Страница 13 из 29
Евдокия убрала телефон обратно в сумочку. Тобольцев натянул очки на нос, сполз по креслу чуть ниже и отвернулся к окну. Через секунду убавленная при звонке музыка зазвучала на полную громкость. Сбавившая ход при звонке машина снова покатила по дороге в полную силу.
Пока все шло без приключений и неприятностей.
Они уже миновали Кирицы и чудесный замок на берегу озера, который никак не мог находиться в самом сердце Рязанской области. Совершенно заграничный особняк. Европейский. Западный. А Рязанская земля… это… это бескрайние поля и полосы лесов, это россыпь деревушек и небольших городков. Рязанская земля – это… Есенин.
Вот и она, как некогда Есенин, уехала. Любила ли Дуня Москву? Несомненно, любила. Ей нравился этот большой город, перенаселенный, спешащий, с миллионами машин на широких проспектах, с офисами, театрами, магазинами. Безумный. Безалаберный. Прекрасный. Она окуналась в него и чувствовала себя своей. Москва не отторгала ее, Москва принимала. Давай, девочка, иди, борись, живи! И Дуня шла… и все же… все же… все же… Было кое-что, чего Москва, как и большинство городов, дать не могла.
Природу. Простор. Березовые рощи. Поля с васильками. Ту особую опьяняющую свободу, которую возможно почувствовать только стоя на крутом берегу реки, когда на другом берегу видны леса, подернутые синеватой дымкой. И дышится полной грудью, и можно кричать во весь голос, а лучше просто упасть на траву, широко раскинув руки, и глядеть, как в высоком-высоком небе парит птица.
Дуня ехала по этим есенинским местам и чувствовала, как сердце сжимается, как хочется остановиться, схватить телефон, нащелкать окружающих просторов и покосившихся домиков с резными наличниками, полупустые деревни – эту боль русской земли – и увезти с собой. В Москву! Туда, где все бежит, бурлит, живет. Туда. Чтобы не забыть, какая она – ее земля. Ее страна.
И все же не выдержала. И все же свернула на обочину и остановила Коко.
– Что случилось? – спросил автостопщик.
– Ничего. Просто устала сидеть. Если хочешь, можешь тоже размяться.
Не глядя на него, Дуня покинула машину и, пройдя сквозь неширокую полосу деревьев, вышла в поле. Тонкие каблуки проваливались в землю. Но она не обращала на это внимания. Она слышала, как где-то позади в высоких деревьях переговариваются веселым щебетом птицы, видела, как заходится молодой зеленью заброшенное поле, а вдали виднеются крыши домов. И шум трассы остался в стороне. А здесь, на этом поле, начинающем зарастать кустами, время замедлило свой бег. И везде мать-и-мачеха…
Когда она возвратилась в машину, умиротворенная, впитавшая в себя частичку этой весны с ее полями, небом, свежим воздухом и только распустившейся, еще не потемневшей зеленью, автостопщик сидел на своем месте. Дуня не задалась вопросом, выходил он или нет. Главное, что можно продолжить путь.
– Я планирую остановиться в Рязани на обед, – сказала она, поворачивая ключ зажигания.
– Обед – это прекрасно, – тут же отозвался попутчик. – Поддерживаю. И даже снова могу угостить.
– И даже готов спонсировать кусочки сахара?
– Бери выше! То-о-орт! В Рязани же найдется торт, в отличие от Шацка?
– Конечно, найдется, – улыбнулась Дуня. – Ты какие любишь?
Она так с улыбкой и выехала на трассу. Ну надо же, нашли тему для разговора. Торты!
– Чтобы было шоколадное тесто. Шоколадный крем. Шоколадная глазурь, – с вдохновением принялся рассказывать Иван. – И сверху посыпано шоколадом.
– Хорошо, я знаю, где продаются торты, от которых выступает диатез по всему телу.
– Не дождетесь! И потом, спорю на свою левую кроссовку, что ты тоже любишь шоколадные торты. Только девочки стесняются в этом признаться.
И тут Дуня все же повелась на провокацию. Внутренний голос молчал. Коко ровненько катила по дороге. Всем было интересно, что же дальше… А дальше Дуняша заявила:
– Отдавай ее сюда. Кроссовку. Ты проспорил, – потом подумала и добавила, решив сделать широкий жест, – но, если угадаешь мой любимый торт, я готова возвратить тебе обувь.
– Сколько у меня попыток? – по-деловому поинтересовался автостопщик-лишившийся-левой-кроссовки.
– Я сегодня щедрая, – не отрывая взгляда от едущего впереди грузовика, проговорила Дуняша. – Три.
– А подсказок сколько – раз уж ты такая щедрая?
Машина катила неторопливо, полоса была узкой, встречная радовала потоком транспорта, обогнать не было никакой возможности. Коко загрустила вместе с Дуняшей, поэтому от тоски могла спасти только азартная игра, ставка в которой – левая кроссовка.
– Подсказок будет две.
– Истинно царская щедрость. Вопрос первый – на какую букву начинается?
– Ну уж нет! Так нечестно! Если я скажу букву, то ты сразу догадаешься. Я могу сказать цвет!
– Цвет? – в голосе послышалось очень искреннее изумление. – Что – он не коричневый?
Вот проходимец!
– А что – коричневый? – с таким же искренним изумлением поинтересовалась Дуня.
– Ладно, я готов удивляться тому, что бывают не коричневые из-за шоколада торты. Какого цвета твой любимый торт? Ой! А я знаю. Красный!
– Ну, вообще-то есть торт «Киевский», и он белый. Красный я тоже видела. Так что, говорить, какого цвета мой любимый торт?
– Говори.
– Коричневый.
Невозмутимость далась ей очень тяжело. Но тем не менее Дуня записала этот раунд за собой, ибо не дала ему раскрутить себя на дополнительную подсказку.
– Коричневый и не шоколадный?! – подивился автостопщик.
– Коричневый и с орешками, – ответила она. – Все подсказки закончились.
Грузовик наконец повернул направо, и Коко от радости поехала быстрее.
– Прага? – сделал ставку Иван.
– Нет.
– Что – нет? Твоя очередь. Называй город на А.
И тут Дуня расхохоталась. Она смеялась негромко, но так весело и заразительно, что ее пассажир не выдержал и тоже пару раз хмыкнул. Хитрец! Меняет по ходу правила игры? Тем интереснее.
– Астрахань. И у тебя две попытки возвратить кроссовок.
– На Н, значит… Наполеон?
– Ладно, третья подсказка, так и быть, – смилостивилась Дуняша, обгоняя старенький жигуленок. – А то автостопщику в одном кроссовке никак. Новосиль.
– На Л, значит? Спасибо за подсказку, теперь сообразил. На букву Л. «Любимый торт Дуни Лопухиной». Вот. На букву Л, все точно.
– Ну-у-у?
– Он так и называется. Л-л-л-юбимый.
– Правда? – поинтересовалась Дуняша, с ее лица не сходила улыбка. – И он коричневый? И с орешками?
– Точно так, – очень серьезным тоном подтвердил Иван.
– И как же ты теперь в одной кроссовке пойдешь в кафе покупать мне торт «Ленинградский»?