Юлька

Юлька первой пошла к выходу из подземелья. В метре от двери она нагнулась и подняла с пола монетку, ‒ Кое-что всё же отсюда выносилось. ‒ она подала монетку Юре, вошла в бункер и сняла с головы каску с фонарём. ‒ Вопрос в другом... Как превратить это богатство в реальный капитал? ‒ Юлька посмотрела на Юру и рассмеялась. ‒ Мой муж граф Монте Кристо. Офигеть!

‒ Ага. Граф Монте Сосновко, ‒ Юра тоже снял с головы фонарь и плотно прикрыл дверь в тоннель. ‒ Не забывай, что всё это не принадлежит нам.

‒ Довольно спорное утверждение, дорогой граф. Кто нашёл, того и тапки, ‒ Юлька надела найденный перстень на подходящий под размер палец и взяла мужа под руку. ‒ Смотрится очень красиво. Но мне кажется, что историки сильно мутят с исторической правдой. Вот мне интересно, чем обрабатывали четыреста, пятьсот лет назад вот этот рубин? Золото ладно. С золотом проще. Но рубин-то чем обрабатывали? Если он второй в линейке по твёрдости после алмаза. Насколько я помню из школьной программы.

‒ Медной тёркой, малыш. Поступательными движениями. А может и круговыми. Пошли ребят из кроваток сдёргивать. И не забыть Толику сказать, чтобы респираторы купил и перчатки. Кто его знает, что в той многовековой пыли спит.

Толя, приехавший в дом Климашонка первым, поворчал для самоуспокоения: мол суббота это святое, у него караси, в субботу даже куры яйца не несут и вообще, жаль, что он не еврей, но когда его завели в подземный ход, быстро просветлел лицом и принялся со скоростью необыкновенной монтировать переносное освещение.

‒ Честно говоря, мне всегда нравилась работа по дому, ‒ летал он радостным шмелём из гаража в дом, собирая по сусекам необходимые для обустройства освещения кабель, патроны и лампочки. Наконец, когда свет был включён, а невыспавшиеся супруги Шаманины напоены столбняковым кофе, все спустились в бункер и работа закипела.

На поверку оказалось, что наследство Климашонка состояло из шести сорокалитровых бочонков с монетами, десяти четверть кубовых сундуков опять же с монетами, посудой и ювелирными украшениями и пяти полукубовых деревянных сундуков с золотым и серебряным ломом и такими же золотыми и серебряными слитками разнообразной формы и веса. К полудню всё это богатство было перенесено в бункер, изотлевшие деревянные ёмкости аккуратно сложены под дальней стенкой, перегораживающей подземный ход, пол подметён, а пыль тщательно просеяна. Пока мужчины возвращали холодильную камеру на место, Юлька вместе с Томой поднялись наверх и занялись обедом.

 ‒ Мне даже под хороший коньяк такие мысли ни разу не приходили в голову. О том, что я когда-нибудь вот так, запросто, соприкоснусь с историей. ‒ утирала луковые слёзы Тома. ‒ И тут вот тебе пожалуйста. Сказка-сказочная.

‒ Я вообще молчу, ‒ Юлька перевернула первую партию котлет и принялась нарезать помидоры. ‒ Как вовремя всё. Не зря мне дядя Саша сегодня приснился. Если завтра президент всё же приедет, я буду спокойна как удав. Останется только эту историю, с которой все мы соприкоснулись, монетизировать. Я в долгу перед нашим дядей Сашей. Он передал мне свою бизнес империю, которую я не сохранила.

‒ Ты сохранила жизнь Юрке.

‒ Да, это так. Но всё нужно вернуть. Всё до последнего ларька.

‒ Как ты себе это видишь? Бабай уже в аду. Будешь выкупать активы у преемников?

‒ Зачем нам с этим говном дела делать? Будем новое строить, хотя Юрка сегодня сказал, что нам это не принадлежит. А кому принадлежит? Я что, собираюсь бабки по офшорам прятать? Нет конечно. Я хочу, чтобы на восстановленных нами предприятиях люди почувствовали себя ответственными за своё будущее и будущее своих семей. Хочу, чтобы они стали реальными собственниками, а не бомжами, ободранными бандой пришлых чубайсят. Поэтому, я с Юрой не согласна.

‒ Но там есть настоящие исторические раритеты, ‒ Тома закончила с луком и забросила в большую пластиковую миску нарезанные Юлькой овощи. ‒ Эти раритеты по праву принадлежат государству.

‒ А где ты видишь государство, Тома? Самойлов это государство? Президент, парламент, правительство наполовину состоящее из граждан других государств. Это государство? Ой, вы знаете, мы тут клад нашли. Оставьте нам наши двадцать пять процентов, а остальное забирайте в закрома. В музеи ваши, фонды. Мы же патриоты. Так что ли? И сколько минут после такой заявы тебе дадут прожить? То-то же и оно, подружка. Нисколько. И сколько чего из всего этого добра достанется народу? Полушка. Эти уроды, прибравшие страну к рукам, жрут всё. Даже если это говно, но его можно монетизировать.

Обедали шумно, поскольку мнений по поводу дальнейшей судьбы клада было пять. Но в конце концов, победил разум. Так как обращение к специалистам могло закончиться появлением пяти свежих могил на солнечной стороне нового кладбища, решено было все найденные предметы сфотографировать и завести отдельные каталоги. Лом золота и серебра, а также слитки взвесить и тоже создать каталог. Оставалось только выбрать того, кто взвалит на свои плечи эту задачу.

‒ А чего это вы все на меня уставились? ‒ Тома достала зубочисткой маслинку и забросила её за щёку. ‒ Я женщина безнадёжно беременная. Мне рожать через четыре месяца. И не подумаю. Лучше перстенёк дайте будущей матери. А то Скрудж Макдак родится. Вам это надо?

‒ Бог подаст, ‒ Лёша, смеясь, обнял жену и громко поцеловал её в шею. ‒ Вот я всегда подозревал, что работа со свиньями на твоём мясокомбинате когда-то аукнется. Здесь же работы всего ничего. Как раз до родов всё перефоткаешь. Опять же я сутки через двое. Толян вечерами не по бабам, а сюда. Юлька с Юрой. Перстенёк подарите. Да хоть на каждый палец надень. И на пальцы ног. И босиком ходи. Будешь прикольно цокать. Как необъезженная мышь. Сейчас в Европах модно.

‒ Чо, правда? ‒ Тома расплылась в довольной улыбке. Вот классные вы всё же друзья. Умеете уговаривать наивных девочек. Ладно, кровать перевезу и я готова.

‒ Это хорошо, что вы ржёте. Значит, на опасность можно забить, ‒ Юра поставил чайник и принялся резать тортик, ‒ Завтра поеду к Степану Одинцову на военные склады. Ящиков из-под снарядов наберу. Когда перепишем тут всё и посортируем, сложим в ящики и обратно в подземный ход занесём. От беды подальше. А камни, как хотите, но сегодня нужно отобрать. Возьмёшь, Толя, пару штук с хорошей огранкой и Черепу покажешь. Пусть оценит. Хоть знать будем, чем примерно владеем.

На следующий день, с восьми утра, к зданию областного совета потянулись люди. Шустрые ребята из облконцерта буквально за два часа смонтировали сцену, навесили осветительное оборудование и поставили колонки. Ребята, собранные по "Кандагару", как и в прошлый раз подогнали полевые кухни с чаем и кашей, установили столы с печеньками да конфетами, подвезли кабинки биотуалетов и выстроили оцепление, согласовав свои позиции с президентской охраной.

Стояние началось. А в половине одиннадцатого, в сопровождении губернатора, мэра и нового начальника полиции по пробитому в толпе коридору, на сцену поднялся президент Глевченко. Сделав большие глаза, он поздоровался с ожидающей его Юлькой и лишь потом с Юрой, Толиком и Лобко Петром Алексеевичем, бывшим директором элеватора.

Ещё раз оглянувшись на Юльку, президент подошёл к микрофону, для чего-то постучал по нему ноготком и сунул народу речь ни о чём на час двадцать. Там было всё. О независимости, которая далась стране с таким трудом; о европейском выборе, о том, что мы центр Европы и она нам обязана своей безопасностью; о небывалом расцвете культуры, науки и всего, что может развиваться, в независимой стране; о сложностях в выявлении скрытых врагов, которые подло, втихаря тормозят наш стремительный бег в светлое, аутентичное будущее, основа которого  вера, язык и великая история.

Собственно, никто из присутствовавших не возражал против этих, в основе своей, нормальных мыслей, превращённых в политические штампы, но зачем это было сказано сейчас, народ не понимал.