправку, мне стало значительно легче.
Состояние Аллена стремительно улучшалось. Не прошло и недели, как он решительно заявил, что делать в этой палате ему больше нечего и лучше потратить своё время на помощь другим. Когда я пыталась возразить, сказав, что с такими ранами покидать палату категорически нельзя, он отвечал, что чувствует себя прекрасно. И действительно, на его теле уже почти не оставалось ни ссадин, ни синяков, да и рёбра не беспокоили. С одной стороны, меня это безумно радовало, а вот с другой — пугало. Ведь у обычного человека раны не могут так быстро заживать. Но, видимо, радость от того, что Аллен здоров, затуманила мой разум, так как главное для меня — его благополучие, а остальное в тот момент не имело никакого значения. Сам же Уолкер вообще предпочитал не зацикливаться в подобных вопросах или же просто не хотел говорить.
***
В Ордене работа не прекращалась ни днём, ни ночью. Все готовились к переезду. С братом я почти не виделась как, в принципе, и с Алленом. Нам всем было не до этого, особенно Комуи. Даже когда я приносила ему кофе, мне не всегда удавалось застать его на месте. С Алленом же мне удавалось видеться в основном либо в столовой, либо на тренировке.
Как-то Линку пришлось уехать в Азиатское подразделение, что несказанно меня обрадовало. В этот же день, как только стемнело, я тихонько пробралась к комнате Аллена. Перед этим я надела повседневное тёмно-синее платье до колен с длинными рукавами (форму я до сих пор не носила), надеясь, что Аллен оценит мой внешний вид.
Остановившись у двери, я никак не могла решиться войти. Меня вдруг охватило дикое волнение. Я вспомнила, что за всё то время, что Аллен провёл в Ордене, мне ещё ни разу не приходилось бывать в его комнате. Глубоко вздохнув, я всё же постучалась, но ничего не произошло. Тогда я толкнула дверь и, к счастью, она оказалась открытой. Войдя внутрь, я увидела Аллена. Он спал на кровати, лёжа на животе, и что-то бурчал себе под нос. Я бегло осмотрела комнату. Ничего примечательного в ней не было (насчёт уюта парнишка никогда, похоже, не заморачивался) кроме большой странной картины, висящей над кроватью. Хорошенько рассмотреть её мне не удалось, потому что комнату освещал только небольшой светильник да лунный свет. Я опустилась на колени рядом с кроватью и, погладив спящего по голове, тихо произнесла:
— Аллен, проснись…
Он медленно поднял на меня сонный взгляд.
— Линали?
— Это я. Ты так мило спал, — случайно я озвучила свои мысли вслух, из-за чего мои щёки тут же залились румянцем.
— Я так рад, что ты пришла, — улыбнувшись, признался Аллен, после чего сел на кровати, свесив ноги на пол, и взял меня за руку, намекая, чтобы я присела рядом. Когда я выполнила его просьбу, он приобнял меня за талию и положил голову мне на плечо. — Извини, что я уснул. В последнее время меня постоянно мучает сонливость.
— Да ничего страшного. Видимо, ты ещё полностью не окреп. К тому же ты слишком сильно выматываешь себя, помогая с переездом.
— Угу, наверное…
Аллен вдруг повалил меня на кровать, а сам навис надо мной. Затем внимательно посмотрев мне в глаза, наклонился и на ухо нежным голосом прошептал:
— Я так сильно скучаю по тебе.
Он легко дотронулся до моих губ своими, и я, прикрыв глаза, затаила дыхание. Его правая рука, оказавшись в районе моих бёдер, неспешно стала подниматься вверх, задирая платье. Не выдержав этих, будто испытывающих моё терпение, манипуляций, я впилась в губы седовласого страстным поцелуем. Сердце бешено заколотилось, дыхание сбилось. Спустя несколько минут, когда Аллен усадил меня к себе на колени лицом к лицу, где продолжил осыпать чувственными поцелуями, я подметила, что он явно с большим трудом сдерживается от того, чтобы не сорвать с меня платье. Слишком уж усердно он пытался пробраться под тонкую ткань. Будучи напрочь лишённой способности мыслить трезво, из-за нахлынувших чувств и эмоций, я на автомате начала расстёгивать его рубашку. Сначала Аллен не возражал, но стоило мне добраться до его обнажённого торса, как он неожиданно меня остановил.