Время любить

Слушатели мои нервно переглянулись и совсем без энтузиазма кивнули, должно быть, думая о том, что я немного с приветом.

Мысленно махнув на них рукой, прекрасно понимая, что совсем скоро придется все повторить по второму разу уже с другой стороны, я сняла перчатки с рук, взяла небольшой нож, что валялся тут же на полу, и осторожно надрезала ладонь. Действовать нужно было быстро, пока края раны не сошлись, потому как резать себя несколько раз подряд — занятие малоприятное.

Я знала стену перед собой до последней трещинки, выемки, камешка, потому быстро нашла нужное мне место и провела по нему ладонью. Моя кровь точно впиталась в темно-коричневую поверхность камня, активируя древнее заклятье «хозяина королевской крови». Некогда любой член королевской семьи мог самостоятельно запечатать все выходы из замка при помощи всего нескольких капель крови. Я была последней, кого династия некогда приняла. Из ныне живущих всего три человека могут открыть эту дверь: я, Киран и Кит как носитель моей и Кирана крови. Может быть, есть кто-то еще, но других наших потомков я не знаю. Я не сказала Киту об этом, он просто думал, что если будет держать в одной руке амулет, а другую порежет и помажет кровью стену, то все случится как надо. Не знаю, что меня останавливало от подобного признания… наверное, казалось, что для мальчика это будет лишним бременем в жизни. Мне было безразлично, кто кем был когда-то, какое положение занимал, но я понимала, что люди склонны сожалеть о минувшем. Нужно ли Киту такое знание? Не знаю. Тем временем поверхность камня истончилась, превращаясь в золотистую завесу, которая отделяла пещеру от того, что было внутри, за моей спиной слаженно охнули, а я, более ни на кого не обращая внимания, шагнула вперед.

Далеко не сразу за мной последовали остальные, включая Терезу, которую прямо на импровизированных носилках внесли Джарред и Кит. Но все же первой вошла Лил. И надо было видеть ее лицо, стоило ей это сделать.

Дворец Эйлирии — место, где однажды соединились ведущие направления магии того времени. Они образовали величайший оплот мысли и фантазии, на которую только были способны люди. Это огромное сооружение включало в себя все то, что было положено иметь жилищу королей: сады, галереи, внутренний парк с прудом и фонтанами, кладовые и бальные залы, кабинеты и библиотеки, шикарные личные покои и бесчисленное количество комнат для людей различных сословий и положения во дворце. Перечислять я могла бесконечно, но действительно важным было место, где его воздвигли. Прямо под этим зданием сходилось несколько магических источников, и это в буквальном смысле развязывало руки тем, кто работал когда-то над его строительством. Лучшие маги и их ученики вплетали свои заклятия в каждый сантиметр этого строения. Тут никто и никогда не занимался уборкой помещений, не думал о сохранности продуктов и сроках годности, мог не заботиться о том, чтобы звать музыкантов или танцовщиц для увеселения гостей. Вся мебель, полы, картины не знали ни старости, ни пыли. Со временем, уже после того, как Эйлирия превратилась в Элио, мы с Кираном стали кое-что замечать. Дом, вернее, то количество магии и заклятий, что было в него влито, стал преобразовываться в нечто разумное. И это разумное имело свой характер. И, честно сказать, хотя Он и не обижал меня, но пугал порой до черных кругов перед глазами. Ему нравилось оживлять картины прошлого. Причем Он мог брать их как из собственной памяти, так и из моей. Когда произошло самое ужасное, именно этот засранец чуть окончательно не перетряхнул мне мозги. Стоило мне подумать о ком-то из них, как Он устраивал мне просто бесконечный показ, точно улавливая мои воспоминания. Помимо прочего, Он мог их и переворачивать, подстраиваясь под реалии. Таким образом, я порой общалась с покойниками, они же разыгрывали передо мной сцены из прошлого, оставляя меня в качестве наблюдателя, смотрела, как я и Киран занимаемся любовью, смотрела, как этим же занимаются король с королевой, камердинер с кухаркой, кухарка с лакеем, младшей брат Кирана с кухаркой… перечислять я могу до бесконечности. Никто лучше меня не знал историю дворца и того, кто чей папа. Если сначала меня это пугало и приводило к мысли, что я сошла с ума, то где-то лет через десять мне стало даже нравиться. Мы словно общались таким вот образом. Вот и сейчас по центральной лестнице, ведущей в вестибюль, точно живая шествовала мать Кирана. Не очень высокая, плотная и миловидная шатенка, в простом для королевы домашнем платье темно-лилового цвета, она радостно улыбалась. Я помнила это, как и знала то, зачем она шла.

— Сынок, с возвращением! — громко произнесла она. — Кто эта юная особа рядом с тобой?

В моей памяти юной особой была молоденькая я — тогда Киран впервые привел меня познакомить с родителями. В реальности первой вошедшей девушкой была Лил, которая считала меня мужчиной и сейчас явно решила, что королева из моих воспоминаний — мать дедушки-целителя. Ну, судя по тому, как отвисла ее челюсть.

Я никак не отреагировала на ее появление, прекрасно зная, что старый проказник был бы в восторге, если бы я начала голосить во все горло. Потому лишь дождалась, когда улыбающаяся королева спустилась с лестницы и направилась ко мне с явным намерением обнять, как когда-то Кирана. Вот только стоило ей протянуть ко мне руки, как виденье тотчас развеялось, оседая вокруг меня неощутимой пылью прожитых лет.

На несколько секунд воцарилась тишина. За это время в вестибюль вошли и остальные, и, видимо, этого было достаточно, чтобы Лил очнулась.

— Ч-что эт-то было? — почти заикаясь, прошептала она. — К-кто это был и гд-де мы?

Старый паршивец даже рта мне не дал открыть, когда на последней ступеньке лестницы возник пожилой мужчина, которого я совершенно не помнила, но, судя по его форме, он работал тут кем-то вроде церемониймейстера.

— Его Величество древнейшего из родов божественной крови Эйлирии, Ирий Арт Соррен, — церемонно объявил мужик, с силой долбанув внушительной палкой по полу, и был таков.

— Ну, началось, — тяжело вздохнув, сказала я, набирая побольше воздуха в грудь. — Ты что тут устраиваешь, а?! — зло крикнула я, и тут же в самом центре зала, где мы находились, возник большой деревянный кухонный стол, за которым сидела девица в простом коричневом платье. Стоит ли говорить, что это была известная мне кухарка? Тогда девушка была невероятно хороша собой. Сочные алые губки, светлые волосы, аппетитные формы. Так вот, в данный момент девица имела весьма потрепанный вид: волосы распущены, корсаж лишь наполовину зашнурован. Она рукой подпирала голову и тягостно вздыхала.

— Как жаль, — вновь вздохнула юная обольстительница, — что балы заканчиваются и наступают серые будни, не находишь, Аритта? — обратилась она к кому-то за спиной. — Так скучно… — вновь тяжело вздохнула девица, исчезая в воздухе.

— Раз скучно, иди пожрать приготовь! Я неделю верхом! У меня тяжелобольной на руках! Оборотни так и вовсе голодали с неделю! Еще и младенец имеется, и его мамашу чем попало, как ты любишь, кормить нельзя!

На это ответом мне стала и вовсе сцена из ночного сада, когда какая-то кумушка, задорно хихикая, пыталась разыграть смущение, убирая руки кавалера со своих весьма податливых груди и попы.

— Ну не надо, — хихикала тетка, тем временем подставляя то, что «не надо», к ощупыванию, — нас же могут увидеть! Ну не здесь, — вновь хихикая, просила она. — Ведь наверняка кто-то смотрит… Я же совсем не такая…

— Я те дам, не такая! — не выдержала уже я. — И не вздумай показывать им что-то подобное! Особенно этим двоим, — ткнула пальцем я на Кита и младенца.

На этот раз появилась уже женщина, которую я очень хорошо знала и даже побаивалась. То была экономка Дорис. Во время нашего знакомства ей уже было за пятьдесят. Женщина строгих правил и устоев. Сухая, точно палка, сморщенная, как изюм, и вредная сверх всякой меры. Но по части ведения дел, знания этикета ей равных не было.

— Как прикажете, ваше величество, — чопорно ответствовала она мне и была такова.