Академия Трёх Сил

Это было невысокое здание с типичной для храма крышей — с загнутыми рожками, чтобы всё хорошее, что дарует нам Нигос, уходило к людям. Постучав в высокую резную створку, мы зашли.

Внутри оказалось неожиданно прохладно. И темно, только у изображений богов горели многочисленные огоньки свечей. Нас встретил пожилой жрец, вежливо спросил, зачем пожаловали, и, получив ответ, без удивления кивнул. Выяснилось, что нужно заплатить небольшую пошлину. Я ойкнула, потому что о деньгах совершенно не думала, но Хен отодвинул меня в сторону и ссыпал монетки в предназначенную для этого плошку.

— Спасибо, — шепнула я ему так, чтобы жрец не слышал. — Потом отдам.

Он смешливо поморщился:

— Уймись.

Я не настаивала, но про себя решила, что отдам обязательно. Это уже второй раз, как он тратит ради меня деньги, а ведь одет он совсем небогато.

Жрец спросил наши имена и записал в огромную книгу. Только тут я впервые услышала полное имя Хена — Хеннай Тайсен. Примерила его на себя. Сатьяна Тайсен. Странно, непривычно, но, пожалуй, не так плохо. Но при мысли, что вот-вот я расстанусь с кланом, с родовым именем, с этим щитом, который был со мной с рождения, меня охватила дрожь. Я сжала руки, чтобы скрыть её, и уставилась в пространство.

Всё нормально, это не навсегда. Это вообще только для проформы. Это не по- настоящему. И это самый лучший выход, так нужная мне свобода. А клан Сантерн известен только в Отрейле, уже здесь о нас никто не слышал, так что не особо много я и теряю-то.

Поверх крепко сжатых ладоней легла рука. Твёрдая, широкая, с выступающими костяшками. Тёплая.

— Волнуешься? — Хен нагнулся к самому уху, и его дыхание пощекотало мне волосы. — Ещё не поздно отказаться.

Насмешка в его голосе меня отрезвила. Ну конечно, сперва согласиться, заставить его заплатить, а потом идти на попятную? Он плохо знает Сатьяну Сантерн. Пока ещё Сантерн.

Я помотала головой.

Хен ещё немного смотрел на меня, потом убрал руку и выпрямился. От исчезновения теплоты его ладони мне снова стало не по себе.

Жрец откашлялся и встал перед нами. Он уже накинул на плечи явно парадную, вышитую золотом мантию. Забубнил привычную скороговорку: о любви, взаимном уважении, о детях, которым мы дадим жизнь.

Хен снова взял меня за руку, как будто опасался, что я дам дёру. Я не сопротивлялась. Всё же так было спокойнее. Он совсем как будто не волновался, разве что выглядел не в пример серьёзнее, чем обычно. Смотрел прямо перед собой, на горящее алым Око Нигоса на груди у жреца. Рука у него была тёплая и какая-то… уверенная, что ли.

Жрец спросил его, готов ли он взять в жёны Сатьяну Сантерн. Хен громко сказал: «да». Я невольно облизнула губы, когда жрец обратился ко мне. От волнения моё «да» прозвучало на весь храм. Я тут же смутилась, опустила глаза, но жрец ничего не сказал, как будто так и надо. Ну да, точно. Я не первая и не последняя невеста, разволновавшаяся перед алтарём. Правда, жрец не подозревает, чем мы отличаемся от сотен других пар.

— Ваши серьги, — наконец потребовал жрец.

А вот тут я вконец запаниковала. Серьги, конечно! Какая свадьба без свадебных серёг? Всё, конечно, решилось так быстро, но я должна была вспомнить… подумать…

Может, я и правда попыталась бы сбежать из храма, но Хен перехватил меня за плечи, а свободной рукой протянул жрецу небольшую коробочку. Я метнула на него ошарашенный взгляд. Он и об этом позаботился!

В ответ Хен только приложил палец к губам и подмигнул мне.

Жрец шагнул ближе, доставая из футляра длинную золотую иглу.

— Сначала ты, сын мой, — сказал он Хену.

Тот послушно повернулся. Я во все глаза смотрела, как жрец шепнул заклинание и игла засияла алым. Жрец поднёс её к уху Хена. Игла противно заскрипела, проталкиваясь сквозь плоть, но Хен и бровью не повёл. Следом настал черёд свадебной серёжки — слава Нигосу, она была простенькой, всего лишь серебряный шарик. Мой долг перед Хеном увеличился не сильно.

— Теперь ты, дочь моя, — жрец повернулся ко мне.

Теперь я подставила ему правое ухо. Почувствовала укол, но почти сразу боль ушла. Потом вернулась, когда жрец довольно неуклюже вставил в прокол серёжку.

Ничего, перетерплю.

Только я это подумала, как Хен коснулся болезненного места, и неприятные ощущения исчезли. Нуда, он же целитель.

Жрец вернулся на своё место. Благочестиво сложил руки, поднял глаза и произнёс:

— Обменяйтесь поцелуем клятвы, дети мои.

Ох. Об этом я тоже не думала. Почему-то решила, что раз наша свадьба будет только формальной, ничего подобного не потребуется. Но жрец-то об этом не знает. Это же… мне придётся сейчас Хена поцеловать?!

Почему-то нахлынуло смущение, я уставилась себе под ноги и, чувствуя себя деревянной, повернулась к парню. Он такой длинный, как я достану?

Но доставать не пришлось, Хен наклонился сам и поцеловал меня в губы. Это был короткий невинный поцелуй, всего лишь прикосновение, но меня словно окунули в обжигающую лаву, по телу промчалась крупная дрожь. Хен сразу выпрямился, но ощущение чужих мягких горячих губ на моих не исчезало. Напротив, как будто только усиливалось, словно это был не поцелуй, а некая печать, заклеймившая меня чьей-то собственностью.

Я как-то ухитрилась дорасти до семнадцати лет, ни с кем ни разу не поцеловавшись. Драки и игры были, совместные ночёвки в полях (вместе с братьями) были, даже свидания, но ни на одном дело не доходило до поцелуев. Поцелуй Хена стал моим первым.

Я даже плохо запомнила, как мы выходили наружу, как шли назад. Хен тоже молчал, непривычно серьёзный. Только на подходе к заставе сказал, чтобы я возвращалась первой.

Я заставила себя поднять на него взгляд, чтобы не выглядеть совсем невежливой, но от этого смутилась ещё сильнее. Что-то словно изменилось между нами. И неотрывный взгляд Хена тоже пугал и смущал.

— Спасибо, — сказала я, отчаянно надеясь, что голос не выдаст волнения. — До завтра.

— До завтра.

Я юркнула в дом. Слава Нигосу, братья хоть и заметили моё отсутствие, удовлетворились придуманным объяснением: мол, ходила гулять по окрестностям. Серёжку я сняла сразу и запрятала поглубже, к самым ценным вещам. Благодаря целительским способностям Хена ранка сразу заросла, как будто ухо мне продырявили месяца с три назад, не меньше. При необходимости могу достать серьгу и носить, как будто так и было.

Хен вернулся в тот день поздно. Мы все уже легли, в бараке погасили свет, и я притворилась, что сплю. В груди, словно разбуженная змея, ворочался клубок неясного неудовольствия: чем он там занимался? Может, ходил в какие-нибудь злачные места…

Я тут же рассердилась на себя за глупые мысли. У нас простой договор, какое мне дело, даже если так? Пусть ходит куда хочет, пусть хоть всех девок из весёлого квартала перещупает.

Но когда Хен пробирался мимо, свет уличного фонаря блеснул звёздочкой на серёжке в его ухе, и я разом успокоилась. Словно накрыло мягким пуховым одеялом, стало тепло, а недавняя вспышка ревности показалась глупой.

Не то чтобы это что-то значило, но почему-то меня обрадовало, что он не смущается и явно не собирается скрывать свой изменившийся статус.

Глава 7

На подъезде к академии меня охватило волнение. Хоть я уже и бывала там, на этот раз всё по-другому — я буду там учиться.

Академия была городом в городе. Она находилась на Отрайских землях и имела статус независимости: всех преступников, пойманных на её территории, карали по законам академии. Впрочем, обычные преступники к магам старались не соваться.

Маги тоже наружу выходили нечасто. Не было надобности. Всё необходимое можно было купить или сделать, обменять, взять взаймы и на территории академии.

В центре академии располагался огромный стадион. Там проходили уличные фестивали, там торговали купцы из города в открытые дни и, что самое главное, там устраивали межакадемические бои. Кроме стадиона у каждого факультета и курса (зелья, артефакторика, животноводство) были и свои отдельные тренировочные площадки.