Страница 4 из 30
– А я не смогу, – грустно проговорила Алина, уже уничтожившая омлет и с наслаждением поедающая оладьи с вкуснейшим клубничным джемом и взбитыми сливками. Кажется, теперь от нервов у нее проснулся зверский аппетит.
– Василина, – умоляюще попросила я. – Я и так в ужасе. А если там будете вы, то церемония выйдет и вовсе скорбной. Буду думать, что меня под конвоем замуж ведут.
– Ну что ты придумываешь, – растерялась старшая сестра. – Мариш… я же говорила, я не заставляю тебя. Я тебя люблю, и тут такое событие. Мне важно быть рядом.
– Прости, – пробурчала я с неловкостью. – Если хочешь, я позвоню тебе, когда мы с Люком поговорим. Дождемся вас и устроим церемонию для семьи. На самом деле мне будет приятно вас видеть, я просто язвлю от переживаний, ты же понимаешь?
Она кивнула, ничуть не рассердившись, и я продолжила:
– А приданое и прочие важные статусные вещи вы с Люком обсудите после свадьбы, хорошо?
– Хорошо, – мягко согласилась Василина, и остаток завтрака прошел очень мирно.
Вернулась в покои свои я к одиннадцати и, стараясь потянуть время и прогнать навязчивое желание покурить, выбрала из забитой гардеробной более-менее подходящий к семейной традиции наряд – красное короткое платье с пышной юбкой до колен, кружевным лифом и рукавами до локтей. Посмотрела на себя в зеркало – лицо было белым, большие глаза от ужаса стали еще больше, и вид я имела не свадебный, а агрессивно-жертвенный. Пришлось смягчить наряд широким жемчужным поясом с цветочными мотивами.
Время текло ужасающе медленно. Часы все еще показывали двадцать минут двенадцатого. Еще раз взглянув на себя в зеркало, улыбнулась – сердце билось как сумасшедшее, и меня захлестывало радостью и паникой, – тут же засмущалась, представив, как явлюсь в этом к Люку, и накинула сверху белый плащ до колен. Надела туфли, тронула губы красной помадой, вдела в уши рубиновые серьги, взяла маску – и не выдержала, позвонила Зигфриду и попросила немедленно открыть мне телепорт в замок Вейн.
Лучше уж решить все поскорее. Иначе ожидание меня убьет.
Через десять минут, за которые я пришла в состояние нервной неадекватности, я вышла из портала в Дармоншире. Меня встречало знакомое уютное тепло замка Вейн: зал, украшенный гобеленами, чудесные витые светильники под потолком, зеркала в тяжелых рамах. И дворецкий, Ирвинс, который определенно был очень взволнован и поклонился мне куда глубже, чем стоило.
– Добрый день, Ирвинс, – дрожащим голосом проговорила я. – Отведите меня к его светлости.
– Моя госпожа, он завершает дела в своем кабинете, – учтиво сообщил слуга. – Позвольте, я предложу вам дождаться его в гостиной.
– Никаких гостиных, – отрезала я. – Проводите меня к кабинету, Ирвинс.
– Но… его светлость не велел… – дворецкий был в отчаянии, и я взяла себя в руки, ласково улыбнулась и пообещала:
– С лордом Лукасом я договорюсь, Ирвинс, и на вас он не будет сердиться. А вот я – буду. И сильно.
Это было несправедливо и некорректно по отношению к старику, но я уже была готова сама обежать замок, врываясь во все двери, только чтобы прекратить невозможное ожидание. И мне очень хотелось увидеть Люка.
Дворецкий дрогнул, склонил голову и произнес:
– Прощу прощения, моя госпожа. Следуйте за мной.
Люк Дармоншир
Его светлость терпеливо дождался, пока разбуженный старенький священник завершит утренние дела и отправится с ним в замок. Машину пришлось вести очень медленно и аккуратно, чтобы старик, впечатлившись манерой вождения, не ушел раньше времени на перерождение.
Сверкающую красными бортами «Колибри» Люк оставил у парадного крыльца, почтительно проводил гостя в столовую, где они вместе вкусили превосходный завтрак, заодно деловито обсудив предстоящий обряд – и нужды часовни, конечно. Затем, вполне довольные друг другом, разошлись: служитель отправился приводить в порядок часовню и готовиться к свадебному обряду, а Люк – лично проверять семейные покои и действия охраны.
Замок гудел. По лестницам вверх-вниз, запыхавшись, носились поджарые слуги и вспотевшие горничные, таская стопки полотенец и белья, шторы, ведра и тряпки. Саму лестницу тоже намывали, чистили ковры – видимо, Ирвинс под шумок решил увеличить масштаб срочной уборки. Из окон виднелись люди Леймина: похоже, дополнительные силы были срочно вызваны из Лаунвайта – казалось, что их не меньше сотни. Они прочесывали парк, часть встала в оцепление вокруг замка. Во внутреннем дворе, где среди серых, а ныне цветочных клумб, черных деревьев и чищеных дорожек находилась часовня, тоже вовсю кипела работа.
На кухне готовили праздничный обед и ужин, и раз конкретный повод никто не озвучил, как и количество персон, – хотя о поводе догадаться по приготовлениям было нетрудно, – то повара в панике требовали от дворецкого более точной информации. Когда старик рискнул с этим вопросом подойти к Люку, тот усмехнулся и ответил:
– При хорошем исходе – на двоих, Ирвинс. А на случай плохого проверьте запасы коньяка.
Как всегда бывает в спешке, не обошлось без проблем. Оказалось, что в семейных покоях барахлит верхний свет – пришлось срочно вызывать бригаду электриков. Ирвинс находился на грани сердечного приступа, Майки Доулсон спешно отменял встречи и посетителей и бегал по поручениям Люка со скоростью, способной посрамить «Колибри». В часовне не нашли чаш для жертвенных масел, и никто не мог вспомнить, куда они делись, – и в поиске ритуальных предметов спешно вскрывали кладовые. В лесу, к свирепой радости охраны, обнаружили журналистов, жаждущих сфотографировать владения герцога и пробиться нахрапом к нему на интервью по поводу брака Ангелины Рудлог, и для бедных писак этот день наверняка стал худшим в жизни. Сначала их допросил лично Леймин, а затем во избежание эксцессов журналистов отправили в полицейский участок за нарушение границ частных владений, строго приказав местным чинам продержать незваных гостей до завтрашнего дня.
Ко всему прочему задерживалась Софи, и Люк напряженно поглядывал на часы: было уже одиннадцать. В кабинет тихо скользнул Майки Доулсон, которого и послали привести госпожу Руфин.
– Милорд, она подойдет с минуты на минуту, – коротко доложился секретарь. – У нее дочери разболелись после поездки на море. Сейчас у них врач и виталист.
Люк досадливо поморщился: переселять женщину с болеющими детьми – не самый красивый поступок. Но необходимый.
Софи появилась минут через пятнадцать. Такая же фигуристая, очень загоревшая, томная, в обтягивающем ярком платье – теперь оно было зеленым. Но под глазами виднелись синяки, хоть и почти скрытые искусной косметикой, и рыжие кудри были в беспорядке, и взгляд казался обеспокоенным.
– Ваша светлость, – пропела она, приседая в книксене. Люк хмыкнул: и успела же зачем-то научиться за это время. – Я опоздала, вы не сердитесь?
– Нет, Софи, – проговорил он, кивая на кресло. – Садись. Нужно поговорить.
Она села, скрестив ноги, и чуть потянулась, выставляя напоказ грудь.
– Прекрасно выглядишь, – отметил Люк, вставая и закуривая.
– Для вас, лорд Клевер, – ответила она своим грудным голосом. – Дадите сигарету?
Люк прислонился бедрами к столу сбоку от нее, протянул пачку, зажигалку. Софи закурила, быстро и настороженно взглянула на него.
– Что с детьми?
– Простуда, ваша светлость, – без всякого кокетства, совершенно человеческим голосом объяснила бывшая проститутка. – Видимо, после тепла от нашей инляндской слякоти застудились. Но все равно спасибо вам за поездку. Мы же никогда не были на море, и девчонки так радовались! И Майки помог следить за ними.
– Майки от тебя в восторге, – небрежно заметил Люк. Софи махнула рукой с зажатой в пальцах сигаретой.
– Вижу, да на что он мне, ваша светлость? Мальчик чистенький, порядочный. Да он, если узнает, чем я занималась, презирать меня будет. Тут же воспитание. А жить и бояться, что вот-вот он прознает и все рухнет, я не хочу.